«Полдюйма влево — и сеньор Веларде никогда бы уже не встал на ноги, — рассказывал доктор совершенно убитому Рейнардо. — Полдюйма вправо — и нож пробил бы легкое, последствия чего были бы еще более плачевными. А теперь нужно лишь время, чтобы герцог полностью поправился. Филигранный удар! Не видел бы сам — не поверил!»
Не верил и Рейнардо. Стыдился собственных подозрений и напоминал себе, что в жилах Виктории и Сантьяго течет та же кровь, что и в его, — и ничего не мог поделать с заполнившими голову домыслами. Кто из самых близких людей его друг, а кто — враг? Или все же оба они его друзья и Рейнардо может радоваться их верности и надежности? Или, напротив, они оба — враги и жаждут трона столь сильно, что готовы на любые лишения? Сантьяго когда-то был влюблен в Викторию; а вдруг его чувства живы и поныне, а брак с Кристиной был лишь способом отвести от себя подозрения? Ведь с ним, с этим браком, тоже все очень темно и запутано. Кристина говорила, что у них с Сантьяго нет друг к другу взаимных чувств и что его сватовство к ней — настоящий фарс, а Рейнардо в приступе ревности отказался в это поверить. Однако последующее поведение кузена весьма красноречиво подтверждало Кристинины слова: ну какой бы влюбленный мог столь равнодушно переносить разлуку с молодой женой, как это делал герцог Веларде? Только не испыгывающий нежных чувств и не считающий собственный брак чем-то вечным и нерушимым.
А Виктория в последнее время тоже как будто отреклась от Андреса Касадора и стала предпочитать другого мужчину. И пусть этим мужчиной был вовсе не герцог Веларде, Виктория вполне способна воспользоваться привязанностью сеньора Керриллара для отвода глаз. Рейнардо не верил в то, что в ее душе вдруг вспыхнул истинный интерес к Кинтину Керриллару; он вообще сомневался, что сестра с ее холодностью, расчетливостью и самолюбием способна потерять голову из-за мужчины, а потому со все усиливающейся тревогой наблюдал за развитием их отношений, не зная, кого на самом деле спасать. Еще год назад, когда сеньор Керриллар закрыл границу с Аделонией и предпринял первые атаки для завоевания расположения инфанты, Рейнардо искренне сочувствовал сестре и пытался — осторожно, но настойчиво, — образумить своего наставника, ссылаясь на то, что у Виктории есть жених.
Сеньор Керриллар многозначительно пожимал плечами, но никаких обещаний не давал, и теперь как будто добился своего.
Вот только Рейнардо стало казаться, что спасать отныне надо уже сеньора Керриллара. Узнай Андрес Касадор о его ухаживаниях за Викторией, он не колеблясь вызовет противника на дуэль и, если все то, что говорили о его владении оружием правда, убьет его почти не целясь.
Отличный план, чтобы устранить сеньора Керриллара чужими руками. Могла ли Виктория, по-прежнему лелея обиду, придумать столь хитроумный план?
Могли ли они сговориться с Сантьяго, чтобы раз и навсегда избавиться от врага, причинившего им столько неприятностей?
А если это заговор не против Рейнардо? Если предположить, что сеньор Керриллар на самом деле главный злодей во всей этой истории — чего уже теперь, после подозрений в адрес родной сестры? — и именно он организовал покушения на Сантьяго и Викторию, чтобы Рейнардо остался один и проиграл войну собственному наставнику? Разве не могли близкие люди, не получив от Рейнардо поддержки, решить действовать без него, готовя теперь ловушку для регента?
От этих мыслей голова у Рейнардо раскалывалась, а в душе становилось холодно и до отвращения мерзко. Он не знал, кто кого предает: сестра и кузен — своего короля и брата или он сам — самых близких людей. Потому что какие бы интриги он мысленно не раскрывал, Виктория пережила отравление, а Сантьяго мучился от боли, получив удар ножом в спину.
И кто его ему нанес, тоже оставалось нераскрытой тайной.
