Не решаясь заняться сервировкой в одной рубашке, Кристина вернулась в спальню и забралась с ногами на кровать: полы в охотничьем домике были прохладными. Сантьяго почему-то задерживался, но для страха в душе Кристины места сегодня не осталось. Она просто ждала, гладя все еще не остывшие простыни, и забавно жалела, что им с любимым пришлось их покинуть.
Вернулся Сантьяго почти полностью одетым. Сапоги, рубашка, жилет. Только сюртук нес в руках, а вместе с ним и Кристининой одеждой — белый конверт, который она уже два дня носила на груди и который так и не решилась распечатать.
Чуть смутившись при виде него, Кристина пошла навстречу мужу и вопросигельно посмотрела ему в глаза. На его лице выражалась столь гремучая смесь чувств, что Кристина немного растерялась.
— Ты не читала его? — напряженно спросил Сантьяго, хотя целая печать давала лучший ответ на его вопрос. Кристина повела плечами и приподняла брови, ожидая продолжения. Сантьяго резко выдохнул. — Тогда почему простила?
Кристина тряхнула головой. Любопытство одолело со страшной силой: что же такое написал в своем послании любимый, что лишь на него в прощении и рассчитывал? А вовсе не на свои поступки, лучше всяких слов доказавшие Кристине его любовь и его преданность?
— Потому что ты не захотел меня отпускать! И не отпустип, — сразу обо всем на свете сказала она и с благодарностью сжала его руку. — Я никогда этого не забуду!
Кажется, после таких слов Сантьяго должен был привлечь ее к себе и заключить в крепкие надежные объятия, но он продолжал пристально смотреть на Кристину, а потом, глубоко вдохнув, протянул ей конверт — как будто обрек себя на заклание.
— Прочти, — велел он и совсем уже непонятно поморщился. — Не хочу, чтобы ты заблуждалась на мой счет. Не стоит с этого начинать.
Совсем уже ничего не понимая, но решив не спорить с мужем, Кристина открыла конверт и достала точно такой же сложенный пополам лист бумаги, какой попал в ее руки два дня назад, и исписанный тем же самым сильным ровным почерком. На улице уже темнело, но она все же сумела разобрать буквы без свечи. Несмотря на странные слова любимого, на сердце у Кристины не было тревоги. Они все друг другу доказали поступками, и никакие новые слова не способны изменить ее чувств и ее к нему отношения.
«Я виноват, — начиналось письмо без всякого обращения и вступления — в этом был весь Сантьяго. Кристина покачала головой, но ничего не сказала. — Вряд ли с вашим милосердным сердцем, Кристина, вы понимаете, насколько моя вина перед вами велика, — достаточно и того, что это понимаю я. И я же несу ответственность за все те несчастья, что с вами случились. Я хотел бы попросить прощения лично, но обстоятельства препятствуют нашей с вами встрече, а потому я доверяю последние слова бумаге в искренней надежде, что вас не оскорбит такое обращение и вы дочитаете письмо до конца.
Я не рассчитываю на ваше снисхождение; хочу лишь кое-что прояснить. Теперь, когда вы стали моей вдовой, Нидо-эн-Рока по закону наследования принадпежит вам. Знаю, что вы не считаете его своим домом и что таким домом ондля вас так и не стал, и все же прошу вас не отказываться от моего завещания: вы единственный человек, которому я могу доверить собственные земли и собственных людей, помня, как вы защищапи свою деревню. Кроме того — и не сердитесь на меня, ради бога, за эти слова, — приняв Нидо-эн-Рока, вы станете одной из самых завидных невест в Эленсии и даже за ее пределами, и если такое приданое позволит вам однажды выйти замуж за достойного вас человека, я буду считать свою вину перед вами хотя бы частично заглаженной. Умоляю вас не отказывать мне в этой просьбе; уверяю, она будет последней.
Полагаю, Алехо разъяснил вам все обстоятельства моей смерти; я лишь хочу заверить вас, что никогда не был предателем и никогда не желала Рейнардо зла, и он в самом скором времени в этом убедится, а потому вы можете не сомневаться в незапятнанности того имени, что сейчас носите. Оно столь же чисто, как и вы сами, Кристина, и я всей душой надеюсь, что вы поверите моему раскаянию в тех несправедливых словах, что я имел гнусность сказать вам в день коронации, и моему восхищению вашими душевными качествами, удивительнее которых я никогда не встречал. Я жалею, что не нашел в себе смелости сказать вам о них, когда у меня была такая возможность; я заклинаю вас принять их сейчас, когда я наконец на них решился.
Вы необыкновенный человек, Кристина, и я, очевидно, сделал в своей жизни что-то хорошее, раз бог наградил меня знакомством с вами. Вы умны, вы добры, вы сострадательны, вы терпеливы, вы великодушны — пожалуй, не найдется на свете той добродетели, которой вы не обладаете. Я мог бы исписать ими обе стороны этого листка, но вы, вероятно, сочли бы в этом случае меня полоумным и не дали бы шанса объясниться. Я же хочу, чтобы вы меня услышали. Знаю, что сделал все, чтобы в отношении себя убить в вашем сердце доверие, но все же взываю к вашей рассудительности и гибкости ума. Поверьте в себя, Кристина! Поверьте, что вы заслуживаете в жизни только лучшего! Поверьте, что вы гораздо сильнее, чем о себе думаете, и способны сами выбирать свое будущее! Поверьте, что люди, не оценившие вас по достоинству, потеряли куда больше, чем вы, лишившись их недостойного общества! Вы не одиноки: в вас нуждаются, вами восхищаются, вас любят, Кристина, так не позволяйте же никому обижать себя из зависти и злобы! Даю слово, что сделап все, чтобы избавить вас от таких притеснителей, и это в какой-то мере примиряет меня с той скверной ролью, что я сыграп в вашей судьбе. Все же я выполнил свой долг, пусть даже не так, как видел его изначально, и это дает мне право на то письмо, что вы держите сейчас в руках.
Мне остается только поблагодарить вас за все и попрощаться. Спасибо вам за то, что подарили мне несколько ослепительно светлых дней, Кристина, и постарайтесь поскорее забыть те пасмурные дни, которыми нагрузил вас я. Пусть они больше никогда не омрачат вашу жизнь! Берегите себя, родная, и будьте счастливы!
Всегда ваш, Сантьяго Веларде Солар».
Кристина сложила листок и замерла в каком-то священном потрясении. На мгновение показалось, что она получила письмо с того света, но она тут же отогнала эту крамольную мысль. Сантьяго явно думал, что пишет холодное и сухое письмо, но в каждой его фразе чувствовалось исключительное напряжение и огромная, не подвластная даже смерти любовь. Она сочилась из каждой строчки, переполняя Кристину благодарностью и безграничной нежностью. Она не могла ждать от мужа подобных признаний, а он вложил в них всю душу, и если думал, что Кристина не примет его настоящего…
— Всегда мой… — благоговейно прошептала она. Сантьяго стоял к ней полубоком, облокотившись на какой-то выступ у окна, и скулы его алели ярче летнего заката.
Он глубоко вдохнул и повернулся к Кристине. Взгляд его прожег письмо, и желваки напряглись, словно в ожидании приговора.
Но вдруг он сделал шаг вперед, прижал Кристину к себе и жарко выдохнул ей в волосы.
— Скажи, что любишь!
Кристина с силой обхватила его за талию и в обожании зажмурилась.
