— Пуговицы? — снова переспросил он, и капитан совсем по-мальчишески усмехнулся.
— Девчонка-сорока, — непонятно объяснил он. — Нравится ей все блестящее, а в монастыре-то какие побрякушки? Боюсь только, как 6ы она кольцо ваше не заныкала, а то не найдешь потом никогда.
Рейнардо поморщился, не желая кликать неприятности.
— Тогда вернемся к первоначальному плану с женским платьем! — отрезал он. Потом оперся плечом на ствол липы и снова посмотрел на неприступные стены монастыря. — Она про Марию что-нибудь рассказывала? — уже с меньшей уверенностью спросил он. Капитан, занявшийся своей лошадью, кивнул.
— Рассказывала, — подтвердил он. — Постулансткой два года в монастыре живет. В новиции настоятельница ее не принимает. Несколько раз уже предлагала оставить идею стать монахиней и вернуться в мир, чтобы хотя бы в нем научиться смирению, но сеньорита тверда в своем намерении и уверена, что сумеет доказать и настоятельнице, и Богу свою преданность. Если Фабита правильно поняла, сеньорита Паолини отписала монастырю все свое приданое, оттого настоятельница ее и терпит. Другую бы давно за порог выставила, а сеньориту…
— Да что ж она такое делает-то, чтобы ее из монастыря выгонять? — недоуменно воскликнул Рейнардо, и капитан снова повел плечами.
— Мается, — с совершенно Фабитовой интонаций произнес он, и больше объяснений Рейнардо не понадобилось. Что такое «маяться», он знал не понаслышке. Кажется, последние пятнадцать лет, со дня смерти отца, он только и делал, что маялся. Мучился, сомневался, переживал, сожалел, бесился, не находил себе места.
Но сегодня вся эта маета исчезла. Сегодня, приняв непопулярное решение, Рейнардо окончательно уверился в себе и своем праве распоряжаться не только жизнями эленсийцев, но и собственной. И будущее вдруг представилось совсем иным, чем раньше. Спокойным, теплым, полным, с надежным тылом, с бесспорным пониманием, с любовью и преданностью, — и Рейнардо сроднился с этим ощущением всей своей сущностью и не собирался его больше отпускать.
Именно так все и будет! Только так и никак иначе! И Мария сейчас смотрит в его записку, снова и снова перечитывая одну лишь строчку: «Выходи за меня замуж!», — и не верит, и стискивает кольцо с соларовским гербом, и роняет слезы на скромное серое платье, и мотает головой, пытаясь вернуть себя на землю, и закрывает мокрое лицо руками, и срывает дыхание в освобожденных рыданиях, и не может подняться на ослабевшие ноги, и не знает, что думать и на что решиться.
Но она обязательно выберет его, Рейнардо. Перечитает еще пару десятков раз его предложение, осмотрит со всех сторон обручальный перстень, наденет его себе на палец, прижмется к нему губами, а потом утрет слезы и бросится от монастыря прочь. Навстречу Рейнардо и их общему вымоленному счастью.
И не успеет солнце опуститься за горизонт, как в воротах покажется ее хрупкая фигурка. И обожаемые голубые глаза замечутся в поисках своего короля в страхе, что все это лишь чья-то злая шутка. А Рейнардо не станет ждать ее открытий, он сам устремится ей навстречу, протянет руки, поймает, прижмет к груди со всей переполняющей его нежностью и найдет губами ее губы, по которым столько тосковал. И они забудут и про монастырь, и про арваннскую принцессу, и про глупый жестокий эленсийский закон, потому что наконец окажутся вместе, и лишь одни слова Мария найдет в ответ на его предложение…
— Я согласна…
Он вздрогнул и обернулся. За спиной, у ствола, стояла голубоглазая девчонка в монастырском одеянии и улыбалась ему сквозь слезы светлой счастливой улыбкой…
КОНЕЦ
