Впрочем, и Сантьяго не обременял себя необходимостью извещать ее о последних событиях во дворце, все свободное время посвящая поискам преступника, покусившегося на жизнь ее высочества. Отличная отговорка для того, кто опасается получить в очередном послании равнодушные строки и напоминание об их уговоре, которому осталось меньше месяца сроку. Когда Рейнардо станет единоличным правкггелем, Кристина может безо всяких опасений отдать ему прошение Сантьяго о расторжении брака. А у него холодело в душе при мысли о таком исходе их отношений. Он не хотел терять Кристину. Во всяком случае, не сейчас, когда любое воспоминание об их поцелуях прожаривало насквозь, а любые мысли о ее заботе и ее радости заполняли грудь такой нежностью, что на секунду сбивалось дыхание.
И все же он ее отпустил — без единого обещания на будущее и без видимого сожаления о ее отъезде. И имел теперь ровно то, чего добивался — простор для исполнения долга и увеличивающуюся с каждым безмолвным днем пустоту в душе. И как бы ни было смешно над собой из-за подобной сентиментальности, эта самая сентиментальность подчиняла Сантьяго Веларде Солара себе, и он все чаще в мечтах видел себя не блистательным дипломатом, чье имя с приглушенным восторгом называют при лучших европейских дворах, а главой большой крепкой семьи, которая станет его тылом и отрадой, и Сантьяго больше не сомневался, что Кристина способна стать и тем и другим. Необыкновенная девушка, так много делающая и ничего не требующая взамен, — она покорила этой своей сдержанностью, своей заботой, своей верностью, и Сантьяго, не кривя душой, мог гордиться собственным выбором.
Вот только эмоции в последнее время тоже все реже поддавались логике.
Потому что логика ободряла, уверяя, что любая женщина сочтет абсолютной удачей брак с герцогом Веларде и сделает все, чтобы никогда не лишиться статуса его жены, а страх изматывал, уверяя, что Кристина отличается ото всех и легко расстанется с Сантьяго, если решит, что не нужна ему. А он прилагал все усипия, чтобы именно так она и решила.
Самовлюбленный болван! И ничему его жизнь не учила!
Надо написать Кристине! Сегодня же! Хотя бы чтобы узнать, как у нее дела. Спросить, нужна ли ей все еще помощь Бино — а Сантьяго ведь так и не озаботился Кристининой просьбой и не оценил ее участие в его проблемах. Как долго ей еще хваткгг верности терпеть подобное обращение? Или однажды она устанет ждать его милости и просто найдет помощника в другом месте? Вряд ли это будет слишком сложно, если сам король был готов отказаться от престола ради ее благосклонности. И Сантьяго не мог не признать, что теперь отлично его понимает.
И боится, что сам сделал неправильный выбор.
Недовольный собой, невыспавшийся, разочарованный во всем мире, он едва дождался окончания завтрака, чтобы потребовать у инфанты аудиенции и проследовать за ней в ее покои, прежде чем начать предъявлять ей претензии.
Вызывающий вопросигельный взгляд Виктории, явно знающей, с какой целью кузен к ней явился, лишь подстегнул Сантьяго. Довольно он терпел, выгораживая ее перед женихом и уговаривая себя в ошибочности выводов. Сегодня ему нужен был окончательный ответ. И уходигь без него Сантьяго не собирался.
— Присаживайтесь, кузен, в ногах правды нет! — насмешливо опередила его Виктория, однако подобный ее тон, вопреки ее желанию, вернул Сантьяго хладнокровие. Уж не Виктории обыгрывать его в словесной дуэли. Только одному человеку это удавалось. Но думать о нем сейчас было верхом легкомыслия.
— Боюсь, правду у нас в последнее время не найдешь и в иных местах, — обвинительно заметил он и, сев напротив инфанты, закинул ногу на ногу. — Стоит ли мне рассчитывать услышать ее от вас, кузина, или вы станете продолжать эту игру до бесконечности?
