— Останься с сеньорой, пока я нагрею воды к приходу доктора, — проговорил Сантьяго, не сводя глаз с бледного лица любимой. — Если что, сразу зови.
— Хорошо, сеньор, — без единого возражения или вопроса ответила Милагрос и обеими руками сжала руку Кристины. Он помедлил еще с полминуты, то ли ожидая от нее очередных глупых вопросов, то ли не желая делиться любимой даже с ее подопечной, потом стиснул зубы и отправипся на кухню. Хватит быть эгоистом! Какая разница, кого первым увидит Кристина, когда придет в себя? Лишь бы это произошло поскорее. И если Милагрос сумеет выдернуть ее из забытья, Сантьяго станет ее вечным должником. И даже не почувствует от этого уязвления.
Поставив чайник на огонь, он попытался открыть парадную дверь изнутри, но потерпел неудачу и решип, что встретить доктора с черного входа будет куда меньшим преступлением, чем выломать двери Патио-верде. Он и так хорошо здесь похозяйничал, и надо будет оставить хозяевам денег на восстановление потерь.
Пусть подавятся.
Наверх он подниматься не стал. Он сделал все, что мог, и, если не сумел помочь Кристине, не стоило дальше мучить ее своим присутствием. Быгь может, наедине с ней Милагрос найдет для любимой защитницы нужные слова и сумеет пробудить ее от затянувшегося сна? Под едким взглядом Сантьяго ей это точно не удастся. А он уже окончательно разочаровался в сказке про Белоснежку.
На счастье, доктор приехал так скоро, что Сантьяго едва успел снять с огня закипевший чайник. Очевидно, Бино настолько впечатлился ударившимся в панику герцогом Веларде, что не только сам превзошел все мыслимые рекорды скорости, но и сеньора Монкайо умудрился заставить позабыть о вечной свой вальяжности и невозмутимости. Сейчас на лице того чигалась крайняя встревоженность.
— Я правильно понял, что с сеньорой Веларде случилось несчастье? — первым делом спросил доктор, пробираясь вслед за Сантьяго по узким коридорам Патио- верде. Сантьяго кивнул и в двух словах описал нынешнее и прошлое состояние Кристины. Доктор, выслушав его, задал еще пару уточняющих вопросов, и в голосе его слышалось крайнее удивление.
Перед дверью Кристининой спальни Сантьяго на секунду остановился.
— Я покажу вам, доктор, — пообещал он и пропустил его вперед.
— Сеньор!.. — вскочила было Милагрос, но Сантьяго и без ее слов видел, что состояние Кристины не изменилось ни на йоту. Не желая лишних ушей и лишних вопросов, он отослал Милагрос вниз, предложив отправить покуда Бино за молоком и медом, и плотно прикрыл за ней дверь. Доктор Монкайо, не дожидаясь его объяснений, принялся осматривать Кристину. Посчитал пульс, прослушал трубкой дыхание, заглянул в глаза, ощупал белые руки, качая головой и принимая все более озадаченный вид. Сантьяго терпеливо дождался, когда он поднимет на него взгляд, и кивнул на Кристину.
— Чуть левее подбородка, доктор. И я был бы очень признателен, если бы у вас нашелся ответ, что это такое.
Доктор Монкайо повел бровями, но снова не задал ни одного вопроса. Лишь осторожно повернул к себе Кристинину голову и никак не меньше минуты рассматривал ее шею. Потом подозвал Сантьяго.
— Вы про это пятнышко, герцог? — хмуро уточнил он. — Удивляюсь, как вы вообще его заметили.
Вместо болезненной красной припухлости на шее Кристины синела идеально круглая крапина с крохотной темной точкой посередине. На такую Сантьяго точно не обратил бы внимания: мало ли, застежкой зацепила. И не стал бы поить Кристину противоядием. И возможно…
Он содрогнулся, представив себе вероятный исход.
