И открывать его изводящей ревности снова он не собирался.
— Ты самое дорогое, что у меня есть, Кристина, — прошегггал он ей в волосы. — Я всегда буду бояться тебя потерять, и с этим ты ничего не поделаешь. Но чем чаще ты станешь улыбаться, тем меньше у меня будет поводов для страха. Так что можешь начать уже прямо сейчас.
Напрасно Кристина скрывала пробивающуюся на волю улыбку — та победила, осветив мрачный коридор лучше солнечных лучей, и Сантьяго не стал останавливать себя в желании приникнуть губами к ее губам и не только увидеть, но и почувствовать ее улыбку на вкус.
— Кажется, ты окончательно освоил науку утешения, — лукаво заметила Кристина, ощущая, как от его слов и поцелуев горькие мысли покинули не только голову, но и сердце. Освобожденно вздохнула, поймала восхищенный взгляд любимых серых глаз. И снова заулыбалась. Господи, наконец-то все по- настоящему! И никаких недомолвок и обид, и реальность оказалась лучше самых смелых мечтаний! Вместе! Вдвоем! Нет, Кристина не хотела дальше даже загадывать! — Так куда мы идем? — тут же в опровержение своей мысли поинтересовалась она. — Я все рассказала, теперь твоя очередь.
Сантьяго тоже улыбнулся и за руку потянул ее дальше.
— Этот коридор ведет в лес и выходит на поверхность недалеко от королевского охотничьего домика, — сказал он. — В нем, правда, никто не останавливался с того самого дня, как погиб Ламберт III, но смотритель, помнится, оставался. А иначе в ближайшие несколько дней нам с тобой будет чем заняться.
Он усмехнулся, подумав о том, во что мог превратиться за десять лет дом без присмотра, и припомнив, как всего неделю назад оживлял почти сголь же заброшенное жилище. Кажется, у герцога Веларде уже входило в привычку подрабатывать горничной.
Кристина стиснула его руку своими и чуть слышно пробормотала:
— Я уверена, что мы обязательно найдем, чем заняться, Сантьяго!
Разве можно было не отозваться на это обещание в ее голосе? Сантьяго не помнил, куда делся надоевший фонарь, потому что в следующую секунду он уже сжимал Кристину в объятиях и подтверждал жадными поцелуями каждое ее слово. Ей не придется пожалеть ни об одном из них. Вдвоем. Наедине. Ничего лучше нельзя было и придумать.
Кристина спрятала пылающее лицо у него на шее и поймала себя на том, что снова улыбается. Где она, ее девичья стыдпивость? Растаяла в жаре совершенно новых поцелуев любимого. Он завлекал, разжигал, лишал разума — и Кристина чувствовала, как ему самому это нужно, и откликалась всей своей сущностью. И не боялась сделать следующий шаг навстречу Сантьяго. Этот путь друг к другу невозможно пройти в одиночку, но они больше не были одиноки. Знали, что не встретят непонимания и осуждения от любимого, лишь восторг из-за того, что их желания совпадают. Еще совсем немного подождать.
Кристина ни за что не отпустит мужа сегодняшней ночью.
Как же отличался нынешний путь по секретному коридору от того, что она проделала два дня назад. Тогда она шла одна, в темноте, в страхе за любимого, не зная, что ее встретит по окончании пути, и моля небо, чтобы коридор поскорее закончился.
Сейчас она могла бы идти сутки напролет. Рядом с ней был Сантьяго, он освещал дорогу и согревал теплом своих взглядов и своих прикосновений, он снова и снова, поддаваясь на ее провокации, а иногда и вызывая их, прижимал ее к самому сердцу, будоражил опьяняющими поцелуями, восхищался Кристиной, облачая свои комплименты в почти неприметную форму, — проникал даже в ту часть ее души, которую она заперла ото всех, боясь убить новой болью, и не собиралась отпирать. Но Сантьяго оживил ее, выходип, как выходил недавно саму Кристину, и она не удержалась от еще одного вопроса:
— Я спрашивала тебя про Викторию? Тогда, в беспамятстве?
