— Значит, он сказал тебе, что собирается признать за женщиной право единолично управлять страной? — скрывая уязвление, поинтересовалась Кристина — и вздрогнула оттого, как вздрогнул Сантьяго.
— Он свихнулся?! — столь громогласно выдохнул он, что ответ на Кристинин вопрос стал очевиден. Нет, Сантьяго не знал. И ничего от нее не скрывал. А она опять надумала…
— Он не хочет, чтобы в случае отсутствия у него наследников Эленсией управлял чужак, — постаралась Кристина смягчить слова Рейнардо о возможной преждевременной смерти. Но Сантьяго они мало утешили.
— Он хочет лишить себя их первым же указом! — отрезал он и даже кулаком от бессилия по кровати стукнул. — А заодно жизни, которая не будет стоить и ломаного анта!
Кристина поймала его взгляд, надеясь объяснить, что она все понимает и полностью на его стороне, и Сантьяго уткнулся лицом в ее ладонь и надолго так замер, очевидно стараясь привести мысли в порядок и придумать, как быть дальше. Кристина сама не заметила, как опустила вторую руку ему на голову и закопалась в густые темные волосы. Они оба знали, что Рейнардо ни за что не поверит в намерение сестры устранить его и самой занять трон и не откажется от своего решения. Как знали и то, что до Виктории им не добраться. Рейнардо не отдаст сестру на растерзание. Как он сказап, у него слишком мало родственников, чтобы не дорожить ими.
— Одно радует: до королевского совершеннолетия они Рейнардо не тронут, — наконец глухо проговорил Сантьяго из своего укрытия. Потом поднял голову и улыбнулся Кристине. — А значит, у нас есть время, чтобы предупредить их выпад. И нанести свой удар.
Глава сорок восьмая: Пико де ла Фронтера *Пик на границе (исп.) (прим. авт.)
Алехо не торопил коня. Конечно, было бы лучше как можно скорее вернуться во дворец, чтобы контролировать добросовестное выполнение собственных приказов, но последняя записка от Сантьяго, принесенная быстрокрылым Либре, сняла с него всякую ответственность по охране жизни ее высочества. Сантьяго пришел к выводу, что инфанта и стояла за всеми последними околопрестольными интригами, а поскольку Алехо придерживался того же самого мнения, то по всему выходило, что именно так все и было. И вряд ли инфанта станет разыгрывать очередной спектакль в отсутствие зрителей, а зрители, по совершенно чудной задумке Сантьяго, вкушали сейчас все прелести жизни в Нидо-эн-Рока и не торопились возвращаться на главную арену.
Воцарившееся же во дворце спокойствие было Алехо весьма на руку, позволяя заниматься своими расследованиями и собирать доказательства вины Керриллара и его сообщницы в намерениях захватить власть. С местом возле регента, правда, пришлось проститься по причине обнародования своей дружбы с герцогом Веларде, зато Алехо обрел королевское покровительство и мог распоряжаться собственной жизнью по собственному же усмотрению. Чем он и воспользовался.
Все наказы Сантьяго были выполнены с английской точностью. Особенно самый главный из них, о котором не подозревал ни король, ни его сестра, ни его наставник: не позволять инфанте и регенту оставаться наедине. Сантьяго еще до отъезда подозревал их в сговоре и понимал, что необходимо лишить их возможности обсуждать собственные замыслы и вынашивать новые. И все те меры якобы безопасности, о которых он поведал его величеству, на самом деле преследовали совсем иную цель. Теперь любые встречи инфанты и ее поклонника проходили в присутствии сразу нескольких гвардейцев, не позволявших им приближаться друг к другу на достаточное для передачи записки расстояние. Потайная дверь в комнате ее высочества была надежно заперта, а библиотека находилась под самым пристальным надзором: Алехо не хотел, чтобы в отсутствие Сантьяго враги подготовили ему неприятный сюрприз. И судя по тому, какие молнии швыряла в него разгневанная подобным неуважением к ее статусу инфанта, Алехо вполне справлялся со своей задачей.