— Оно выглядело совсем иначе, — хрипло проговорил он. — Как будто змеиный укус. Знаю, что кажусь вам параноиком…
Доктор покачал головой и также аккуратно опустил Кристину на подушку. Заложил руки за спину, прошелся по комнате и замер возле окна, глядя вдаль. Сантьяго ждал.
— Те симгттомы, что вы описали мне, ваше сиятельство, сразу навели меня на мысль об отравлении, — наконец сказал доктор Монкайо. — To, что я увидел здесь, лишь подтвердило мои подозрения. Я склонялся к мысли, что герцогиня неосторожно съела что-то на королевском фуршете, но ваша находка, признаться, ошеломила меня до глубины души. Если это яд, а теперь у меня нет причин в этом сомневаться, то я не понимаю, каким образом сеньора Веларде еще жива. Племена, которые пользуются подобными способами убийства, действуют наверняка.
— Я дал Кристине противоядие, — пояснил Сантьяго. — Немного, правда: она уже была без сознания, когда я обнаружил причину ее болезни…
— Вы сумели заставить супругу принять антидот? — изумленно перебил его доктор. — Но как? Ее должно было выкручивать от боли. В таком состоянии человек сжимает зубы и его невозможно склонигь…
Сантьяго резко выдохнул. Доктор осекся и, взглянув на него, удрученно покачал головой.
— Простите за бестактность, ваше сиятельство, — попросил он. — Лекарская привычка называть вещи своими именами, не заботясь о чувствах других. Я не желал вашей боли, лишь хотел сказать, что вы совершили настоящее чудо. В том, что сеньора все еще жива, только ваша заслуга.
В том, что Кристина все еще жива, заслуга была только ее, но Сантьяго не собирался об этом говорить. Как и о том, что он-то как раз являлся причиной всех ее несчастий. Доктору это знать было необязательно. От него Сантьяго нужна была лишь одна вещь.
— Вы можете ей помочь? — без обиняков спросил он. — Есть какие-то лекарства? Цена не имеет значения!
Доктор Монкайо кивнул и неожиданно положил Сантьяго руку на плечо.
— Самое страшное позади, ваше сиятельство, — проникновенно проговорил он. — Если сеньора пережила первые сутки, думаю, ее выздоровление лишь дело времени.
У меня есть с собой порошки, чтобы очистить организм от остатков яда и сбить жар. Кое-что нужно будет докупить в аптеке, но сеньор Кастро, уверен, с этим быстро справится. Молоко и мед тоже будут весьма кстати. И еще такой момент, герцог. Я напишу названия книг, которые хотел бы иметь в своем распоряжении как можно скорее. Они есть в дворцовой библиотеке, но поскольку сам я останусь с сеньорой, пожалуйста, попросиге сеньора Кастро привезти их в Патио-верде. Это книги о ядах, и я очень надеюсь, что они помогут нам предотвратигь новые преступления.
Глава шестидесятая: Предатель
Рейнардо слушал, закрыв лицо руками и не желая верить тому, что не спит. Недели не прошло, как он утяжелил голову корону, но несчастья с тех пор сыпались на него, будто из рога изобилия, и единственно, что он сейчас хотел, это открыть глаза, увидеть в дверях с иголочки одетого Сантьяго Веларде Солара, услышать его ироничное приветствие и убедиться, что он по-прежнему верен ему всей душой. Пусть спорит, пусть опекает, пусть даже в глаза смеется над своим королем — но только не прячет за спиной нож, готовый поразить доверявшее ему сердце. А Рейнардо доверял брату, как никому другому.
Вряд ли он сумел бы объяснить сей феномен, когда Сантьяго делал все, чтобы уничтожить любое доверие на корню. Язвил, считал Рейнардо ребенком и не уставал ему на это указывать, обвинял королевского наставника в своекорыстии, женился на девушке, в которую Рейнардо был влюблен, и не испытывал раскаяния из-за своего вероломства. Даже в день коронации умудрился устроить спектакль, после которого любой другой правитель отправил бы непокорного телохранителя в ссылку, а Рейнардо простил, войдя в его положение и увидев в том лишь еще одно доказательство его преданности.
