И никак не ожидал от нее решения вернуться к Андресу Касадору.
Он задал сестре этот вопрос наедине, понимая, что правдивый ответ не предназначен для чужих ушей, но в ответ услышал лишь те же самые слова о долге.
— Ты же сам видишь, Найо, в каком тяжелом положении оказалась Эленсия из-за агрессивной политики сеньора Керриллара, — вздохнула она и неодобрительно покачала головой. — А что будет, если я своим поступком навлеку на нас гнев Андреса? Вдруг он сочтет мой отказ оскорблением и решит мстить? Ты же понимаешь, что мы не способны сейчас вести войну: мы проиграем и лишимся всего, что у нас еще осталось. Это… не тот путь, которым нас вел отец и о котором мне недавно напомнил Сантьяго.
— У Сантьяго гипертрофированное чувство ответственности, — возразил Рейнардо, вспомнив о его женитьбе на Кристине и желание броситься на помощь молочному брату, рискуя собственной жизнью. — И еще неизвестно, будет ли от него польза или одни лишь беды. Ты не должна уподобляться ему, Тойя. Я вовсе не хочу разбивать твое сердце и портить тебе жизнь. Если Андрес больше не мил тебе, если ты полюбила другого, я сделаю все, чтобы ты была счастлива! У меня не так много сестер, чтобы обижать тебя.
Виктория рассмеялась и погладила его по руке.
— Ты очень хороший и добрый человек, Найо, — сказала она. — Королю не должно таким быть: сожрут и не подавятся, а мне бы этого не хотелось. Бери пример с Сантьяго: вот кто непробиваем и не свернет с выбранного пути, даже если все на свете будет против него! И при этом он все время оказывается прав, Найо. Даже когда выглядит оголгелым фанатиком.
Рейнардо посмотрел на сестру исподлобья и задал очень важный вопрос, на который до сих пор не решался.
— Думаешь, он был бы лучшим королем, чем я?
Виктория, по счастью, не разозлилась на очередное проявление слабости и не фыркнула, не желая отвечать. Лишь очень внимательно на него посмотрела.
— Нет, не думаю, — негромко и глубоко ответила она. — Он отверг свою кровь из-за склонности к девице, а это недопустимо для истинного короля. Но в том, что он будет верным другом и грамотным советником, сомневаться не приходится. Тебе надо сохранить его приязнь, Найо, если ты хочешь иметь надежный тыл и не опасаться удара в спину. Сантьяго при всей своей одержимости велардовскими идеалами сердцем такой же Солар, как и мы, и он всегда будет нашим братом и частью наших с тобой жизней. Я не понимала этого раньше; быть может, и ты не понимаешь, поэтому я скажу. Наша сила в том, что мы не одни. Что у нас есть люди, на которых можно положиться даже в самой трудной ситуации. И Сантьяго именно такой человек. Как бы он себя ни вел и в какие бы авантюры не ввязывался, он верен долгу и не отступит он него. А это, поверь, самое главное.
Рейнардо слушал сестру в крайнем изумлении. Она никогда не была привязана к кузену, а потому и ждать особо теплых слов от нее в его адрес не приходилось. И Рейнардо не мог понять, чем вызвана нынешняя ее приязнь и защита.
Не желая мучиться в догадках, он спросил об этом Викторию. Но та только горько вздохнула и совсем по-матерински улыбнулась.
— Я очень тебя люблю, дурачок, — неожиданно сказала она. — И желаю тебе только добра.
На этом разговор был закончен. Рейнардо не сказал о нем кузену, но уже несколько раз мысленно возвращался к нему, стараясь примерить все сказанное на Сантьяго и отчаянно желая верить, что Виктория права. Как было бы хорошо, на самом деле, знать, что душой тот целиком и полностью на стороне Рейнардо. Что он не предаст его в погоне за властью и всегда поддержит в трудную минуту. Что кинется ему на помощь, забыв о себе, как кинулся к своему молочному брату, не думая о том, виновен ли он на самом деле. Ах как Рейнардо не хватало такого друга!
Да только бывают ли вообще друзья у королей?
— Вы видели человека, который взошел на гору после сеньориты Марино? — продолжал между тем допрос солдата Сантьяго. Тот кивнул.
— Да, он приехал спустя примерно полчаса. Привязал коня к дереву, поднялся на полсотни эстадалей, потом спустился вместе с лошадью сеньориты Марино. Затем снова ушел наверх, и больше мы с ним не встречались.
— Весьма странное поведение для убийцы, — усмехнулся Сантьяго, но тут же получил протест от сеньора Уранды и, извинившись, задал новый вопрос:
— Как хорошо вы его разглядели?
Солдат замялся, словно снова ища подмоги, и ответил весьма неуверенно:
— Не слишком хорошо, ваше сиятельство. Нам было приказано схоронигься подальше от начала тропы, а место там голое, вот мы и убрались почти до леса…
Он как будто оправдывался, но Сантьяго явно не интересовали оправдания.
— Можете ли вы утверждать, что этим человеком был капитан Руис Дельгадо? — жестко спросил он, и свидетель, чуть поколебавшись, покачал головой.
— Нет, ваше сиятельство.
Сантьяго выдержал паузу: это он умел.
— В таком случае, возможно, вы можете описать, как он был одет?
— На нем была шляпа и просторный плащ коричневого цвета, — с готовностью сказал солдат, однако Сантьяго не удовлетворил такой ответ.
— Был ли на нем гвардейский мундир? — уточнил он, и тут лицо солдата перекосило, будто он съел лимон.
— Нет, ваше сиятельство, не было. Но разве не мог капитан?..
— Благодарю вас, сеньор, у меня все! — оборвал его Сантьяго и вернулся на собственное место. После него сеньор Уранда попросил своего свидетеля описать фигуру человека, поднявшегося вслед за сеньоритой Марино на Пико де ла Фронтера, и тот весьма складно назвал широкие плечи, военную выправку и гордую посадку головы всадника. Рейнардо усмехнулся: солдат явно страдал предвзятостью, но под такое описание можно было подогнать каждого второго мужчину в Эленсии. Если бы обвинение опиралось только на эти показания, оно было бы наголову разбито уже сейчас. Но, к несчастью для капитана Руиса, против него имелись куда более серьезные улики.
Следующие три солдата из той же охранной свиты сеньориты Марино не внесли в дело ничего нового, а вот четвертого призвать на свидетельское кресло не удалось.
— Тут такое дело, ваше величество, — в легком смущении проговорил командир той роты, где служили солдаты. — У Эспино мать в деревне заболела, и он отпросился у меня ненадолго ей помочь: уборочная все-таки началась. Третьего дня отбыл и вчерась еще должен был возвратиться. Но вот до сего часа ждем — и все не дождались.
Сантьяго хмыкнул так откровенно, что услышал его не только Рейнардо, но и сеньор Уранда.
— Быть может, вы нам назовете причину подобной задержки важного свидетеля? — живо поинтересовался тот. — ɪ- Быть может, нам не стоиг его и ждать?
Сантьяго перевел на него ленивый взгляд.
— Если будет доказано, что записка, которую нашел Эспино, подлинная, допускаю его скорое возвращение, — со слишком явным намеком произнес он. — Если же уважаемый суд убедигся, что капитан Руис не слал сеньорите Марино никаких угроз, в чем лично я не сомневаюсь, боюсь, мы никогда не сумеем узнать, кто именно приказал Эспино подложить эту фальшивку за корсаж несчастной жертвы.
