Кристина не удержавшись рассмеялась. С Рейнардо ей было удивительно легко и приятно, и она порой даже забывала, что общается с королем. В такие моменты он казался просто добрым понимающим другом, которого Кристине так недоставало.
И действительно, сколько можно было говорить о политике?
— На вас сегодня очень приятно смотреть, ваше величество, — неожиданно даже для самой себя призналась она. — Вы светитесь и меня обогреваете своим светом. Я давно такого не ощущала…
— Только сегодня? — словно почувствовав, что она готова смутиться, весело поинтересовался Рейнардо. — Ах ты, маленький чертенок! Я король Эленсии, и мне положено блистать всегда и всюду! — он взял ее за подбородок и вынудил посмотреть себе в глаза. У нее сильно забилось сердце и перехватило дыхание. Никогда еще мужчина не был так близко к ней, и она не знала, чего ждать. — Я красив, Кристина? — неожиданно чуть более низким голосом, чем обычно, спросил он. Она хлопнула ресницами, искренне удивляясь этому вопросу.
— Очень красивы, ваше величество! — выговорила завороженно, чувствуя, однако, как внутри пробуждается тревога. Захотелось отпрянуть, спрятать пылающее лицо в ладонях и убежать прочь, чтобы только не знать продолжения. Неужели Рейнардо решил, что ее вели к нему иные намерения, нежели только забота о его благополучии? Или сам?..
— И достаточно учтив, чтобы тебе не захотелось отказать мне в одной маленькой просьбе?
— Так, как только может быть учтив галантный кавалер, — совсем уже смешавшись, пробормотала она. Рейнардо не сводил с нее глаз, а у Кристины не было никаких сил отвести свои. Наверное, более искушенная кокетка знала бы, как выпутаться из этой ситуации или даже повернуть ее в свою пользу, но Кристине было чуждо притворство. Больше всего она сейчас хотела, чтобы Рейнардо сделал шаг назад. Отпустил. Позволил ей вздохнуть и овладеть собой.
И он словно бы почувствовал.
Разжал пальцы. Дружески улыбнулся.
— В таком случае, ничего не планируй на воскресенье, — шутливо приказал он. — Мы с сестрой едем в оперу, и я хочу, чтобы ты составила нам компанию. Премьера «Любовного напитка» Доницетти. Обещают, что будет весело.
Кристина выдавила улыбку, радуясь перемене темы: все-таки Рейнардо изрядно напугал ее своим нежданным поступком. В институте ничего не рассказывали о том, как вести себя в подобной ситуации. Меньше всего Кристина желала бы обидеть Рейнардо — не как короля, а как доброго друга, — но идти против себя не могла. Не было в ее душе иного тепла к нему, как только тепло сестринское. Никогда она не смотрела на короля как на объект женского интереса. Даже не предполагала, что можно иначе. Но если все-таки… можно?..
— Мне очень приятно ваше внимание, и я благодарна за возможность попасть на премьеру, — со всевозможной приязнью ответила она. — Надеюсь, что не дам вам повода пожалеть о своем приглашении.
— Ну уж это ровно невозможно! — довольно рассмеялся Рейнардо, заканчивая разговор.
*Что выделаете с моим проводником, месье? (фр.) **Гнездо на скале (фр.)
Глава пятая: Эленсийская опера
В эленсийской опере Кристина была несколько раз — в основном, с бабушкой, а в прошлом году их курс пригласили на премьеру спектакля, — но никогда, разумеется, в королевской ложе и в столь блистательной компании. Помимо Рейнардо и Виктории в ложе присутствовали регент Керриллар и герцог Веларде, обеспечивающий безопасность всей королевской семьи. В каждом углу ложи навытяжку стояло по гвардейцу, и Кристина мысленно им посочувствовала: провести более трех часов в театре и не иметь возможности посмотреть, что творится на сцене, было, наверное, очень обидно. Чтобы не бросать на них сочувствующие взгляды, она принялась изучать окружающее ее великолепие.