Остальное, однако, было далеко не столь же радужно. У Алехо имелось в руках сразу несколько нитей, способных привести его к развязке всей этой затянувшейся истории с борьбой за трон, а те рвались одна за другой, не давая ему возможности продвинуться вперед хоть на полшага. Вот, например, вся эта история с необыкновенным ножом, о котором ему поведал доктор Монкайо. Не так уж и много в Эленсии было искусных мастеров, чтобы Алехо поленился посетить их и побеседовать по душам об их работах и их заказчиках. Язык у него был подвешен отлично, да и на умение расположить к себе людей капитан Руис Дельгадо никогда не жаловался, а потому уже к исходу того дня, когда Сантьяго отправился в собственное поместье, он знал обо всех покупках тонких длинных ножей и взялся за проверку их владельцев.
Оную, однако, пришпось отложить сразу после получения от герцога Веларде приказа найти и допросить помощника палача. Сантьяго не стал доверять бумаге все подробности, сказал лишь то, что этот самый помощник по имени Карлос был сообщником Пилар, а об остальном Алехо помнил из письма Кристины. Вместе с Фино, привезшим послание, он немедля отправипся за городские стены — туда, где располагалась тюрьма и где, соответственно, стоял дом палача и его подмастерья. Алехо приготовил пистолет, памятуя о весьма солидных габаритах незабвенного сеньора Карлоса и не желая опробовать на себе его хватку, однако оружие ему не понадобилось.
Когда после настойчивого стука в двери давно небеленого дома та сама собой приоткрылась, изнутри пахнуло слишком узнаваемым смрадом, чтобы надеяться на успех.
— Подох он, что ли? — равнодушно проговорил Фино и первым шагнул внутрь. Алехо припомнил, что оный Карлос едва не прикончил брата Фино, и последовал за ним.
Внутри дом оказался совсем крохотным: предбанник и единственная комната, посреди которой, раскинув в разные стороны руки, лежал бездыханный здоровяк с открытыми глазами, и облепившие его тело мухи давали понять, что он мертв не первый день.
Фино подсуетипся, распахнул настежь окна и хоть немного разбавил тошнотворный запах свежим воздухом, позволив Алехо увидеть помимо перевязанного плеча запекшуюся на животе Карлоса кровь от огнестрельного ранения. Кристина ничего не писала о втором выстреле, из чего Алехо сделал неутешительный вывод, что Карлоса прикончили уже здесь и, вероятно, после того, как он передал своего нанимателю письма Сантьяго. Они с Фино, конечно, на всякий случай обшарили эту каморку со всем тщанием, но пропажи, как и следовало ожидать, не нашли. И хорошо, что вовремя убрались прочь, не попавшись в руки патруля, неожиданно решившего почтить своим вниманием именно этот дом.
— Думаете, его регент пришил? — без всякой жалости спросил Фино, и Алехо со всей серьезностью объяснил ему, что подобные мысли следует держать при себе. Фино передернул плечами. — Добро, сеньор, — согласился он. — Вы не забудьте мне еще напомнить, чтобы я о рассказе доктора про нож помалкивал, а то вдруг я начну направо и налево об этом трепаться?
Алехо с изумлением отметил, что напрочь забыл о присутствии Фино при откровениях доктора Монкайо, после чего похвалил неожиданного помощника и за молчание, и за догадливость, и с тех пор сделал его своим доверительным лицом. Все поручения, требовавшие секретности, он поручал именно ему, и первым таким делом для Фино стала охрана сеньориты Флорес и помощь ей в библиотеке. Фино, явно мечтавший о подвигах, поначалу сник, однако узнав, что ему придется искать свидетельства переписки между регентом и его сообщником и что этот самый помощник наверняка очень опасный человек, взялся за дело с утроенной энергией и в конце каждого дня докладывал Алехо о том, сколько они с Эстер сделали и сколько еще осталось.
