Миролюбивый тон Виктории насторожил, хотя в последние дни она удивляла им с завидным постоянством. Рейнардо радовался долгожданному пониманию с сестрой, а Сантьяго никак не мог найти удовлетворяющее его объяснение подобному преображению.
— Я оставлю вас, — не дожидаясь его решения, присела в реверансе Кристина и, прикрыв веером раскрасневшиеся ицеки, обогнула колонну. Виктория проводила ее изучаюицим взглядом, потом неожиданно взяла Сантьяго под руку и потянула в другую сторону.
— Вижу, Кристина нашла, чем удержать вас, кузен, хотя я была уверена, что вы давно уже пожалели о собственном опрометчивом поступке, — начала было она, но, поймав раздраженный взгляд Сантьяго, оставила эту тему. — Впрочем, оно и к лучшему. Мне трудно признавать ее заслуги, но коль скоро Рейнардо столь высоко их оценил, я могу лишь порадоваться тому, что после моего отъезда в Аделонию рядом с ним будут преданные люди, способные пожертвовать собственными желаниями ради его благополучия. Могу я попросить вас…
— Вы уезжаете в Аделонию? — вопреки всем правилам приличия, прервал ее Сантьяго, но подобное заявление стоило тысячи упреков в бестактности.
Виктория изогнула красивый брови.
— Разумеется, — словно бы недоуменно проговорила она. — Между нами с Андресом были некоторые недоразумения, но они уже позади, и я по-прежнему его невеста. Думаю, в самое ближайшее время мы объявим дату свадьбы, но я вовсе не о том хотела с вами поговорить. У меня к вам две просьбы, кузен, и я искренне рассчитываю на вашу приязнь ко мне, несмотря на все те разногласия, что в последнее время между нами возникали.
Сантьяго кивнул, быть может, напрасно так скоро согласившись на ее предложение, но слишком сильно желая услышать эти самые просьбы. В свете ее возвращения к Андресу он вообще не знал, что подумать.
— Во-первых, я была бы очень благодарна вам, если бы вы сделали вид, что нашего разговора в день вашего ранения никогда не было, — она испытующе, но очень спокойно посмотрела на него, и на лице у нее не было ни раскаяния, ни страха. — Незадолго до Фестиваля мороженого я получила от Андреса письмо, в котором обнаружила намек на то, что он собирается разорвать нашу помолвку. Ему не нравилась моя любовь к независимости, и я совершенно однозначно истолковала фразу о том, что он предпочтет нелюбимую, но покорную супругу — любимой, но своевольной. Вы понимаете, что это было оскорбление, которое невозможно простить. Я не могла рассказать об этом ни вам, ни, разумеется, Рейнардо, чтобы не столкнуть наши государства в военном конфликте из-за чересчур устаревших взглядов Андреса Касадора, но все мое существо воспротивипось этому союзу, и в своей обиде я сочла возможным принять ухаживания того, кому, показалось, нужна именно такой, какой была. Мне стыдно за былую мою недальновидность: инфанте не по статусу подобная мелочность и наивность.
— Вы как будто подталкиваете меня к мысли о том, что письмо было подложным, — озвучил Сантьяго возникшую после ее рассказа мысль. Виктория бросила на него быстрый взгляд и опустила голову.
— Не спрашивайте, как я это обнаружила, — попросипа она и вздохнула. — Я должна была сразу догадаться, что Керриллар пойдет на любые подлости, чтобы добиться своего, и не проявлять ту слабость, на которую он так рассчитывал. Я сразу же отписала Андресу, надеясь получить доказательства того, что он по-прежнему желает нашей свадьбы, и отправила с письмами сразу двух посыльных. Вы знаете, чем, к сожалению, все это закончилось, а я могу лишь радоваться тому, что даже мое невольное молчание не отвратило Андреса от нашей помолвки, и благодарить вас за то, что вы не рассказали ему о моей былой глупости. Поверьте, мне не в чем себя упрекнуть, но Андрес, узнай он о моем поощрении ухаживаний другого мужчины, никогда бы мне этого не простил.
