Чтобы разыскать Кристину, первым делом стоило узнать судьбу собственной кареты, на которой она приехала в столицу. Вряд ли, конечно, Кристина после всего произошедшего захотела бы задержаться во дворце хоть на одну лишнюю минуту, но наугад Сантьяго действовать не хотел, а потому спустился вниз, к главным дворцовым воротам, где последние гости как раз рассаживались по своим экипажам, чтобы отправиться по домам. Сантьяго не составило труда убедиться в отсутствии среди них того, дверцу которого украшал герб Веларде, а заодно обнаружить на посту Фино Кастро. Почему-то без вездесущего брата.
— Его сеньора Кристи в Нидо-эн-Рока послала, — пожал плечами Фино, когда Сантьяго, сам не зная зачем, задал ему вопрос про Бино. Но объяснигь причину подобного ее поступка Фино не смог, а потому Сантьяго оставался лишь один путь — в собственное поместье, и даже ноющая с самой кадрили спина не могла его остановить.
Путь выдался трудным, однако, как выяснилось на месте, куда более непростой оказалась встреча в Нидо-эн-Рока с собственной кормилицей и отцовской воспитанницей. Они с самого его появления на пороге прожгли хозяина осуждаюицими взглядами, а Матильда, отправив Милагрос наверх, еще и добавила наигадчайшим тоном:
— Не ожидала от вас, сеньор! Последний разум в своем дворце потеряли! И совесть иже с ним!
Отвечать Сантьяго не стал. Отметил, правда, что Кристина весьма неожиданно решила поделиться с Матильдой своими чувствами, а потом просто отодвинул кормилицу в сторону и быстро — насколько это позволяла совсем уже разваливающаяся спина — взбежал на второй этаж. В голове крутились правильные, нужные фразы, выстраиваясь в ровный ряд. Сантьяго должен был объяснить Кристине все, что произошло, — четко, доходчиво и бесстрастно, не утаивая ни одного факта, и лишь самообладание могло помочь ему обуздать и гордыню, и подступающую к сердцу панику. Даже если не простит, он обязан избавить Кристину от горечи несправедливых обвинений и собственной жестокости. И родные стены придавали Сантьяго уверенности, которой ему неожиданно не хватало.
Однако в коридоре сердце тревожно стукнуло. Дверь в комнату жены была открыта, и сквозь нее Милагрос вытаскивала какой-то мешок. Рядом с ней крутился Хуго и хватал мешок зубами, но ни Милагрос, ни Сантьяго почему-то не было весело.
— Что здесь происходит? — жестко поинтересовался он и получил в ответ очередной осуждающий взгляд. Кажется, обитатели его дома совсем потеряла страх и уважение к хозяину.
— Сеньора Кристина прислала с Бино записку, в которой попросила отправить в Патио-верде ее вещи и бумаги, — сухо сообщила Милагрос, и остальное объяснять Сантьяго, пожалуй, и не было нужно. Его жена сделала именно то, что должна была сделать после его оскорблений, — уехала домой, не желая больше встречаться с фиктивным мужем, который вместо защиты подверг ее жестокому унижению перед его величеством, заподозрив в измене, а после еще и не став опровергать его слова о своем желании видеть Кристину королевской любовницей. В груди от этого мучительно заныло. Сантьяго было, чем это объяснить, но, кажется, он слишком долго тянул с объяснениями. Все нужно делать вовремя. А не идти на поводу у собственной проклятой гордыни. — Что же вы так, сеньор? — совсем тихо проговорила между тем Милагрос и посмотрела на него теперь исподпобья. — Сеньора души в вас не чает, на все ради вас готова. Даже Пилар с ее Карлосом не устрашилась, лишь бы вам помочь. А вы обидели ее. Мне Бино рассказывал, что на сеньоре лица не было и говорить она совсем не могла. Она не стала бы так решительно, если бы ерунда какая! Значит, сильно обидели! Как вы могли?!..
