— Пресвятая Дева, ты, кажется, расстроена, Кристина? Что-то случилось? Тебе грозят неприятности?
За его спиной произошло движение, и гвардейцы дружно отъехали назад — ровно на такое расстояние, чтобы не слышать, о чем говорил король. Кристина почему-то не сомневалась, что таким образом о сохранении им лица позаботился герцог Веларде.
Что ж, теперь и у Кристины появилась возможность говорить откровенно.
— Позвольте мне сказать вам правду, ваше величество, — опасливо начала она, не желая испортить момент неловким словом, — и не обижайтесь на мои слова, потому что на правду нельзя обижаться, а в них не будет ни капли лжи. Я давно не была у себя в поместье и никак не думала, что здесь правят несправедливость и беззаконие. Ваши солдаты вместо того, чтобы собирать налоги, издевались над моими людьми, и мне пришлось встать на их защиту.
Рейнардо нахмурился. Кристина решила было, что он недоволен ее обвинениями в адрес своих солдат, однако быстро поняла, что ошиблась.
— Надеюсь, ты не пострадала? — озабоченно поинтересовался он. — Солдаты зачастую бывают столь тупоголовы, что разъяснить им границы дозволенного практически невозможно. Они, разумеется, не имели права хозяйничать на твоих землях…
— О, ваше величество, я ничего не разъясняла: вы правы, это действительно невозможно, — прервала Рейнардо Кристина, заметив в его словах позицию регента. — Мы приняли бой и одержали победу. И я хочу просить…
Но теперь уже ей пришлось замолчать, поскольку Рейнардо изменился в лице и шагнул к ней еще ближе.
— Что значит «приняли бой», Кристина? — напряженным голосом спросил он. — Хочешь сказать, что сражалась с солдатами? Что тебе угрожала смертельная опасность? Что ты могла погибнуть, и я бы уже никогда?..
Он взял обе ее руки в свои раньше, чем Кристина сумела опомниться, и, притянув ее к себе очень близко, заглянул в глаза. Кристина задохнулась от неожиданности и растерянности.
— Хочешь сказать, что я едва не опоздал? — чуть хрипловатым голосом проговорил он, выпуская ее руку и поднимая свою, чтобы коснуться ее щеки. Так осторожно, ласково, но Кристина сжалась в тревожном предчувствии.
— Ваше величество…
— Ваше величество! — резкий голос разбил эту неловкую тишину, и Кристина, вздрогнув, отпрянула с бесконечным облегчением. И было все равно, что она услышит дальше, она готова была простить герцогу Веларде любые слова за это спасительное вмешательство. — Держите себя в руках, во имя Мадонны! Вряд ли что вашим гвардейцам, что местным крестьянам стоит знать о вашем восхищении сеньоритой Даэрон!
Рейнардо бросил на него убийственный взгляд, который, очевидно, грозил сеньору Веларде бесконечными мучениями в геенне огненной, но Кристина невольно сама подалась к вороному коню, на котором сидел ее спаситель. Лицо ее пылало, а пальцы на руках были ледяными от переживаний. Уж теперь-то не оставалось никаких сомнений в отношении к ней Рейнардо. Он волновался, он искал ее, он забыл обо всех приличиях, когда испугался ее потерять. Она была дорога ему, и не только как друг, а Кристина…
Господи, она совсем ничего не знала!..
— Благодарю за заботу, Сантьяго, — металлическим голосом произнес Рейнардо, глядя, однако, только на Кристину. Быстро и тепло улыбнулся ей, потом все-таки перевел взгляд на кузена — словно освободил ее от оков. — Но было бы куда больше пользы, если бы ты избавил сеньориту Даэрон от необходимости отстаивать собственные земли, подвергая себя опасности.
Герцог с явным интересом приподнял брови и наконец тоже соскочил с коня. У Кристины сильнее забилось сердце от этой до боли знакомой легкости. Нет-нет, невозможно, она уже в этом убедилась! Зачем же снова позволяет себе заблуждаться?
— Должен ли я напомнить, ваше величество, что исключительно в вашей власти оградить сеньориту Даэрон от подобных неприятных встреч и усмирить собственных солдат, запретив им заниматься мародерством, пользуясь правом сильного? — с поразительной смесью спокойствия и надменности поинтересовался герцог. — Даже мои люди не могут чувствовать себя защищенными, пока вы потворствуете разброду в армии и закрываете глаза на должностные преступления. Я не единожды докладывал вам о подобных проблемах и собственном недовольстве, но вы предпочитаете немедля забывать об этом. Быть может, хотя бы сеньорите Даэрон удастся достучаться до вашей милости? Это было бы весьма кстати, учитывая последние народные настроения.
Рейнардо поморщился, явно слыша подобные претензии от своего телохранителя не в первый раз, однако совершенно неожиданно поддержка пришла им с той стороны, с которой они никак не ждали.
— Вот, значит, какой вы, ваше величество! — раздался ниже по склону голос сеньоры Флорес, а следом появилась и она сама — суровая и отчаянная в своей храбрости. Гвардейцы немедля преградили ей путь к королю, но она и не подумала отказаться от своей затеи.
Похлопала одного из солдат по плечу, похвалив за хорошую службу, потом к нему же и обратилась: — Вот скажи мне, парень, есть у тебя сестра? И что бы ты сделал, если бы увидел, как твою сестру пытается изнасиловать мерзавец, пользуясь тем, что ее некому защитить? А что бы сделала твоя мать? Разве не бросилась бы ей на помощь, не глядя, какие нашивки на форме этого мерзавца? И не попыталась потом воззвать к справедливости, пусть даже никто не захочет ее услышать? Идите, ваше величество, поглядите на мою Эстерситу! — уже куда громче крикнула она, и гвардеец, с которым она беседовала, чуть повернулся, давая ей возможность увидеть короля и взывать не к пустоте. — Угораздило девчонку красавицей родиться, так теперь каждая мразь к ней руки свои поганые тянет! Сеньорита Даэрон обещала испросить у вас милости к нам, да только я думаю, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Милости просим, ваше величество, мы всегда рады гостям! Заодно и солдатиков ваших заберете, а то уж больно убиваются они, несчастные, в церковном подвале. Боятся, как бы мы им их же монетой не отплатили, а мы люди мирные, мы вам их без всяких условий вернем. Еще и спасибо скажем!
Кристина, пока сеньора Флорес растрачивала свое красноречие, тайком поглядывала на Рейнардо, следя за его реакцией. Поначалу он скривился в презрении к неопрятной рябой крестьянке, однако уже ее беседа с гвардейцем задела его за живое, и на лице Рейнардо появилась неподдельная жалость к несчастной жертве солдат и какое-то нерешительное понимание ее матери. А когда сеньора Флорес пригласила его в Горнасо, он вдруг прищурился и следом не терпящим возражений тоном принял ее приглашение.
Над холмом повисла изумленная тишина, и, кажется, больше всех удивилась сама сеньора Флорес. Рейнардо между тем бросил вызывающий взгляд на кузена.
— Попытаешься остановить меня, Сантьяго?
Тот, однако, лишь усмехнулся и протянул руку вперед.
— Буду рад сопроводить вас на встречу с народом, ваше величество, — как будто даже с каким-то удовлетворением заявил он. — Тем более все, кого вам стоило бы опасаться, уже обезврежены сеньоритой Даэрон и ее воинственными подданными.