Она замолчала, но не остановилась, неспешно следуя вдоль стены столовой и увлекая за собой Сантьяго. Ему же нужно было пространство, чтобы взвесить ее нынешние слова на привычных весах лжи и понять, стоит ли им верить.
— Его величество знает о письме? — спросил он, пытаясь хоть как-то упорядочить открывшиеся сегодня факты. Виктория покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Пока вся власть была у Керриллара, я опасалась за Найо и не хотела быть причиной их конфликта. Но он, несомненно, не мог не заметить, как изменилось мое отношение к Керриллару, и не сделать собственные выводы. Полагаю, брат уверен, что этот человек меня обидел. Собственно, это не так далеко от истины, поэтому я не стала разубеждать Найо, лишь отказалась назвать ту причину, что открыла сейчас вам. Уверена, вы найдете, как использовать ее в борьбе с Керрилларом, когда я отправлюсь в Аделонию. Боюсь, что Найо при всех своих последних разочарованиях все же слишком привязан к нему, чтобы избавиться от этой твари раз и навсегда. Керриллар впился в него, как клещ, и не отпустит, пока не выпьет всю кровь. Он ничего не боится, уверенный в своей неприкосновенности! Даже сейчас, как видите, он не скрылся от королевского гнева, а кружит над головой Найо, подобно коршуну, чтобы найти момент и нанести решающий удар. И с этим связана моя вторая просьба к вам, кузен. Быть может, чересчур вызывающая, но вы единственный знаете, как я люблю Найо и как беспокоюсь за него, и не станете упрекать меня за нее.
Тон Виктории был настолько проникновенен, что Сантьяго, даже памятуя обо всех ее предыдуицих бесчинствах, не мог ему не поддаться. Он после решит, что из ее слов можно было считать правдой, а что было заведомой ложью. Сейчас он хотел услышать все, что она намеревалась ему поведать.
— Я буду рад исполнить ее, кузина, если только она не вынудит меня нарушить клятву верности его величеству, — оставил он себе путь для отступления, однако Виктория тут же качнула головой.
— Наоборот, она даст вам возможность воплотить ее в жизнь, — улыбнулась она. — Я со спокойной душой покину Эленсию, если буду знать, что у Рейнардо здесь есть хороший друг. Я давно наблюдаю за вами, кузен, и ваша преданность взятому на себя долгу убедила меня в том, что вы никогда не предадите своего короля и своего брата. Мне жаль, что Найо пока что этого не понимает, но то лишь обида проигравшего в споре за женское сердце; однажды она пройдет, и Рейнардо посмотрит на вас другими глазами. Но до этого момента пообещайте мне, кузен, что не оставите его одного. Что всегда будете рядом с ним, что бы он о себе не возомнил. Я знаю, что сегодня он отказал вам в месте телохранителя, но я обещаю исправить это недоразумение и вернуть его вам: поверьте, это в моей власти. Я хочу, чтобы вы никогда не оставляли короля, чтобы вы поддерживали и заицищали, чтобы он научился верить вам, чтобы вы стали настоящими братьями, — тогда ни Эленсии, ни ее правителю не страшны будут никакие враги. Я, возможно, слишком много прошу от вас, кузен? У вас молодая жена, которая, вероятно, желает получать от мужа не меньше внимания, чем получает его король, но вы-то не можете меня не понять! Для вас долг всегда был и будет на первом месте, поэтому я к вам и обращаюсь. Сколько бы Рейнардо ни храбрился, один он не справится: никто еще не справлялся. А у вас с ним общая цель, и вместе, я уверена, вы сумеете возродить Эленсию, как оба того желаете. Так неужели такая мечта не стоит того, чтобы поступиться гордыней и сделать шаг навстречу друг другу? Керриллар знал, что ему не по силам сразу три Солара, а потому старался разлучить нас и одолеть поодиночке. Но мы выстояли, преодолев самое сложное. Осталось совсем немного, так не сходите же с выбранного пути, когда победа так близка! Без вас нам ее не одержать, чтобы мы ни говорили!