Такие мысли — слишком циничные для прежнего Рейнардо — неожиданно придали уверенности. Отец всегда говорил, что главное для короля — справедливость. Он может иметь любимцев, но это должны быть заслуживающие его милостей люди. Он может ошибаться — но единственно с желанием помочь своему народу. Он может казаться жестоким или, наоборот, мягкотелым — но он не имеет права заслужить звание самодура. Все его помыслы должны быть направлены на то, чтобы принести процветание Эленсии и ее жителям. Способен ли Рейнардо выполнить отцовский завет? Несомненно. Он безмерно уважал отца и любил Эленсию самой нежной детской любовью, желая видеть ее сильным и богатым государством и зная, каким путем пойти, чтобы этого достичь.
Способны ли поступиться своими желаниями Сантьяго или Виктория, если это потребуется на благо страны? Пока, во всяком случае, ни тот ни другой не добавляли в этом отношении оптимизма. Сантьяго женился на низкородной дворянке, Виктория намекала на то, что не собирается жертвовать собой ради былых договоренностей, — и это в то время, когда никто из них не мог претендовать на престол. А что будет, если над их головами засверкает корона? Не зазнаются ли они так, что станут думать исключительно о себе, забывая о долге и уничтожая последнее величие своей страны?
Где-то на этом месте Рейнардо накрыло мучительное раскаяние, и он бросился к висевшему в спальне распятию, прося прощения за неправедные мысли о родных, которые столько пережили лишь из-за того, что были с ним одной крови. О какой справедливости он заикался, ища изъяны у человека, едва не простившегося с жизнью на службе у Рейнардо? Уже забыл, как погиб дядя Эдуардо? Тоже нож, только в грудь — и насмерть, и теперь у Рейнардо волей- неволей возникало ощущение какой-то недосказанности и неопределенности. Словно повторение той же самой истории, и он содрогнулся, против воли воскресив в памяти бескровное мертвое лицо дяди Эдуардо. Разве хотел бы он увидеть на его месте Сантьяго или Викторию?
Боже упаси, и Рейнардо должен их защитить, даже если они не испытывали к нему и толики родственных чувств. Он не сумел спасти отца, не сумел отвести беду от мамы, не сумел сохранить жизнь дяде Эдуардо — но и хватит с него потерь! Рейнардо больше не ребенок, и теперь в его власти и в его силах избежать новых! Приняв ту судьбу, что ему предначертана, и перестав искать оправдание своим страхам. Всем бывает страшно, но мужественные люди преодолевают себя — и побеждают. И королю Эленсии не пристало быть иным.
Его долг — и только он! — отныне должен определять все его поступки. Рейнардо принял свое предназначение. Осталось лишь полюбить его.
Кто это сказал? Кажется, Кристина — в тот самый их последний разговор, когда он предлагал ей сбежать, а она наставляла его на путь истинный, убеждая, что он создан быть королем и что никто лучше него не справится с этой ролью. Как она сумела понять это раньше него — и раньше всех остальных, кто и теперь на верил в Рейнардо Солара? Умная и восхитительно преданная девушка. А Рейнардо умудрился ее потерять. Казалось, что он держит ее обеими руками и не выпустит даже ради короны. А потом вдруг обнаружилось, что она стала женой другого, и в глубине души Рейнардо не сумел не признать, что заслужил подобный исход.
Да, теперь он отлично понимал, почему Кристина сделала выбор не в его пользу. Потому что в ее отношении он был эгоистом, принимая ее участие, но ничего не давая взамен. Брал и брал, пока не выбрал до конца, оставив Кристине единственный выход — сбежать. А ведь ей было нужно так немного. Какие-то крохи, кинутые Сантьяго, позволили Кристине увидеть в нем особенного человека и довериться именно ему, а не Рейнардо. И заботилась она теперь о нем, вне всяких сомнений отдаваясь этому делу со всей душой и забывая о себе. Рейнардо всегда удивляла эта ее способность отказываться от собственных благ ради блага того, кто был ей дорог. И пожалуй, Рейнардо никогда не сумеет восполнить эту потерю. Обычным женщинам не было дела до него, они искали лишь выгоды из статуса фаворитки. И как бы Рейнардо ни пытался найти в душе Перлы хоть десятую долю Кристининой чистоты и искренности, его усилия не увенчались успехом.
