— Вы злопамятны, герцогиня?
Кристина без единого колебания кивнула.
— Весьма. Но последнее, что бы я хотела, это ссориться с вашим величеством.
Кажется, этой фразой она умудрилась насмешить венценосного собеседника.
— Ссориться с королем весьма неразумно, герцогиня, — заметил он. — Тем более что я тоже злопамятен и даже мстителен, если до того дойдет дело.
Теперь пришла очередь Кристины улыбаться.
— Не наговаривайте на себя, ваше величество, — мягко сказала она. — Будь вы мстительны, род Веларде прекратил бы свое существование на следующий же день после свадьбы. А будь злопамятны, никогда не обвинили бы себя в ранении Сантьяго. Вы же в первую очередь милосердны и справедливы, и совершенно напрасно посчитали прошлое мое признание ничего не значащим комплиментом.
Рейнардо прищурился, явно желая продолжить ее проверять. Однако его вопрос нимало ее удивил.
— Знаете, что сказала бы на это Виктория? — проговорил он и тут же сам ответил: — Она сочла бы подобные решения недостойной короля слабостью и малодушием. И была бы совершенно права.
Кристине неожиданно отчаянно захотелось взять его за руку и поддержкой убедить, что он не одинок. Но это было бы слишком дерзким поступком, особенно для замужней дамы, а потому Кристина лишь коротко вздохнула и покачала головой.
— Ее высочество смотрит на мир иначе, чем вы, потому что ей не нужно за него отвечать, — постаралась объяснить она то, что для нее было совершенно очевидно, а вот для Рейнардо, кажется, стало откровением. — Очень просто разбрасываться обвинениями, зная, что они лишь слова и что от них не зависят ни жизни, ни судьбы. Если бы однажды ей довелось поменяться с вами местами, вы бы увидели, сколь сильно изменилось бы ее отношение и к вам, и к вашим решениям. Быть королем — невероятно тяжкое бремя, и лишь избранным…
— Возможно, и доведется, — прервал ее Рейнардо и следом замолчал в задумчивости так надолго, что Кристине пришлось подать голос первой.
— Вы имеете в виду, когда она станет королевой Аделонии? — осторожно уточнила она, не зная, что известно его величеству о последних причудах сестры. Однако Рейнардо качнул головой.
— Я говорю не об Аделонии, Кристина, — очень серьезно сказал он. — Я говорю о том, что собираюсь издать указ, позволяющий женщине королевской крови и прямой наследнице предыдущего короля единолично править Эленсией, не выходя замуж и не становясь регентом при малолетнем сыне. Я давно обдумывал это нововведение, изучал опыт других европейских стран, размышлял, как примут такой указ при дворе и за его пределами, и не мог принять окончательного решения. Но вы убедили меня в том, что женщине можно доверить столь сложное дело, как управление государством. Сильная и умная женщина способна привести страну к процветанию, а Виктория…
Он еще что-то говорил, что Кристина больше не слушала. Она нашла наконец разгадку той головоломки, что не давалась им с Сантьяго. И едва могла выдохнуть от потрясения.
— Ее высочество подапа вам эту идею? — не справившись с волнением, спросила Кристина и почувствовапа на себе удивленный взгляд Рейнардо. Краска отлила от ее лица, и Кристина сжала руки, чтобы только не выдать себя еще какой глупостью. Не следовало его величеству знать об их с Сантьяго подозрениях. Он еще не был готов их принять.
— Это важно? — вызывающе поинтересовался Рейнардо, и Кристина беспомощно повела плечами. Рейнардо вздернул подбородок. — Я считаю правильным в случае своей преждевременной смерти оставить престол сестре, а не пришлому человеку! — отрезап он, будто оскорбленный Кристининым предположением. — Если вы думаете иначе, герцогиня…
— Я думаю, что у Эленсии есть король, ваше величество, и буду молиться за то, чтобы вы прожили долгую-долгую жизнь! — со всей искренностью выдохнула Кристина. — И чтобы вы воспитали сыновей столь же глубоко порядочными людьми, как вы. Ничего иного я не могу и желать!
