— Андрес знает, кто я на самом деле, — поправил ее сеньор Алькон, и у Кристины отлегло от сердца. — Ну и я, разумеется, тоже об этом знаю. Думаю, этого достаточно, чтобы иметь хоть какую-то надежду на сохранение инкогнито. Я ответил на все ваши вопросы, сеньорита Даэрон? Можем мы теперь продолжать путь, не ища в каждом чужом слове подвох и желание подставить другого?
Кристина против воли усмехнулась. Друзья по несчастью, кто бы мог подумать?
— Я раздражаю вас, сеньор? — смело спросила она, хотя, кажется, он ответил на этот вопрос раньше, чем она его задала. И тем неожиданнее было услышать от него:
— Вы нравитесь мне, сеньорита. Если, конечно, все то, что вы говорили о себе, правда.
Кристина приподняла брови, однако возмущаться его недоверием не захотела. В конце концов, она не сделала ничего, чтобы убедить его в своей преданности дому Соларов.
— У вас есть несколько часов, чтобы узнать меня, — уже без былого напряжения заметила она. — Но не забывайте, что эти же часы я использую, чтобы узнать вас.
— Вы снова льстите мне, сеньорита, — рассмеялся он, тоже, кажется, без былой колючей неприязни. — Боюсь, что в иной жизни я настолько скучный и ничем не примечательный человек, что вы, даже встречая меня каждый день, не обращали бы на меня никакого внимания. Маска в этом отношении дает огромные преимущества. Всем хочется разгадать тайну, и никто не думает о том, каким разочарованием может оказаться правда.
Кристина тоже улыбнулась, отнюдь, однако, с ним не согласная.
— Не уговаривайте, сеньор, я же обещала, что не стану требовать вашего настоящего имени, — напомнила она. — Так я, по крайней мере, не выдам его, если одна из подобных же сегодняшней поездок закончится для меня не столь благополучно, как предыдущие.
Он бросил на нее быстрый взгляд.
— Я не допущу, чтобы с вами случилось несчастье, сеньорита! — очень глубоко пообещал он, и Кристина опустила голову, почему-то ощутив, что к щекам приливает кровь. Вряд ли сеньор Алькон был готов к ее допросу и неприятию, когда соглашался на эту авантюру. И наверняка у него были более интересные дела, чем защита неблагодарной девицы от подстерегавших ее на большой дороге опасностей. Но раз уж нельзя было избавиться от столь сомнительного удовольствия, как общество друг друга, следовало наконец сделать его менее неприятным.
— А почему именно сокол, сеньор Алькон? — поинтересовалась Кристина, чтобы все-таки не ехать всю дорогу в молчании. — Или в обычной жизни вы заядлый охотник и даже на задании не можете расстаться с любимым помощником?
— Подозреваете во мне главного королевского егеря? — улыбнулся он, однако дальше развивать эту тему не стал. — На самом деле Либре не охотничья птица и не помощник. Он друг, который необыкновенной преданностью отплатил за заботу о нем. Еще мальчишками мы с братом нашли на уступе скалы едва живого птенца сокола. Как он туда попал, мы так и не выяснили: облазили все окрестности, но гнезда не нашли. Пришлось брать этого вояку домой и выкармливать. Знаете, чем выкармливают птенцов хищных птиц, сеньорита Даэрон?
Судя по его тону, это было что-то очень гадкое.
— Личинками каких-нибудь насекомых? — предположила она самое противное из всего, что пришло ей в голову. Сеньор Алькон усмехнулся.
— Насекомыми вы будете кормить канареек и попугайчиков, — с необидной шпилькой заметил он. — А соколу надо мясо, да не простое, а парное, еще и с костями и перьями, чтобы он не заболел. Особой популярностью у Либре пользовались перепела и крысы. А я, кажется, тогда в первый раз в жизни увидел, как выглядит крыса. Премерзкое существо, надо сказать.
Парящий над их головами сокол что-то крикнул, будто оспаривая слова хозяина, а Кристина, напротив, кивнула. Свежевать крыс ей, к счастью, не приходилось, но однажды кто-то подбросил в институтскую спальню это страшилище — то-то шуму было! Жаль, что у них с девочками не было верного сокола в друзьях — тот мигом бы отловил врага и уничтожил его без всякой жалости.
— Видимо, парень решил, что мы с братом — его семья, — закончил между тем свою историю сеньор Алькон. — С тех пор всюду нас сопровождает. Ему уже восемь с лишним — больше половины соколиной жизни позади.
— Я слышала, что некоторые соколы доживают и до двадцати пяти лет, — заметила Кристина, почувствовав в его голосе легкую печаль. — А по Либре точно не скажешь, что он немолод. И тот разбойник, который недавно едва унес от него ноги, подтвердит вам мои слова первым.
Сеньор Алькон улыбнулся с заметной благодарностью, а Кристине неожиданно захотелось закрепить успех.
— Знаете историю графа «Соломенная голова» и его брата? — спросила она. — Они правили Барселоной каждый по полгода, а потом один из них решил убить другого, чтобы присвоить всю власть себе?
— И зарезал его на охоте? — продолжил сеньор Алькон. Кристина кивнула.
— Тогда верный сокол пытался предупредить своего хозяина об опасности, а после убийства бросился на преступника и сорвал с его головы корону, объясняя подданным, кто на самом деле виноват в совершенном злодеянии. И добился того, чтобы убийца сознался в своем грехе и отрекся от престола.
— Вы сейчас намекаете на повторение истории, не так ли, сеньорита Даэрон? — уже очень по-доброму улыбнулся сеньор Алькон. Кристина пожала плечами.
— Сокол, стремящийся оградить истинного правителя Эленсии от грозящих ему несчастий и наказать предателя, — по-моему, это очень символично, сеньор Алькон.
— Весьма! — весело согласился он. — С вашего позволения именно эту историю я отныне и стану рассказывать в качестве объяснения собственного образа. Либре, кстати, благодарит вас за нее — он любит комплименты в свой адрес.
Сокол в этот момент действительно что-то прокричал, но опасностью от его криков не тянуло, и Кристина с новым интересом взглянула на сеньора Алькона. Мог ли под маской на самом деле скрываться герцог Веларде? Она никогда не слышала его смеха и не была уверена, что он умеет даже улыбаться, но его слова о близости к правителю Аделонии как будто подтверждали подозрения Кристины. Вряд ли король подпустил бы к себе простого дворянина, а герцог Веларде был наполовину Соларом. Его упоминание о брате поначалу смутило Кристину, потому как мать его умерла родами и он был единственным ребенком в семье. Но потом Кристина подумала о Рейнардо: вполне возможно, что когда-то кузены были настолько близки, что считали друг друга братьями. А после рассорились так, что уже и двоюродную связь не признают. Что, однако, не мешает герцогу защищать короля — быть может, еще и больше, чем тот подозревает.
Как же узнать правду и не выдать собственное любопытство?
И нужна ли эта правда Кристине? Что будет, если она убедится, что сеньор Алькон и сеньор Веларде — один и тот же человек? Она ведь и слова тогда вымолвить не сможет, поддавшись тому оцепенению, в которое он всегда ее ввергал. И дорога покажется совсем уж каторжной. А пока — как будто даже становилась вполне себе приятной.
