Глава пятидесятая:…и подробности
Рейнардо устало смотрел на трибуны Зала судебных заседаний, заполненные людьми. Партер, где в удобных креслах расположился цвет эленсийской аристократии, и балкон, где столпились простолюдины: именно так Ламберт III представлял себе правосудие, которое могли принять участие все слои населения. Рейнардо был здесь в последний раз больше десяти лет назад, еще с отцом, который тоже изредка занимал место Верховного судьи и самолично принимал решения, казнить или миловать подозреваемого. Никаких присяжных подобно британской системе, зато абсолютно любой имел право высказаться в защиту или в обвинение подсудимого, если, конечно, у него имелись факты и доказательства своих слов, способных повлиять на решение суда. В случае же попытки затянуть время такому свидетелю грозил штраф или тюремный срок в зависимости от тяжести его проступка.
Рейнардо давно выучил все законы, желая быть достойным сыном своего отца, которого народ именовал не иначе как Справедливым. Но никогда еще он не пользовался своим правом решать человеческую судьбу, не желая ошибаться, а позже раскаиваться в содеянном.
Сегодня же он был уверен, что никто лучше него не сумеет рассудить это дело. Если капитана Руиса желают подставить, нет ничего проще, чем подкупить судью, чтобы тот добился казни подозреваемого. Если же он в действительности убил сеньориту Марино, то только Рейнардо в своем королевском праве сумеет противостоять взявшемуся за защиту своего молочного брата герцогу Веларде. О том, как Сантьяго умеет убеждать, Рейнардо знал не понаслышке. Но сегодня он был готов к любым его выпадам. Сегодня сердце зачерствело, забыв обо всех родственных узах и жаждая лишь правды. И Рейнардо был намерен ее добиться!
Капитан Руис, лишенный мундира, в простой рубахе и с кандалами на руках, сидел между судейским креслом и зрительскими местами. Возле него стояли два гвардейца, и именно они почему-то вызывали у Сантьяго саркастическую усмешку. Как будто он предполагал, что они и станут первыми жертвами осужденного, если тот вдруг захочет выйти на волю.
По левую руку от Рейнардо находилось место для допроса свидетелей, и сейчас его занимал один из тех солдат, что нашел на Пико де ла Фронтера убитую сеньориту Марино.
— Итак, вы сказали, что сопровождали жертву по приказу ее высочества до самого места преступления… — начал свой допрос сеньор Уранда, не проигравший за последние двадцать лет ни одного дела, где выступал обвинителем. Он был добрым другом графа Марино Гальярдо, отца Перлы, с почерневшим лицом и застывшим в глазах выражением мрачного отчаяния занимавшего почетное место в первом ряду партера, а потому Рейнардо не сомневался, что сеньор Уранда приложит все силы, чтобы капитан Руис отправился из зала суда прямиком на гильотину, однако не собирался позволять ему превратно истолковывать факты и вслушивался в каждое слово обвинителя и свидетеля, хотя заранее знал все, о чем тот скажет.
Они с Сантьяго провели не один день в предварительных расспросах и расследовании трагедии и выяснили немало иигересных подробностей. Например, то, что ее невольным инициатором стала Виктория, вначале решившаяся доверигь письмо для Андреса сеньорите Марино, а после осознавшая свою ошибку и отправившая с таким же поручением капитана Руиса.
— Я хотела быть уверена в том, что письмо достигнет своего адресата! — резко ответила Виктория на вопрос Сантьяго, каким образом сеньорита Марино и отряд королевских солдат оказались у той самой горы, где находился пункт связи между инфантой Эленсии и королем Аделонии. — Перла очень переживала вашу размолвку, Найо, и умоляла меня позволить ей доказать тебе свое доброе отношение. А поскольку я как раз искала посыльного к Андресу, то сочла возможным доверить это дело ей. После очередного покушения и того, что случилось с вами, кузен, — продолжила она, обращаясь уже к Сантьяго, — я много думала и решила, что вы были правы и я поступила опрометчиво, забыв о своем долге. Я написала Андресу, запечатала конверт и вручила его Перле. Чтобы в дороге с ней не случилось неприятностей, я дала ей несколько солдат для охраны, однако приказала им ожидать сеньориту Марино у подножия Пико де ла Фронтера, чтобы они не могли узнать о той миссии, что была ей поручена. У Перлы был свисток, издающий утиное кряканье, чтобы в случае опасности вызвать подмогу…
— У нее не было свистка, — прервал ее рассказ Сантьяго, и Виктория обожгла его раздраженным взглядом.
— У нее был свисток, кузен! — повторила она. — Я лично дала его Перле! Или вы сомневаетесь в моих словах?
— Сантьяго имел в виду, что при осмотре сеньориты Марино подобной вещи не нашли, — поспешил объяснигь Рейнардо, желая получить от сестры как можно больше ответов, а рассчитывать на это можно было лишь при хорошем настроении Виктории.
Та передернула плечами.
— Нож, которым Перла была убита, тоже не нашли! — резонно заметила она. — Однако это не значит, что его не существовало. А если преступник мог унести нож, почему ему было не прихватить с собой и свисток?
— Потому что нож — это улика, способная навести на убийцу, — нисколько не смутившись ее выговором, ответил Сантьяго. — А свисток — всего лишь свисток, кузина. Никому не нужная побрякушка, так и не защитившая свою владелицу. Впрочем, — безмятежно добавил он, будто бы не замечая, как угрожающе нахмурилась Виктория, — свисток мог просто упасть с горы вниз, а найти подобную вещицу на склоне весьма затруднительно. Простиге, что перебип вас, кузина. Я лишь хочу собрать все детали, чтобы…
— Найти лазейку и обелить вашего друга? — закончила за него Виктория и вызывающе усмехнулась, однако Сантьяго и это не задело.
— Восстановить справедливость, ваше высочество, — поправил ее он. — Вряд ли вам будет приягно однажды узнать, что за убийство сеньориты Марино казнили невиновного. Особенно если виновный будет разгуливать по дворцу, угрожая вам и его величеству в отсутствие должной охраны и преданных вам людей.
Виктория несколько раз обмахнулась веером, и Рейнардо знал, что эта пауза необходима ей для размышлений. Сам он тоже не отказался бы от глотка свежего воздуха: процесс расследования оказался куда более тяжелым, чем он предполагал. Впрочем, возможно, причина заключалась в том, что он не умел быть равнодушным? Наверное, настоящий король должен был иначе принять известие о смерти бывшей любовницы. В конце концов, особых чувств Рейнардо к Перле не испьгтывал, далекоидущих планов в ее отношении не строил, да еще и уличил ее в предательстве. Но какое это имело значение, когда она была мертва, а у Рейнардо застыл перед глазами тот самый ее образ с глупым зеленым бантиком на изящной шее? В горле стоял ком, и на глаза наворачивались предательские слезы, и только присутствие рядом других людей заставляло раз за разом их иссушать. Сколько бы потерь Рейнардо уже не пережил, а сердцем так и не ожесточился. И не желал новых потерь.
— Вы снова правы, кузен, и я не должна устраивать подобные истерики, — произнесла наконец — спокойная и справедливая — Виктория. — Задавайте свои вопросы, а я постараюсь на них ответить. Быгь может, так я сумею избавигься от чувства вины. Видит бог, я не желала Перле смерти. И никогда не отправила бы вслед за ней капитана Руиса, подозревай я об их вражде и не будь так виновата перед Андресом. Мне жаль, что все так вышло и вы оба потеряли людей, которых любили и которым доверяли. Это очень больно, и с этим почги невозможно смириться.
