— Предложение стать моей женой достаточно потребно для тебя? — саркастически поиигересовался он. — Или мне надо было переписать на нее баронство, пока я еще не слишком с ним сроднился?
В материнском лице что-то неуловимо переменилось. Из глаз исчезло вечное раздражение. Она чуть подалась вперед и словно бы даже улыбнулась.
— Ты решил женигься на Эстерсите? Ты, Алехо? Или это очередная твоя жестокая шутка, чтобы отделаться от меня на следующие десягь лет?
Он вздрогнул, поняв по голосу, о чем она говоорит.
— Ты знаешь?
Мать махнула рукой.
— Не такая уж я и дура деревенская, какой вы с братом своим молочным привыкли меня считать! — заявила она. — И тот грех, за который вы на пару с ним расплачиваетесь, давно мне известен. Повезло вам, неслухам, что и среди цыган честные люди встречаются. Или, может, шибко трусливые. Рассказали его сиятельству, герцогу Эдуардо, про ваши выгодные сделки, он и… Ладно, дело прошлое, да и ты как будто за ум взялся. Или рано я все-таки обрадовалась? Добрый сын первым делом привел бы невесту с матерью знакомиться, а ты, как всегда, не слишком торопишься.
На Алехо неожиданно навалилась небывалая усталость. To ли последние невеселые события не прошли для него даром, то ли освобождение от тайны, много лет лежавшей на его сердце тяжким грузом, сыграло свою роль, но он в какой-то полнейшей апатии сел прямо на землю и уткнулся в ладони, словно отгородившись ими хоть на несколько секунд от всего мира. Ему надо было подумать и решить, что делать дальше, и присутствие рядом матери, пусть даже как будто простившей ему этот давний грех, никак этому не способствовало. На душе против воли становилось пусто и отвратигельно тошно.
— Нет у меня невесты, — неожиданно пожаловался он и резко выдохнул. — Эстерсита мне отказала, и вряд ли тебя это удивляет. Ты всю жизнь счигала меня ошибкой юности и теперь без труда найдешь причину, по которой порядочной девушке не стоит связывать со мной жизнь.
Мать кашлянула, как будто готовила ответ, а потом заставила себя промолчать. Странно, обычно не скупилась на добивание, а добить Алехо сейчас было проще простого. Мать всегда заставляла его чувствовать себя ничтожным и ни на что не способным человеком, и он с огромным облегчением сбежал из-под опеки, строя собственную жизнь и не оглядываясь на ее мнение. Но оно настигало его и сейчас. И отказ Эстерситы вдруг показался вовсе не досадным недоразумением, а заслуженным наказанием. Алехо хорош для мимолетных отношений, о которых легко забыть, нисколько не переживая о потере. А глубоких чувств он не заслуживает. И даже Эстерсита, влюбившись в него по неопытности, быстро это поняла и решила отказаться. Разлюбить. Помогла еще на прощание, отдавая несуществующий долг, и распрощалась. А ведь он уже поверил, что на самом деле нужен ей, и позволил себе в ней нуждаться. Глупо и смешно. И матушке самое время напомнить ему о никчемности и данной по ошибке жизни.
Однако раздавшиеся удаляющиеся шаги дали понять, что она решила закончить на этом разговор. Забавно: после десяти лет разлуки мать нашла для него в своем сердце лишь несколько саркастических фраз и ретировалась, обнаружив в его сердце недостойную ее сына слабость. Что ж, вероятно, Алехо пошел характером в непутевого отца, обрюхатившего матушку и оставившего ее в одиночку расхлебывать последствия их короткой страсти. О нем Алехо знал лишь то, что он был сержантом королевской армии и свел матушку с ума своим напором и обходительностью. Матери невероятно повезло попасть кормилицей в дом Веларде и закрепиться в нем, став со временем экономкой. Она сделала еще одну попытку устроить личное счастье, но и отец Бето не справился с ее характером, однажды попросту собрав вещи и исчезнув в неизвестном направлении. Мать с достоинством пережила и этот удар и сетовала лишь на то, что бог в придачу к слабым мужчинам дал ей в сыновья точные их копии. Когда Алехо стал проявлягь склонность к военной службе, она схватилась за голову, а когда узнала о его отношениях с женским полом, велела передать, что знать его больше не желает. Алехо привык обходиться без ее одобрения, но, как оказалось, все же не избавился от ее власти над собой. И после отказа Эстерситы безумно хотелось услышать, что мать не считала его главным разочарованием своей жизни. Но ей всегда было слишком трудно угодить. А у Алехо вдруг пропало желание бороться.
Зачем, если по-настоящему близким людям всегда будет мало его настоящего? Им, очевидно, нужен герой Алькон, который не знает страха и упрека и не совершает ошибок. А Алехо не собирался всю жизнь жить под маской и изображать безупречность. Да, он сбежал с места преступления, не желая нести ответственность за чужой грех. Да, он упустил убийцу, отдав предпочтение птице, к которой так сентиментально привязался. Да, он позволил Эстер оговорить себя, чтобы не оказаться на виселице. Малодушно и даже где-то трусливо, но он не Веларде, чтобы класть свою жизнь на жертвенный стол высоких идеалов. Он боролся там, где мог выйти победителем, и отступал в заведомо проигрышных ситуациях, чтобы собраться с силами и нанести собственный удар. Пусть не сразу, не в лоб, но Алехо положа руку на сердце никогда не считал себя никчемным человеком, каким, очевидно, казался матушке. Зачем она приехала? Разбередила в душе незажившую рану, да еще и в тот момент, когда Алехо не зализал предыдущую, нанесенную Эстерситой. Правильно говорил Сантьяго: все его беды в этой жизни от женщин. Вот только он-то имел в виду вовсе не мать и любимую. А именно они били сильнее всего, не зная промаха и не ведая жалости.
Женщины!
Алехо усмехнулся и откинулся назад. Оперся спиной на дерево и закрыл глаза. Черт с ним, ничего не произошло. Мать снова уедет в поместье и забудет о его существовании. Эстер… найдет себе человека, который не будет сводить ее с ума и которого, возможно, она тоже не лишиг ни разума, ни принципов. Алехо переживет. В конце концов, у него по-прежнему осталось любимое дело и никто не снимал с него обязанностей по защите короля. У них с Сантьяго впереди много работы: куда больше, чем было прежде, особенно если он прав относительно намерений инфанты.
И Алехо не погрязнет в сердечных мучениях, как бы ни саднило сейчас в груди и ни прижимало неподъемной тяжестью к земле. Встанет; и огорчения вытрясет, и тяжесть одолеет. У него вся жизнь впереди, и единственное, что имеет значение, это цель, к которой он всегда шел. И сейчас нужно было лишь снова затолкать ее в собственное сердце и заставить там светить. Плевое дело. Особенно когда вся ночь впереди.
Сколько Алехо просидел с закрытыми глазами, он не знал. Мысли — одна шальнее другой — не давали заскучать, вот только, кажется, даже в тюрьме они были веселее нынешних. За последнюю неделю Алехо вообще думал больше, чем за всю предыдущую жизнь. А вернулся в итоге ровно к тому, с чего начал. И следовало наконец взягь себя в руки и вспомнить о задвинутом на задворки долге. Сантьяго, конечно, позаботился о Либре и сразу по возвращении из поместья организовал розыск настоящего преступника, но это не давало Алехо права самоустраняться от их общего дела. Сантьяго не вытянет его один. А Алехо меньше всего на свете хотел однажды увидеть его в могиле.