Сантьяго глубоко вздохнул, поставил фонарь на землю и привлек Кристину к себе, сцепив руки за ее спиной так крепко, словно она собиралась сбежать.
— Я никогда не любил Викторию, — четко, медленно проговорил он, и Кристина слышала, как гулко стучало его сердце. — Она умная и красивая девушка, но я всегда видел в ней лишь сестру, а в сестру невозможно влюбиться, Кристина! Все те слухи о моем к ней интересе, которым поверил Рейнардо, она подогревала сама — могу предположить, что как раз из-за моего равнодушия. Моя вина в том, что я не пресек эту игру, но в то время она меня забавляла, и я не думал, что она может задеть кого-то, кроме меня.
Кристина покачала головой, веря каждому его слову.
— Как я понимаю Викторию, — проговорила она и улыбнулась удивлению на его лице. — В тебя невозможно не влюбиться, Сантьяго Веларде. И столь же невозможно ждать от тебя взаимности. Поначалу нашего знакомства ты был таким холодным, таким невозмутимым и казался совершенно бесчувственным. Ни за что бы не поверила, что это всего лишь маска.
Сантьяго усмехнулся: именно таким он тогда и был.
— Я не собирался жениться, а тем более влюбляться еще лет двадцать, Кристина, — сообщил он и, поймав ее за руку, прижал ту к губам. — Но ты разрушила все мои планы. Я вдруг узнал, что чувства нельзя контролировать. Что они не приходят и не уходят по заказу. Что они меняют мир и отношение к нему, переворачивая все с ног на голову и не зная пощады. Как ты вытерпела меня, родная, в этих метаниях? Я сам себя ненавидел!
Кристина ласково коснулась его щеки. Погладила, чувствуя невероятное воодушевление просто оттого, что смотрела в его взволнованные глаза.
— Мне так хорошо с тобой, Сантьяго, как никогда еще не было, — с самой светлой любовью произнесла она. — Твоя забота, твоя доброта ко мне, твоя внимательность — они покорили, открыв тебя настоящего. Я очень хочу дать тебе столько же счастья, сколько дал мне ты…
— У тебя есть для этого вся жизнь, — растроганно отозвался Сантьяго и покрыл поцелуями ее пылающее лицо. — А у меня ровно столько же времени, чтобы радовать тебя своими хулиганскими идеями.
— О кругосветном путешествии? — неожиданного уточнила разнежившаяся в его объятиях Кристина, и Сантьяго посмотрела на нее в крайнем удивлении. Не могло быть, чтобы у них настолько сходились мысли. Или?..
— Ты слышала, что я тебе тогда говорил? — приглушенно пробормотал он, со стыдом припоминая отчаянные свои глупости и не представляя, как любимая может к ним отнестись. Кристина задумалась, заставив сердце пропустить удар.
— Словно сквозь сон, — призналась она. — А может, это и был сон. Но если однажды ты хоть часть из этого повторишь наяву, я ни за что не стану тебе возражать.
Он неожиданно рвано выдохнул и заключил ее в собственнические объятия. Уткнулся лицом в волосы.
— Ты не должна была меня прощать!
Кристина хлопнула глазами. Это было сказано столь категорично, словно Сантьяго решил немедля наказать себя ее отречением и уйти в монастырь замаливать грехи. Но размыкать руки он совершенно точно не собирался, а потому Кристина позволила себе новую дерзость.
— Только ты мог придумать подобный вздор! — покачала головой она и сама притянула его к себе для долгого, тягучего, умопомрачительного поцелуя. А потом заулыбалась его освобожденной улыбке. — Все в прошлом, Сантьяго! Давай оставим все наши прежние раздоры в этом коридоре, а потом запрем его, чтобы они никогда не выбрались наружу, — предложила она, радуясь своей идее, как ребенок. Сантьяго потерся носом о ее висок.
