Доктор бросил на раненого быстрый оценивающий взгляд и велел прибавить огня. Несший его сумку с медикаментами Фино поставил ее возле изголовья Сантьяго и тут же метнулся в коридор, чтобы сорвать со стены еще один фонарь. Обратно, правда, ему пришлось пробираться через толпу, и Алехо, ненавидя каждую секунду простоя, угрожающе рыкнул, велев всем убираться, пока им в этом не помогла стража.
Среди придворных прошелся озабоченный шепоток, однако никто из них не двинулся с места, и Алехо, поднявшись, просто захлопнул дверь перед носом любопытствующих. Доктор Монкайо бросил на него благодарный взгляд и снова склонился над Сантьяго. У Алехо вертелся на языке глупый, но невозможно важный вопрос, и пары минут докторского молчания хватило, чтобы тот вырвался наружу:
— Очень плохо?
Доктор Монкайо покачал головой.
— Не так плохо, как с его батюшкой, — ответил он и очень споро разрезал камзол и рубашку Сантьяго. — Нож в ране не дал открыться сильному кровотечению, и велик шанс на благополучный исход. Смочите бинты дезинфицирующим раствором, капитан. Я сейчас осторожно выну нож, а вы немедля закрывайте рану и держите так, пока я подготовлю иглу с ниткой. Лезвие широкое, придется потрудиться.
Алехо подчинился с заправской выучкой. Зажженная доктором надежда придала сил и немного прочистила затуманенный паникой мозг.
— Держи сеньора Веларде за руки, — приказал он Фино, чтобы Сантьяго не дернулся и не помешал доктору в его ювелирной работе. О существовании где-то в соседней комнате бессознательной инфанты Алехо забыл напрочь.
— Очень хорошо, капитан, — похвалил его доктор за моментальное зажатие раны. С чувствительным отвращением отложил вынутый из раны нож в сторону и занялся следующими приготовлениями. — Если бы рядом с герцогом Эдуардо такой друг, как вы, оказался, он бы и сейчас еще жив был. От потери крови скончался, несчастный. Слишком долго ждал помощи.
— Слишком, — вздохнул Алехо и не нашел в столь тяжелый момент ничего лучшего, как поделиться с доктором собственными переживаниями. — И хватило же этой твари сил, чтобы нож у него из груди вытащить! Сам на последнем издыхании был! Отчего Господь не прибрал его к себе на пару секунд раньше?
Доктор покачал головой и ловко продел нитку в иголку.
— Вы осматривали рану герцога Эдуардо? — неожиданно поинтересовался он, и Алехо недоуменно поднял брови. Доктор опустился рядом с Сантьяго на колени. Мотнул головой, не веля покуда убирать кровоостанавливающий бинт, и испытующе взглянул на Алехо. — Вы видите разницу между его раной и раной его сына? — зачем-то спросил он. — У герцога Эдуардо в груди было круглое и очень глубокое отверстие, словно его ударили толстым длинным шилом — или по-настоящему исключительным клинком. В Эленсии очень немного найдется таких клинков. И, боюсь, ваш чахоточный злоумышленник не из тех, кто мог себе его позволить.
Алехо вздрогнул, почему-то сходу поверив словам доктора, однако все же попытался возразигь:
— В руках преступника был окровавленный нож… — начал было он, но доктор Монкайо прервал его:
— С узким плоским лезвием, — сказал он и поджал губы. — Поверьте мне, капитан, если бы я мог ошибаться в подобных вещах, то давно бы уже расстался с профессией доктора ввиду непригодности.
Алехо тряхнул головой, ужасаясь тому, что убийца отца Сантьяго целый год разгуливал на свободе, а никто из них даже не подумал его искать.
— Почему вы не рассказали об этом раньше? — словно пытаясь избавиться от чувства вины, потребовал он ответа от доктора, но тот только тяжело вздохнул.
— Потому что помочь герцогу Эдуардо было уже нельзя, а спасти его сына было еще можно, — непонятно ответил он, но продолжил прежде, чем Алехо решил, что он издевается. — Однако теперь я вижу, как заблуждался. И готов оказать вам любое содействие, капитан, какое только потребуется. Сейчас же вы помогите мне выполнить свой долг перед обоими Веларде. Приподнимите бинт — только осторожно. Если кровь все еще идет, зажимайте обратно, будем ждать и молиться.
К счастью, Богоматерь, которую Алехо почитал пуще всех святых и которой посылал свои беззвучные, но очень страстные просьбы о милости к Сантьяго, услышала его. Кровь остановилась, и доктор Монкайо смог приступить к работе.
— Будьте добры посветить мне, капитан, — попросил он, и Алехо, взяв принесенный Фино фонарь, аккуратно поднял его над изувеченной спиной лучшего друга. Руки у него все еще подрагивали, выдавая силу пережитого, а с губ невольно срывались новые молитвы.
Когда доктор заштопал почти половину раны, дверь спальни ее высочества отворилась и на пороге появилась сама инфанта — бледная и слабая, но вполне владевшая собой. Она сделала несколько решительных шагов вперед и не терпящим возражений тоном потребовала сказать ей, что с Сантьяго.
Алехо сам не понял, откуда вдруг в груди вспыхнуло сильнейшее раздражение.
— Он ранен! — отрезал он, не позволяя доктору отвлекаться. Однако инфанту подобный ответ не удовлетворил.
— Это понятно и без вашего остроумия, капитан! — холодно заметила она. — Я же хочу знать мнение доктора, насколько опасна рана Сантьяго и будет ли он жить.
Алехо сжал ручку фонаря с такой силой, что едва ее не погнул. Инфанта своей надменностью легко выводила из себя, и только Сантьяго мог успешно парировать ее язвительные замечания без ущерба для себя, да еще и обыгрывая ее вчистую.
— Если ваше высочество желает герцогу Веларде здоровья, то вы не станете отвлекать доктора в тот момеьгт, когда он зашивает его рану! — изо всех сил стараясь сохранягь спокойствие, проговорил Алехо. — Присядьте пока, отдохните! Горничная сказала, что вы были без сознания; не стоит вам так сразу утомлять себя.
От инфанты полыхнуло таким гневом, что у Алехо зачесалось между лопатками, как будто она швырнула туда одну из горящих свечей.
— Вы будете меня учить, капитан? — угрожающе шагнула вперед она, но в этот момент, будто спасая Алехо от ее гнева, Сантьяго застонал и попытался поднять голову. Фино тут же с силой налег на его руки, а Алехо свободной рукой вдобавок сжал его плечо.
— Терпи, братец, недолго осталось! — умоляюще выдохнул он. — Поставлю вокруг тебя сорок гвардейцев — и попробуй только возрази! И не думай, что ты один слово дал! У меня еще покрепче твоего будет! Не отвертишься!
Инфанга, сменив гнев на милость, теперь смотрела на него в крайнем удивлении, однако молчала, а у Алехо снова ожило в груди предчувствие беды.
— Простите меня за такой вопрос, ваше высочество, но это дело надо расследовать, — со всевозможным почгением произнес он. — Вы можете рассказать, что тут произошло? Я был бы признателен вам за каждую подробность, если, конечно, вы достаточно окрепли, чтобы снова их пережить.
Инфанга с достоинством повела плечами.
— Я не истеричная девочка, чтобы боягься несуществующих опасностей! — с чувством явного превосходства заявила она. — Если я и лишилась сознания, то лишь потому, что в моих покоях оказался настоящий преступник! И тут уж я у вас хотела бы спросить, капитан, каким образом он проник во дворец, миновав все ваши непроходимые кордоны!
