A мать стало по-настоящему жаль. В ее жизни было много разочарований. И капитан Руис Дельгадо возглавлял этот список.
— А ее сообщник? — Алехо потребовалось разогнать и эти мысли. — Кто он? Как выглядел? Я распоряжусь, чтобы его арестовали и доставили ко мне!
Но падре Овидио лишь пожал плечами.
— Я его не видел, Алехо, а ее сиятельство не сочла нужным рассказывать, — пояснил он. — Вероятно, об этом она сообщила в своем письме, и чем скорее мы вручим его герцогу…
— Тем больше шансов перехватить этого гада, — кивнул Алехо и тронул падре Овидио за локоть. — Пойдемте сюда, здесь путь короче.
Они свернули в еще более темный и ощутимо более узкий коридор, который привел их к вииговой лестнице. Однако, едва взглянув на нее, падре Овидио покачал головой.
— Возьми письмо, мальчик мой, и поторопись, — сказал он, доставая из наплечной сумки конверт и протягивая его Алехо. — А я подожду тебя здесь. Прости, я совсем без сил.
Падре действительно тяжело дышал, и руки у него заметно дрожали, а потому Алехо не стал возражать. Сунул письмо во внутренний карман мундира и через ступеньку помчался наверх. Усталость как рукой сняло. Вот удивится Сантьяго, когда узнает, что его благоверная сумела-таки разоблачить шпиона, который не давал ему покоя! А он все считал ее нежным цветком, не приспособленным к жизни. Может, наконец взглянет на нее с другой стороны и оценит по достоинству? Уж больно не хотелось Алехо быть свидетелем их расставания. Видел он, как зацепила его друга бывшая сеньорита Даэрон, да только слишком хорошо знал о велардовской гордыне и упрямстве и понимал, что нужно обладать недюжинным характером, чтобы их пробигь. Порой ему казалось, что Кристина на это способна, но последние две недели почти уничтожили эту надежду. Сантьяго под гнетом чувства вины сглупил, обидев жену почем зря, и терпение Кристины, судя по ежедневному околачиванию при дворе обоих братьев Кастро, на том исчерпалось. А Сантьяго в своем ослином упрямстве как будто этого не понимал и даже не пытался что-то исправить. А где еще он найдет женщину, способную его восхищать? Алехо до сих пор был уверен, что при заоблачных требованиях молочного брата к людям таковой вообще не существует. Но Кристина совершенно точно восхищала герцога Веларде и, кажется, даже была к нему не столь равнодушна, как стремилась показать. Иначе разве озаботилась бы шпионом в его поместье? И написала ему письмо после всех его дуростей?
Алехо с чувством удовлетворенного превосходства погладил себя по груди, ощущая пальцами жесткий толстый конверт — значит, много написала мужу Кристина, — и вдруг вздрогнул от отчаянного женского крика. В нем как будто прозвучали интонации инфанты, и Алехо сломя голову бросился к ее покоям…
…и окаменел.
Он не знал, что случилось с инфантой: здесь ли она, жива ли вообще. Он видел лишь распластавшееся тело Сантьяго сразу за распахнутой дверью и торчащий в его спине нож, вокруг которого расплывалось алое кровавое пятно.
Господи, помилуй!
— Сантьяго! — Алехо бросился к нему, опустился на колени, ощупывая, проверяя, пытаясь уловить дыхание. Обхватил запястье, ища пульс, — и на мгновение зажмурился от облегчения. Слабый, едва ощутимый, но он был — и Алехо не позволит случиться новой беде! — Эй, кто-нибудь! — громогласно закричал он, чтобы ни на мгновение не отходить от Сантьяго. — Сюда, живо! Помогиге, дьявол вас всех раздери!
Почему-то он взывал к коридорным, а не к тем, кто мог находиться в покоях инфанты, однако первый отклик получил от молоденькой перепуганной горничной, выглянувшей из спальни.
