План созрел быстро — почти сразу после того, как Сантьяго разгадал замыслы Виктории и, пару раз прикинув иные варианты, утвердился в своей правоте. Конечно, как он сразу не понял, что Рейнардо не собираются убивать? Это должно было открыться ему в тот же миг, как он обнаружил в Виктории стремление захватить трон. Рейнардо был для нее самым родным человеком: «одна кровь, одна плоть», как напоминала Кристина. Невероятно мудрая женщина, а он никак не хотел ее услышать. Вот и поплатился.
Убить Рейнардо у его недругов была масса возможностей, но трудность состояла как раз в том, чтобы сохранить ему жизнь. Виктория не желала крови брата на своих руках, а потому нужен был план, по которому Рейнардо сам бы передал корону сестре, отрекшись от престола. Пока Керриллар его третировал, пока простой народ Эленсии готовил против него восстание, это отречение казалось близким и очень доступным. Если бы не Кристина с ее мудростью и не возникшие у Рейнардо к ней чувства, скорее всего, все случипось бы именно так, как Виктория и планировала.
Но Рейнардо изменился, заинтересовался делами государства, почувствовал уверенность в собственных силах — и возможность его отречения стала таять с каждым днем, приближающим коронацию. Пришлось срочно придумывать новый план. И в нем уже не считали жертвы.
Перла, Кристина, Сантьяго — самые близкие для короля люди. В них он видел своих соратников, у них искал поддержку в трудную минуту — и находил ее. И любил — пусть эгоистичной королевской любовью, но даже та заставила бы его испытать боль потери, которая сломит Рейнардо, внушив мысль, что ему не хватит сил нести на себе бремя королевской ответственности. И оно перейдет к Виктории, которая, вне всяких сомнений, куда лучше брата разбиралась не только в политике, но и в людях, а потому заступалась за кузена, не веря в его предательство, и делала все, чтобы снять с него подозрения.
Она все отлично рассчитала. Даже реши Рейнардо освободить кузена до принятия решения, Сантьяго все равно прикончат, представив его смерть самоубийством из-за нестерпимого унижения от человека, которому герцог Веларде посвятил всего себя, или страха перед неминуемой мучительной казнью и позором на славное отцовское имя. Подбросят в карман прощальную записку с обвинениями в адрес венценосного кузена, а после предъявят королю доказательства невиновности Сантьяго Веларде Солара. И одинокий, терзаемый невыносимым чувством вины Рейнардо отречется от престола, владение которым ему приносило слишком много боли.
Виктория хорошо знала брата и его слабости.
Но и Сантьяго знал его не хуже. И не сомневался, что чувство долга вполне способно пересилить в душе кузена угрызения совести. Так уже было, когда Рейнардо принял отцовское наследство, считая себя не достойным его страны и его памяти из-за собственной слабости. Или когда дозволил Сантьяго стать своим телохранителем, горько переживая гибель его отца. To, что задумал Сантьяго, почти не отличалось от предыдущего королевского выбора.
Что станет полным провалом плана Виктории? Отказ Рейнардо от отречения и его укрепление на эленсийском престоле. Как засгавить венценосного кузена остаться королем? Завещать ему такое напутствие, которому Рейнардо не сможет противиться. Последнее желание брата Рейнардо выполнит. А терять Сантьяго все равно было нечего.
Кто бы сказал ему еще неделю назад, что он станет столь равнодушно относиться к неминуемой близкой смерти, он бы назвал его безумцем. Сейчас таким безумцем стал он сам и не видел в том ничего зазорного.
Нет, Сантьяго не стремился умереть и никогда не поднял бы на себя руку, но самопожертвование во искупление грехов и исполнение долга отнюдь не показалось ему чем-то неприемлемым. Случись война, он пошел бы защищать Родину ради той самой благой цели, которая и теперь была для него путеводной звездой. Сантьяго разрушит планы Виктории и Керриллара, обезопасит Рейнардо и Эленсию от заговорщиков и искупит свою вину перед Кристиной. Жизнь за жизнь, как он обещал в минуту отчаяния Господу. Тот выполнил свою часть сделки.
Теперь дело было за герцогом Веларде.
Конечно, Алехо не понял, для чего Сантьяго сам напросился в тюрьму, как не понял и его желания победить врагов уже после смерти. Пожалуй, не стоило ему об этом говорить, но как иначе он убедил бы молочного брата взять письма? В одном из них Сантьяго написал свое последнее желание и рассказал Рейнардо об истинном заговоре против него. В другом попросил прощения у Кристины, и в него же вложил завещание, согласно которому все его состояние отходило именно ей. Сантьяго не хотел, чтобы после всех своих мучений она оказалась без анта за душой, если обнищавшая корона вдруг положит глаз на оставшееся без хозяина Нидо-эн-Рока. Кристина была единственной, кого Сантьяго хотел видеть в нем хозяйкой. И хоть это свое желание он мог исполнить.
Оставалось только ждать.
Время в камере тянулось до грустного медленно, а у Сантьяго скопипось на душе слишком много горечи, чтобы она не разъедала его куда умелей угрозы смерти. Смерти Сантьяго не боялся. И жалел лишь о том, что так ни разу и не видел Кристину счастливой. Не сумел дать ей этого счастья.
Впрочем, и не старался.
Последней каплей стал история Милагрос о том, какой ценой Кристина сумела поймать Пилар и какого страха натерпелась, будучи пленницей ее сообщника. Милагрос рассказывала об этом, просто чтобы скоротать время Кристининого беспамятства, а Сантьяго чувствовал себя последней тварью, не только не защитившей любимую от беды и бросившей, по сути, ее в самое пекло, но и не достойной того, чтобы узнать об этом от самой Кристины. Она не хотела делиться с ним своими страхами, не доверяя, — и разве мог он ее осуждать, зная, как подвел? Наверное, пережив нынешние ее страдания, Сантьяго должен был проще относиться к предыдущим, но они скручивали в узел и так едва дышавшую душу, вбивая пыточным кнутом осознание: едва не погубил. Чистую, юную, такую смелую, такую доверчивую. Все ее несчастья на его совести. За каждое он должен ответить.
И отпустить.
Наверное, не имело никакого смысла раз за разом перебирать в памяти все свои ошибки, но что еще делать осужденному на смерть в последний день своей жизни? Сантьяго хотел бы отдаться радостным моментам, которые столь щедро дарила ему любимая, но неподъемный груз вины словно раздавил их все, напоминая лишь о том, как он распорядился подаренным ему чудом.
Не сберег.
Сантьяго вспомнил обещания, данные отцу — на могиле, а Кристине — у венца. Их он выполнит, а значит, можно считать жизнь удавшейся. Он всегда предпочитал долг. И тот скрасит ему последние минуты.
В камере он был один. Никаких удобств, как в предыдущее пребывание в этом подвале, лишь незастеленная деревянная кровать и свет в крохотном зарешеченном окошке почти под потолком. Очевидно, нынче Рейнардо считал его настоящим преступником, которому не положено помилование. И незадолго до ужина Сантьяго получил тому подтверждение.
Солнце почти село, затянув камеру сумрачными тенями, и это томительное увядание прорезала барабанная дробь, а потом, словно бы где-то у Сантьяго над ухом, раздался пронзительный голос глашатая:
