— Какое еще проклятие? — нахмурился Алехо. Вот уж не ожидал он от матушки подобного поступка. Решил, что она привычно постебалась над ним да и думать забыла, а она, выходит, пошла Эстерситу на путь истинный наставлять?
Нет, Алехо уже совсем ничего не понимал!
— Мама… моя мама, — уточнила Эстерсита и коротко вздохнула у него на груди. — Перед тем как во дворец отправиться, заставила меня клягву Примадонне дать, что я никогда не прельщусь знатным сеньором и не позволю себе поверить знакам его внимания. Ее бывший хозяин жизнь ей сгубил, и она не хотела, чтобы то же самое произошло и со мной. Наверное, она тогда уже знала о моей любви к тебе и боялась, что из-за нее я наделаю глупостей. Я пообещала, конечно, я ведь тогда и не надеялась, что ты меня заметишь, а никто другой мне и не был нужен. А когда ты поцеловал меня, а после и замуж позвал…
— Ты не хотела нарушать клятву? — наконец понял Алехо, и Эстерсита судорожно вздохнула, еще сильнее сжимая пальцы.
— Я не хотела навлечь на тебя новую беду, разгневав Примадонну, — призналась она. — Я бы не простила себе такого греха. Мне проще было отказаться от тебя, и я бы так и сделала, если бы не твоя матушка. Она выслушала меня и одобрила мое решение…
Алехо застонал от бредовости всего услышанного. Клятвы, истории пятнадцатилетней давности, страхи, не стоившие теперь выеденного яйца, — и маманя, поддержавшая Эстерситу в желании испортить сразу обе их жизни…
— Мне плевать на все на свете проклятия! — сквозь стиснутые зубы проговорил он и покрепче перехватил руки Эстерситы, чтобы она даже не думала, что может снова сбежать. — Единственное несчастье, которое может со мной произойти, это твое отречение…
Но Эстерсита замотала головой и прижалась к его руке губами.
— У тебя чудесная мама, — неожиданно проговорила она. — Она сказала, что клятвы нельзя нарушать, да только моя клятва к тебе никак не может относиться, потому что, когда я ее давала, ты еще не был бароном, а был такой же босоногой деревенщиной, как я и она.
— Узнаю маманю, — хмыкнул Алехо, но Эстерсита в своей радости его не услышала.
— Пресвятая Дева, это было так хорошо! — счастливо выдохнула она. — Ведь правда же, не может Господь наказывать за то, что я не знала о твоем происхождении! Я обещала, конечно…
— Ты обещала не прельщаться на титул и отказала мне из-за него, — со всей серьезностью ответил Алехо, почувствовав, как для нее это важно, и не желая бросать тень на их совместную жизнь перед самым ее началом. — Ты обещала не веригь знакам внимания, но я не оказывал их тебе и не пытался обмануть твое доверие. Я предложип тебе себя — всего и целиком, — а об этом в твоей клятве, кажется, не было ни слова. Если этого недостаточно, я откажусь от титула; правда, боюсь, тогда меня попрут из армии и нам придется жить на довольстве твоей матушки. Зато она наверняка пересмотрит свое отношение к клятвам и твоей добропорядочности.
Эстерсита хрюкнула, очевидно представив себе эту картину, а потом испытующе посмотрела на Алехо.
— Значит, не боишься? — проникновенно спросила она. Он подтянул ее ближе к себе и дунул ей в лоб.
— Я боюсь только тебя потерять. И пожалуй, пока не поздно, хочу поклясться святому Викентию, что ни за что этого не допущу.
Эстерсита снова прыснула и потерлась щекой о его щеку.
— Тогда бежим к падре Овидио, — шепнула она и потянула его во дворец.
Глава пятьдесят четвертая: Коронация
Никогда еще Кристина не видела столицу такой нарядно-торжественкой.
Главная улица и Дворцовая площадь были убраны красно-золотыми цветами Соларов. На каждом доме развевались флаги с королевскими гвоздиками. Большой оркестр, выстроившись на побережье, играл праздничные марши. Местные жители в нарядных одеждах собирались на улицах, переговариваясь, на что-то указывая, и от каждого из них так и веяло ожиданием и предвкушением.
Чем ближе Кристина подъезжала к Кафедральному собору, тем плотнее становилась толпа; громче — разговоры; разношерстнее — зрители. Если поначалу из окон кареты она видела лишь крестьян и ремесленников, то у соборного крыльца собрались уже представитель мелкопоместного дворянства. Случись сегодняшнее событие полгода назад, место Кристины было бы среди них. Теперь же ей полагалось кресло в первом ряду, почти у самого алтаря, где Рейнардо Солару Аррангасу предстояло совсем скоро произнести торжественную клятву и стать полноправным правителем Эленсии.
Сегодня наступил благословенный день его коронации.
Кристина ждала его и боялась одновременно.
Эленсия наконец избавлялась от многолетнего гнета регента Керриллара и вверяла себя потомку славного рода Соларов в надежде на возвращение в эти края мира и благоденствия при его мудром и справедливом правлении. Рейнардо больше не зависел от своего наставника и его желаний: Кинтин Керриллар потерял всякую власть ровно в полночь, с наступлением дня совершеннолетия его величества.
Однако теперь короля подстерегала куда большая опасность, ибо Сантьяго не только не сумел отговорить кузена от решения утвердить в Эленсии возможность женского правления, но и не успел как следует подготовиться к отражению вероятной атаки Виктории. Слишком много времени и сил отняла у него защита капитана Руиса, и теперь ему приходилось встречать врага с открытым забралом. Противники больше не допускали ошибок, а Сантьяго по-прежнему предпочитал действовать один, не доверяя даже тому, кого защищал. И Кристина могла только молиться за него, понимая, что изменить мужа все равно не сумеет, и всей душой желая ему успеха. Он отвоевал у врагов своего молочного брата, хотя поначалу казалось, что шансов на это нет вовсе. Оставался последний, самый сложный рывок, чтобы вывести на чистую воду тех, кто желает Эленсии иного правителя, и Кристина была уверена, что Сантьяго готов к нему. Ах, как бы она хотела узнать подробности и еще больше — помочь мужу в его сложном деле, но последние полторы недели не подарили им ни одного свидания, а доверять подобные вещи письмам они оба больше не решались. И Кристина лишь просила в них о том, чтобы он был осторожен, а он благодарил и напоминал о скорой встрече. И убеждал, что ей не придется жалеть о своем обещании составить ему пару на королевском балу.
Ах как Кристина хотела в это верить! Гнала все холодные мысли о том, что их договоренность с Сантьяго действовала ровно до совершеннолетия короля и что нынешнее свидание может стать последним, и вспоминала лишь самые светлые, самые восхитительные моменты, даримые ей любимым мужем. За те две недели, что Сантьяго провел в Нидо-эн-Рока, их накопилось так много, что Кристина позволила себе довериться мечте и не искать больше в его поступках двойной смысл. И ждать сегодняшнего дня не со страхом, а в предвкушении настоящего чуда. Разве не на него намекал в своих письмах Сантьяго?
Рано утром, когда горничная облачапа ее в новое платье, Кристина с трудом сдерживала волнение. Роскошный зеленый бархат, подчеркнув все достоинства ее внешности, сделал ее похожей на настоящую герцогиню, и Кристина тщеславно позволила представить себе, как приятно удивится Сантьяго таким переменам и как утвердится наконец в мысли, что она достойна своего великосветского мужа. И не захочет ее больше отпускать.