Виктория сверкнула глазами, однако удержала резкие слова. Вместо этого раскрыла веер и несколько раз им обмахнулась, очевидно решая, как поступить.
— Вы становитесь занудным, кузен, — наконец с легкой угрозой в голове произнесла она. — Впрочем, я не удивлена: избрав себе жену, подобную Кристе, вы рано или поздно должны были перенять у нее эту дурную черту изображать из себя праведника. Вам самому не противно, кузен? Ничего более жалкого для соларовской крови нельзя и придумать.
Сантьяго усмехнулся: Виктория знала его слабые места и уверенно била по ним из всех орудий. Но сегодня был не тот случай, чтобы поддаваться на ее провокации.
— Самое большое оскорбление для соларовской крови — это не подкаблучничество, на которое вы изволите намекать, — спокойно заметил он и чуть пристальнее взглянул на Викторию.
— Это вероломство, кузина, вероломство, о котором у нас с вами и пойдет сегодня речь. И я не намерен покидать вашу комнату до тех пор, пока не получу ответы на свои вопросы. Иначе начну искать их сам и, будьте уверены, найду.
От Виктории полыхнуло гневом, который не сумел скрыть даже веер, забившийся в ее руках подобно раненой птице.
Однако спустя полминуты Виктория овладела собой.
— Вы забываетесь, кузен, считая себя вправе что-то требовать от сестры короля, но я закрою на это глаза, памягуя о вашей дружбе с Андресом, — высокомерно заметила она. — Но позвольте в этом случае напомнить вам, что именно ваша нелепая женитьба на сеньорите Даэрон лишила меня возможности поддерживать с Андресом связь. Не так-то просто найти во дворце человека, которому стоит доверять. Так что искренне советую вам в следующий раз, когда вы накопите к кому-либо ворох нелепых претензий, вначале предъявить их себе и лишь потом искать других виноватых.
Сантьяго свел брови, готовясь к собственному выпаду.
— Рад, что вы наконец признали неоспоримые достоинства сеньоры Веларде, — заметил он. — Но давайте и дальше быть честными: никак не она виновата в том, что вы столь легко нашли жениху замену! И какую замену, кузина! Скажи мне кто, что вы предпочли Андресу Касадору Кинтина Керриллара, я высмеял бы этого шутника и посоветовал ему хорошенько проспаться, чтобы не путать явь с ночными кошмарами. Но правда состоит в том, что именно так вы и поступили, и мне некуда отступать с моим неверием в подобную выдумку, и я вынужден признать, что эленсийскую инфанту постигло печальнейшее затмение, вынудившее ее забыть все те беды, что принес ее родным и ее стране сеньор Керриллар, и обнаружить в нем несуществующие достоинства, способные родигь в женском сердце интерес и нежность к столь низкому и отвратительному существу. Я хотел бы ошибаться, кузина! — жестко добавил он и прожег Викторию взглядом. — Но вы не оставляете мне на это ни малейшей надежды!
— Не оставляю! — столь же жестко заявила Виктория и убрала веер, словно бы соглашаясь на открытый и честный разговор. — Я действительно стала иначе относиться к сеньору Керриллару и не вижу нужды в том оправдываться! Последний месяц открыл мне глаза на многое, и я сожалею лишь о том, что не сочла нужным узнать его раньше. Я слишком долго жила юношескими заблуждениями, кузен, но последняя неприягность заставила меня пересмотреть собственные взгляды. На пороге смерти, пусть даже в игоге она обошла меня стороной, многое видится в ином свете. Допускаю, что вам этого не понягь, и не желаю вам оказаться на моем месте. Но и вы в ответ имейте снисхождение к моим слабостям и позвольте самой решать свою судьбу. Довольно уже ею распоряжались другие! Отныне я буду делать лишь то, что хочется мне. И вряд ли вы имеете право меня за это осуждать!
