— Сеньорита Марино! — отбил короткий положенный поклон Алехо, мысленно помянув всех чертей ада. — Позвольте ответить вам той же любезностью: я был уверен, что вы давно уже отбыли из дворца, лишившись покровительства его величества.
Перла сверкнула глазами, однако сдержалась: очевидно, израсходовала еще не весь свой арсенал гадостей.
— Его величество вовсе не лишал меня покровительства, и мое нынешнее положение говорит об этом лучше всяких слов, — зачем-то сообщила она, а Алехо думал лишь о том, как бы поскорее избавиться от Перлы, чтобы она не спугнула Эстерситу и не испортила столь важное объяснение. Послали же ее бесы! Явно их ставленница! — Ее высочество сделали меня своим доверенным лицом, — продолжала меж тем делиться новостями Перла, — и я докажу, что достойна этой чести! А вот вы весьма странно распоряжаетесь своими привилегиями. Барон — и вдруг служанок по углам зажимаете. Знатные девицы закончились — или это новое придворное развлечение?
Алехо краем глаза заметил, как побледнела и сжалась Эстерсита, и, криво усмехнувшись, больно схватил Перлу повыше локтя. Та ойкнула от неожиданности, а он бесцеремонно поволок ее в сторону и отпустил только возле лестницы, столкнув на ступеньку вниз.
— В следующий раз проходить мимо молча, сеньорита Марино! — от души посоветовал он. — Это поможет вам сохранить в целости язычок, а возможно, и что-то более ценное!
Кажется, его голос звучал достаточно угрожающе, чтобы Перла вспомнила об их предыдуицей встрече и почти бегом устремилась на другой этаж. За поворотом мелькнула чья-то тень, но Алехо не обратил на это внимания. Его интересовала только Эстерсита, и он очень надеялся, что она даст ему возможность объясниться.
Однако в ее глазах застыла только бездонная обида, и она, не позволив Алехо сказать ни слова, вынесла приговор
— Я должна разлюбить вас, сеньор! И я сделаю это, обещаю!
Как будто Алехо было нужно это обещание!
Никогда еще он так не злился. Ненавидел — да, но не злился на обстоятельства, с которыми не мог совладать. И сегодняшняя поездка была одним из них.
Алехо подозревал, что поводом для нее стала лишь острая необходимость инфанты удалить его из дворца хотя бы на день, но в отсутствие короля напрочь игнорировать приказы ее высочества он не мог. Тем более что инфанта поручила ему втайне от регента отвезти письмо для Андреса Касадора. Утверждала, что это очень важно и что она обещала Сантьяго связаться с женихом. Алехо сделал непроницаемое лицо и заверил ее высочество, что все будет исполнено в лучшем виде, а сам потратил половину ночи на то, чтобы раздать все необходимые для изоляции инфанты указания, лично отобрав из гвардии только тех ребят, кому доверял. Фино же, освободив на день от библиотечной рутины, он дал поручение следить за ее высочеством и в случае чего необычного в ее поведении дать Алехо по возвращении знать. Фино просил положиться на него, и Алехо отправился на границу с почти спокойной душой.
День выдался не слишком жарким, неожиданно добавив к пасмурному небу по-осеннему пронизывающий ветер, и Алехо счел возможным завернуться в плащ. Памятуя о том, сколько неприятностей за последний год причинили королевские солдаты простым людям, через чьи поселения ему предстояло проехать, он сменил королевский мундир на почти что альконовский костюм. Чтобы принять окончательный вид народного героя, ему не хватало лишь маски, шляпы и Себа, но Алехо здраво рассудил, что награду за голову сеньора Алькона еще никто не отменял, а значит, не стоипо и напрашиваться на неприятности, когда от него зависело так много. На случай необходимости при нем было два пистолета и любимая шпага, которая не раз спасала ему жизнь в трудной ситуации, а также увязавшийся за ним Либре, категорически отказавшийся оставаться в укрытии на привязи. Алехо, подумав, решил, что вольный сокол не будет помехой в пути, да еще и при случае укажет ему на опасность, а потому продолжил путь в веселой компании. Пока, правда, ничего не предвещало беды, и Алехо, без всяких приключений добравшись до горы Пико де ла Фронтера, по другую сторону от которой начиналась Аделония, почти в этом уверился.
Коня пришлось оставить почти у подножия: вверх по горе поднималась довольно крутая узкая тропинка. Она вела по обрывистому склону к перевалу, где росло дерево, служащее пунктом передачи писем между инфантой Эленсии Викторией и королем Аделонии Андресом Касадором. Алехо отлично знал это место: часть владений герцога Веларде, оно было вдоль и поперек изучено им с Сантьяго еще в детстве, и теперь Алехо сумел бы пройти этой тропкой с закрытыми глазами.
Но мог ли он подумать, что сегодня эти знания сохранят ему жизнь?
Начало тропы было странно взбито лошадиными копытами, как будто кто-то пытался верхом одолеть эту крутизну, и Алехо с усмешкой покачал головой: здесь мог пройти разве что мул, да и то следом за хозяином, а не под его седлом. Однако устилавшие тропу осколки камней были щедро взрыты и дальше, и Алехо с любопытством поспешил наверх: ему очень хотелось узнать, как высоко полоумный всадник загнал свою лошадь и что он делал после того, как та встала намертво. В последнем Алехо нисколько не сомневался и через пару сотен шагов убедился в своей правоте: несчастное перепуганное животное перекрывало тропу, прижимаясь к дальней от обрыва стороне и оскальзываясь на неверных камнях. На спине у нее красовалось седло, и Алехо с удивлением увидел, что оно было женским.
Впрочем, ни один мужчина в здравом уме не поволок бы лошадь на гору и не бросил ее на произвол судьбы из собственной прихоти.
Пожалев несчастное животное, Алехо всеми правдами и неправдами спустил его к подножию Пико де ла Фронтера, привязал к близрастущему дереву, а сам почти бегом устремился наверх, истово желая догнать полоумную девицу и высказать ей все, что она заслужила своим отвратительным поступком.
В пылу злости даже мысли не возникло о том, что оная девица может делать на границе Эленсии, по обратную сторону которой стояли аделонские кордоны, отнюдь не горевшие желанием пропускать в свою страну жителей государства, объявившего их изменниками монархии.
Впрочем, даже в этом случае Алехо не нашел бы хоть сколько-нибудь правильный ответ, потому что у подножия перевала, возле того самого дерева, в дупле которого Алехо надлежало оставить письмо, стояла никто иная как Перла Марино Динарес.
Алехо застыл от изумления и даже глаза протер, не веря им и не зная, чем объяснить ее здесь появление, и только тревожный клекот Либре высоко над головой заставил убедиться в собственном бодрствовании.
— Капитан! — воскликнула между тем Перла и кокетливо поправила растрепавшуюся в дороге прическу. — Вас не узнать без мундира! Какими вы здесь судьбами? Неужели вас наконец выгнали из гвардии и вы решили бежать в Аделонию, как я вам советовала?
Алехо поморщился: от сеньориты Марино он настолько устал во дворце, что сейчас с удовольствием спустил бы ее с горы прямо на пятой точке, если бы не желал выяснить ответы на пару своих вопросов.
— Полагаю, что это вы здесь по озвученной причине, сеньорита Марино, — вернул шпильку он. Либре предупредительно крикнул, но Алехо только отмахнулся. — Очевидно, инфанта вслед за братом раскусила вас и велела убираться подобру-поздорову? И вы не нашли ничего лучшего, как променять постель одного короля на постель другого?