Королевская ложа располагалась прямо над главным входом в зал. Рассчитанная на десять человек, она была щедро украшена золотом и живыми розовыми цветами. Свод ее вместо колонн поддерживали статуи муз-покровительниц, старинную люстру скрывал от других посетителей пурпурный полог с золотой бахромой. Посередине ложи стоял стол с фруктами и сладостями, и Виктория первым делом взяла себе гроздь винограда, чтобы уже с ней расположиться в первом ряду по правую руку от короля.
— Так с полным ртом и будешь народ приветствовать? — недовольно поинтересовался Рейнардо, занимая свое место. Его порядком раздражала потребность сестры устраивать бунт правилам этикета даже тогда, когда этого не требовалось вовсе. Виктория, однако, была об этих скучных порядках противоположного мнения.
— Ты у нас король, Найо, ты и маши народу благословенной ручкой! — вполголоса отозвалась она. Виктория сегодня была не в духе. Она очень любила театр и не пропускала ни одной премьеры, но необходимость делить ложу с регентом выводила ее из себя.
— Снова блаженную изображать вместо того, чтобы наслаждаться музыкой! — возмущалась она, оставшись незадолго до отъезда с Кристиной наедине. — Если бы ты только знала, как мне все это надоело! Я жить хочу, а не отплясывать под дудку Керриллара! У нас тут не дворец, а театр марионеток, а он только дергает за ниточки и радуется нашему послушанию! Я на кресте поклялась, что ни слова не скажу Андресу о его замашках, чтобы не втягивать наши страны в войну, но если этот поганец еще хоть раз дотронется до меня, я стану клятвопреступницей! Как хорошо, что сегодня ты идешь с нами, Криста! Одна среди этих одержимых я бы точно сошла с ума!
Днем раньше регент Керриллар вызвал крайнее недовольство инфанты, когда во время приветствия без спросу взял Викторию за руку и поцеловал ее против высочайшей воли.
— Видела бы ты при этом его взгляд, Криста! — негодовала Виктория. — Такой самоуверенный, такой сладострастный и угрожающий! Но он зря здесь рассчитывает на успех! Я не отдам ему ни мою жизнь, ни мою страну! И Рейнардо не позволю!
Пусть молится на своего Керриллара, но я ему не принадлежу! Не дождется!
Что могла сказать на это Кристина? Только уверить несчастную инфанту, что Андрес ее любит и ни за что не позволит свершиться непоправимому, хотя, конечно, она понятия не имела, так ли это на самом деле.
Рассказать в этих горестях Виктории о странном поведении Рейнардо Кристина, разумеется, не решилась, хотя именно инфанта, будучи его сестрой, могла рассеять ее сомнения. Быть может, для Рейнардо вполне обычно общаться с фрейлинами так, как это случилось перед его приглашением в театр? Узнай об этом Кристина — и перестала бы замирать от каждого его движения и в напряжении ждать новой дерзости, от которой уже не получится укрыться. Кристина искренне восхищалась королем, но и мысли не допускала, что это восхищение может перерасти в нечто большее. Слишком большая пропасть пролегала между монархом и дочерью виконта, чтобы ее можно было преодолеть и льстить себе надеждой, что Рейнардо забудется и перестанет замечать их различия.
Кристина же, будучи откровенна с собой, искренне надеялась, что это никогда не случится. В отличие от Виктории, она не знала, что такое любовь, но совершенно точно понимала, что ее чувства к Рейнардо на любовь не похожи. Иначе не было бы страха в ее душе от его близости. Рейнардо зачаровывал своей необыкновенной красотой и величавостью, но прикоснуться к этой красоте Кристине не хотелось. И его прикосновений она не желала. И только все больше скучала по милому опустевшему поместью на берегу Атлантического океана, в которое, казалось, она уже никогда не сможет вернуться.
