«Не предполагал, что среди Соларов есть подобные глупцы», — заявил ему в глаза Рейнардо, явно имея в виду эту самую слепоту королевского кузена, вот только почему Сантьяго до сих пор слышались в этой фразе обнадеживающие нотки? Как будто кузен смеялся над его ревностью, а не над доверчивостью, и не видел для первой причины. Это было в высшей степени странно, памятуя об отношении короля к собственному телохранителю и его вечном желании доказать свое превосходство перед кузеном, но, говоря по совести, желай Рейнардо Кристину, ничего не мешало ему сообщить Сантьяго о своем намерении сделать ее королевской фавориткой, и сам черт был бы ему не указ. Или он пока не понимал чувств к нему Кристины, не видя в ее поведении того, что так явно рассмотрел Сантьяго: восхищения им, изменившимся, и желания быть ему полезной? В этом и заключалась Кристинина любовь, к которой Сантьяго оказался столь неравнодушен и которая, сколько ни спорь с собой, еще недавно принадлежала ему, а не его сопернику. И не в словах было дело, а в этих самых взглядах, в учащенном дыхании, в осторожных ласках, в отзывчивости и страхе разочаровать. И Сантьяго чувствовал, что нужен ей, и от этого ощущал себя глупо счастливым.
Почему же не удержал? Нет, дьявол его подери, не было в Кристининой душе подлости, и, если теперь она отдала предпочгение Рейнардо, значит, тот его заслужил! В конце концов, разве не он был столь внимателен к Кристине все последние дни? Разве не он обратил внимание на то, что ей не хватает достойных нарядов и украшений? Разве не он сразу заметил, сколь неуважигельна к ней прислуга? Разве не он прилюдно признал дочь викоига равной себе и пригласил за королевский стол? В то время как Сантьяго был занят лишь собственными проблемами, взваливая их попутно на Кристину, ожидая ее помощи и давно уже не думая о том, в чем нуждается она сама. Стоило ли удивляться, что она охладела к нему? Женское сердце ветрено, а Сантьяго, очевидно, не сделал ничего, чтобы сохранить его преданность. Слишком зазнался в своей безупречности, счигая, где-то даже против воли, что одарил сеньориту Даэрон куда больше, чем она могла мечтать. Спасение жизни, брак с герцогом — если посмотреть, этого было немало, чтобы Кристина испытывала к нему вечную благодарность. Рейнардо не сделал для нее и десятой доли того, что сделал Сантьяго!
Зато он не предпочитал долг чувствам. И готов был ради Кристины отказаться от трона и презреть все условности. И возможно, для женского сердца это значило куда больше, чем самые высокие и благородные цели. И Кристина, сколько бы ни говорила, что понимает и поддерживает мужа, на самом деле хотела совсем другого. Имел ли он в таком случае право обвинять ее в вероломстве? И бросать в лицо отвратительные слова о королевской постели? У Сантьяго был шанс заманить ее в свою постель и оставить в ней на всю жизнь. И коль скоро он им не воспользовался…
Дверь открылась без всякого стука, и в проеме появился король Рейнардо V. Мрачный и усталый, он держал в руках какую-то бумагу, а Сантьяго вдруг осознал, что отлично видит его без всяких свечей. Значит, за окном уже пробуждался рассвет, а он просидел на софе в невеселых размышлениях никак не меньше пяти часов. Ноги затекли, и спина гудела, будто проклятая, и Сантьяго с трудом разогнулся, чтобы следом отвесить его величеству издевательский приветственный поклон. Кажется, это было откровенным признанием проигрыша с его стороны, но Сантьяго почему-то не интересовала собственная гордость. Рейнардо был в том же парадном мундире, что надел для коронации, а это значило, что в постель он еще не ложился, и в душе Сантьяго против воли взыграло любопытство.