Рейнардо долго смотрел поверх стенки беседки, потом неожиданно усмехнулся.
— Странные вы с мужем люди, герцогиня, — наконец проговорил он. — И хотел бы вас понять, да не могу.
Кристина всплеснула руками, но ответить не успела. Послышались тяжелые шаги, а потом раздался запыхавшийся голос Матильды Луго.
— Вот вы где, сеньора! — отбила церемонный поклон она. — А я с ног сбилась, вас разыскивая. Его сиятельство хотели вас видеть. Ну… как вы освободитесь, разумеется. Он понимает, что вы гостя не бросите. Тем более такого гостя…
— Матильда! — осадила Кристина чересчур разговорившуюся экономку, не желая очередного унижения перед Рейнардо, и тот неожиданно пришел ей на помощь.
— Как герцог себя чувствует? — спросил он, поднимаясь и подавая Кристине руку. Матильда еще раз поклонилась и посторонилась, давая им дорогу.
— Лучше, ваше величество, — смиренно ответила она, и Кристина удивленно приподняла брови: подобного тона от сеньоры Луго она еще не слышала. — Доктор-то наш — настоящий чудодей, тут грешно жаловаться. Скучает только его сиятельство по жене любимой и просит у вас для нее позволения отлучиться. Вы уж не серчайте на него, ваше величество! Больной — он же что ребенок, на него грешно сердиться.
Рейнардо, однако, не удостоил экономку ни словом, ни взглядом. Лишь, проходя мимо нее, в голос заметил, что герцогиня невыносимо распустила прислугу. После чего коротко кивнул Кристине и быстрым шагом направился в сторону поместья. Кристина, углядев в таком его поведении уязвление, коротко вздохнула.
Удалось ли ей хоть немного пробить эту угрюмую убежденность Рейнардо в том, что он недостоин быть королем? Слишком долго регент подавлял его волю, убивая уверенность в собственной правоте и способности принимать правильные решения, но те вещи, что за последние месяцы сделал Рейнардо, однозначно давали понять, что лучшего правителя для Эленсии нельзя и представить. Только он должен быть королем, и их долг сделать так, чтобы он им и остался. А для этого надо обезопасить его величество от посягательств чересчур властолюбивой Виктории. И только Сантьяго сумеет это сделать. А Кристина вместо того, чтобы спешить к нему, тянет время, боясь этой встречи.
Она не знала, что сказать мужу и как заглянуть ему в глаза. To, что едва не произошло между ними, теперь стояло в груди комом, не давая свободно вздохнуть. Что Сантьяго подумал о ней, обещавшей быть другом и согласившейся отдаться ему без всякого сопротивления? И что значила для него эта их неожиданная близость? Кристина больше смерти боялась увидеть на его лице раскаяние или вовсе равнодушие. После его поцелуев, после жадных прикосновений, после сорванного дыхания…
— Сеньора… — раздался за спиной надтреснутый голос, и Кристина даже вздрогнула, совершенно забыв о том, что не одна. Вот только грубости от Матильды Луго ей сейчас не хватало! Одно неверное слово — и Кристина выскажет ей все, что думает, а потом соберет вещи и уедет прочь из Нидо-эн- Рока! Довольно она терпела, утешала и страдала от собственной ненужности! Больше ей не от кого таиться и некого играть. Теперь она может быть самой собой. А Кристина Даэрон Раяда… — Вы уж не обижайтесь на него, сеньора, — продолжила между тем совсем уж непривычным — тихим и вкрадчивым — голосом Матильда. — Вы мне выскажите все, что у вас накипело, а к нему со спокойной душой ступайте. Ему сейчас очень нужна ваша поддержка. Даже если он этого не говорит. Даже если сам еще не знает, сеньора! Он… глупостей наделал и еще наделает, пока разберется, что к чему. Без матери рос — как тут собственные чувства понимать, когда объяснить некому было? С ним терпение нужно, да еще не абы какое, но если у вас на меня терпения хватило…