— Там ее высочество… в обмороке… — пролепетала она, глядя на Алехо, как на спасителя, и словно бы не сразу поняв, что он не один. — Испугались чего-то… Закричали… Я к ней, а она…
— Доктора, быстро! — грубо оборвал ее Алехо и передвинулся к ране Сантьяго, пытаясь понять, насколько она серьезна, и открыв горничной обзор. — И пусть захватит с собой…
Приемную прорезал визг, да такой, что что даже Сантьяго как будто пошевелился. Алехо поднял глаза, но горничной в комнате уже не было: очевидно, вид истекающего кровью человека был для нее чересчур ужасен.
Алехо чертыхнулся, призвав на ее трусливую голову все мыслимые кары, но это никак не упростило ему задачу. Сантьяго нужен был доктор, и как можно скорее.
— Держись, братец, — с удручающей лаской выдохнул он и снова гаркнул в коридор, требуя помощи.
На счастье, следом послышались очень быстрые шаги, и уже через пару секунд перед Алехо появилась перепуганная физиономия Фино Кастро. Он глянул на Сантьяго с таким страхом, что у Алехо потянулась рука дать ему пощечину, чтобы привести в себя, но, к счастью, этого не потребовалось. Не задавая ни единого лишнего вопроса, Фино лишь потребовал сказать, что он может сделать, и стрелой бросился к покоям королевского доктора.
Алехо снова сжал руку Сантьяго. Помочь он ему не мог ничем, лишь попытаться хоть как-то поддержать. Достучаться до его сознания и убедить сражаться за свою жизнь. И надеяться, что это сработает.
— Держись, братец, не раскисай! — снова повторил он, с ужасом наблюдая, как неумолимо бледнеет лицо Сантьяго даже при неверном свете нескольких свечей в настольном канделябре. Пожалуй, не будь Алехо военным, мог бы в таком полумраке и крови не заметить, но он чуял ее, будто волк, и возносил Господу мысленную молитву, чтобы он смилостивился над Сантьяго и позволил ему одолеть эту беду. — Нельзя тебе на тот свет, у тебя на этом еще дел немеряно! — стараясь придать своему голосу спокойствие и уверенность, продолжил он. — Я один величество наше не потяну, мне твоя помощь требуется. Ты же на отцовской могиле поклялся, что сохранишь его для Эленсии, а сам что удумал? Нет уж, ты давай от обещания не отлынивай: дерьмовая, конечно, работа, но надо довести ее до конца. А потом домой отправимся, в Нидо-эн-Рока! Проедем по нашим старым местам — как в детстве, помнишь? Знаю, скучаешь в этих стенах по вольным просторам, вот и отдохнешь там, развеешься, жену наконец своим возвращением порадуешь. Не заставляй меня сообщать ей об очередной твоей дурости! Не желая я видеть муку на ее лице и слезы в ее глазах! Достаточно она и без того намучилась. Ты же обещал любить и беречь ее — а сам что, в кусты? Нет уж, братец, слово держать надо! Через боль, через нежелание, но надо! И я не дам тебе его нарушить! Посражаемся еще! Поборемся за победу!
В коридоре потихоньку собирались зеваки, привлеченные его криками, но Алехо не было до них никакого дела. Как не было дела и до удивления в их перешептываниях, вызванного неожиданным для всех открытием, что герцог Веларде и капитан Руис Дельгадо в действительности давние хорошие друзья. Алехо было безращлично, что он выдал себя с потрохами, он ждал лишь появления доктора, и только его слова имели для него значение.
— Расступитесь, сеньоры, расступитесь, — послышался наконец знакомый надтреснутый голос, обладатель которого пару недель назад откачивал инфанту, и в образовавшемся человеческом коридоре показался королевский врач. Сухой и остробородый, он когда-то служил в Нидо-эн-Рока, пока герцог Эдуардо Веларде не рекомендовал его своему венценосному племяннику и он не перебрался в королевский дворец.