— Приказ на мою высылку из Эленсии? — саркастически поиигересовался он, когда Рейнардо, поморщившись, протянул бумагу ему. — Кажется, именно ей вы грозили мне в минуты нашего непонимания, ваше величество?
Рейнардо закатил глаза и бросил бумагу на ближайший столик. Ни одного лишнего шага по направлению к кузену он не сделал.
— Скажешь спасибо жене, — заявил он. — Если, конечно, сумеешь добигься того, чтобы она захотела тебя выслушать.
И ни одного лишнего слова; Рейнардо развернулся и вышел, оставив Сантьяго придумывать ответ к его загадке. Почему-то в душе на мгновение стало светло, ровно как на залитом золотым заревом небе. Быгь может, потому что Рейнардо назвал Кристину его женой, как будто все еще признавая за ней такой право? Он знал, что их брак был заключен не по любви, но о том, что они собираются его расторгнуть, не предполагал: они договорились с Кристиной не давать ему поводов подозревать Сантьяго в претензии на трон. Но если после оскорблений мужа Кристина открыла Рейнардо всю правду и если он принес как раз то самое согласие на аннуляцию их недолгого брака…
В груди захолодело до морозного треска. Что бы Сантьяго уже для себя не решил, а к столь скорому развитию событий не был готов. На деревянных ногах он подошел к столику и развернул брошенную кузеном бумагу. И ошеломленно перечитал две строки королевского патента, подтверждающего, что его обладатель назначается телохранителем его величества Рейнардо V Солара с сегодняшнего дня и до личного освобождения от этой чести королем.
Большего безумия нельзя было и представить.
Сантьяго вытер лицо, пытаясь осознать, что ему это не снится. Нет, не столь упоительно желанным было это место, сколь невероятным понимание, что им он обязан Кристине. Никак, ни в одну логическую цепочку не укладывалась ее просьба перед Рейнардо за мужа и, очевидно, немалые усилия, чтобы склонить того на свою сторону. Зачем ей его назначение? Как плата за былое добро? Так Кристина не могла не понимать, что, снова став королевским телохранителем, Сантьяго будет постоянно следовать за кузеном, нарушая их уединение и лишая их обоих покоя. Будь на месте Кристины Виктория, Сантьяго мог бы заподозригь ее в желании обеспечить неугодному мужу беспрерывные мучения, вынудив наблюдать за их счастьем без возможности ему помешать. Впрочем, даже здесь оставалась весьма высокая вероятность того, что в один прекрасный момент Сантьяго попросту проткнет венценосного кузена шпагой и, отправившись на гильотину, откроет путь к трону властолюбивой инфанте.
Где-то глубоко в мозгу забилось холодное опасение: а не могло ли все это действо быть замыслом Виктории и Керриллара? Она ведь обещала похлопотать за кузена перед братом. Возможно ли, что она и выбила у Рейнардо этот патент, а Кристина лишь помогла его величеству простить зарвавшегося кузена? Или это было чересчур сложным способом свержения Рейнардо V? Слишком многое могло пойти не так. А рассчитывать на Кристинину жестокость, несмотря на все сегодняшние измышления герцога Веларде, стал бы только полоумный.
Тогда что все это значило? Нет, хватит, Сантьяго и так слишком долго пренебрегал простым способом выяснения правды — разговором. Лелеял собственную гордыню, считая, что все знает лучше других. Пришла пора переступигь через нее и, быть может, хоть что-то понять.
В апартаменты Рейнардо он вошел привычно без стука: выданный патент давал ему такое право, а колотившееся в неистовстве сердце гнало веред, требуя прямо сейчас убедиться, что Кристины нет в королевской спальне. Откуда взялась эта оголтелая надежда, Сантьяго не сумел бы объяснить. Но пусть бы лучше он был смертельно виноват перед Кристиной в своей разрушающей ревности, чем получил очередное той подтверждение. Он не хотел терягь Кристину! И патент не имел к тому никакого отношения!