В критических ситуациях Сантьяго соображал быстро. А сейчас была самая что ни на есть критическая ситуация.
— Замолчи! — приказал он, не желая слушать ее причитания. Без них было тошно. А он сам себе худший судья. — И вещи разбери обратно! Как не надо, так все такие скорые!
Милагрос передвинула мешок за спину, однако и не подумала слушаться.
— Сеньора приказала… — самым кислым тоном начала было она, но Сантьяго мотнул головой и поманил к себе Хуго. Тот бросился к нему с радостью, немного обогрев. Вот кому не надо было ничего доказывать и объяснять. И вот кто любил Кристину ничуть не меньше Сантьяго.
— Сеньора пошутила! — отрезал он. — А я не шучу, Милагрос, — добавил, заметив, что она снова собирается спорить. — Вещи сеньоры останутся здесь, пока я не решу иначе! А я не решу!
Он потрепал Хуго по загривку и уже на середине лестницы услышал:
— Сеньора только свои прежние вещи сказала собрать! Все новые платья и украшения на своих местах!
Сантьяго чертыхнулся, поняв, что окончательно разучился изъясняться, и перед уходом заявил озабоченной Матильде:
— Уйми девчонку! Я сделаю все, чтобы вернуть Кристину. Только, ради бога, не мешайте мне!
Не слушая ее ответа, он снова направипся к коню. Садиться на него после бессонных суток и двухчасовой скачки было куда мучительнее, чем танцевать эту треклятую кадриль, но откладывать встречу с Кристиной Сантьяго не собирался. Перетерпит, не впервой. Зато физическая боль отвлекала от жгучих угрызений совести и не менее едкого страха, прожигающих душу беспощадной кислотой, от которой не было спасения. Почему он решил, что Кристина станет его слушать? Одной фразой он обвинил ее и в предательстве, и в распутстве, и в тщеславии — во всех тех вещах, что были ей не только бесконечно чужды, но и столь же отвратны. Ровно за них она злилась на Викторию — и получила нож в спину от человека, обещавшего ее защищать и беречь. Можно ли она забыть такие слова? Они-то были сказаны вовсе не в качестве части хитроумного плана, они вырвались из сердца, словно обнажив истинное отношение Сантьяго к Кристине, и он не знал, что делать, если она в это поверила. Любые фразы казались фальшивыми и слишком беспомощными, чтобы вычистить ее сердце от нанесенной им обиды. Герцог Веларде совершил подлость, не справившись с собственными эмоциями. Ничего глупее нельзя было и придумать. Но бог любил наказывать за гордыню.
Звонкий лай выдернул из горьких дум, и Сантьяго только сейчас заметил, что Хуго следует за ним. Снова чертыхнувшись, он прикинул расстояние, что уже проделал от Нидо-эн-Рока, и понял, что обратный путь ему не осилить.
Оставалось взять Хуго с собой, в Патио-верде, и Сантьяго неожиданно увидел в этом добрый знак. Он впервые поцеловал Кристину в тот самый день, когда подарил ей этого пса, и, возможно, имел право считать того своим добрым гением. Если Хуго сможет хоть немного смягчить Кристину, Сантьяго станет его вечным должником. Давно ли он избегал помощи даже лучших из людей? А сейчас не чурался рассчитывать на обаяние собаки.
Усмехнувшись над собственным преображением, Сантьяго продолжил путь и спустя полчаса наконец добрался до Патио-верде. Никто не встречал его у едва приоткрытых ворот, скрывающих за собой заросшую неухоженную аллею, и лишь свежие следы женских туфель на пыльной дорожке уверяли, что поместье еще не окончательно заброшено. Сантьяго глубоко вдохнул, пытаясь хоть немного утихомирить разбушевавшееся сердце, провел рукой по любопытной голове Хуго, так и порывающегося проникнуть внутрь, и наконец заставил себя сделать первый шаг.
