Впрочем, будущего у нее не было и с Сантьяго, и вот эта мысль неожиданно впустила в душу печаль. Кажется, Кристина должна была радоваться, что ее заключение под фамилией Веларде не продлится слишком долго, и волноваться лишь о том, чтобы сегодняшняя ночь не стала самой страшной в ее жизни. Но ни страха, но радости не было, и Кристина, устав разбираться в самой себе, призвала на помощь любопытство, чтобы с завидным тщанием изучить спальную комнату герцога Веларде.
При тусклом свете свечей это было не самым простым занятием, но Кристина все же отметила обилие темного дерева, которым были отделаны стены и из которого была сооружена вся мебель в комнате, обязательный камин под большим зеркалом и восхитительные стеклянные двери, наверняка ведущие на балкон, а сейчас неплотно прикрытые и впускающие в комнату чуть сладковатую прохладу и стрекот цикад. Если они выходили в сад, то спальня была просто идеальна. Быть может, Сантьяго Веларде и не сам придумал ее такой, но Кристине было здесь уютно и так спокойно, что ее невольно потянуло в сон.
— Вы уж не бессовестничайте, сеньора, мужа-то дождитесь, — недовольно проговорила расчесывающая ей волосы сеньора Луго, заметив, что Кристина с трудом подавила зевок. — Негоже первую ночь у него красть. Не будет такому браку счастья и долголетия! Терпите и слушайгесь мужа во всем, тогда и уладится все потихоньку. А Сантьяго вас не обидит. Не та у Веларде кровь, чтобы из-за нее женщины плакали!
Угрожала или заботилась, предупреждая неприятности первого соития? Кристина на всякий случай поблагодарила сеньору Луго за помощь и пообещала, что ничем не расстроит «своего любезного супруга». Трасго ее дернул дерзить, но, кажется, Кристина и так слишком долго повиновалась чужим приказам, чтобы теперь еще и претензии экономки выслушивать. Пусть она будет хоть трижды близка герцогу Веларде, к Кристине это отношения не имело и позволять прислуге указывать ей, как жить, она не была намерена.
— Думаю, дальше я справлюсь сама, а вам стоит отдохнуть! — с гордостью поднялась со стула она и без всякого волнения обернулась к сеньоре Луго. — Если увидите Сантьяго, будьте любезны передать, что я его жду. Доброй ночи!
Сеньора Луго раздула ноздри, что было явным признаком раздражения, однако сдержалась.
— Доброй ночи, сеньора! — отчеканила она и покинула спальню. Кристина освобожденно вздохнула, как будто это ширококостная женщина занимала в комнате слишком много места. Наверное, Кристина нажила себе очередного врага, но вряд ли в сравнении с регентом Керрилларом этому стоило придавать большое значение.
Пусть герцог Веларде разбирается со своими экономками, а Кристина вполне проживет и без ее благословения!
Стоило ей добраться до этой мысли, как послышался стук в дверь, и Кристина, предполагая появление хозяина спальни, юркнула под одеяло. Показываться по-прежнему чужому мужчине в одной ночной сорочке было бы верхом неприпичия, и Кристина порадовалась, что герцог, войдя, не отвесил саркастического замечания о неуместной стыдливости замужней женщины, а лишь одобрил ее вполне свежий вид вопреки всем трудностям этой ночи.
— Вы сделали все, чтобы свести трудности на нет, — любезностью на любезность ответила Кристина и выжидающе посмотрела на него. Одеяло она натянуло почти до подбородка.
Герцог, не подходя к кровати, опустился на стоявшую неподалеку софу. Очевидно, он умылся и избавился от сюртука и жилета в другой комнате, и теперь на нем были лишь сапоги, игганы и свободная белая рубашка. Он расстегнул две верхние пуговицы и вздохнул полной грудью, как будто воротничок мешал ему в этом, а у Кристины почему-то пересохло во рту. Она никогда не была настолько близка с мужчиной, чтобы видеть хоть часть его тела, и теперь полоска кожи в вырезе рубашки бросила ее в несмываемую краску, вынудив и сердце застучать куда быстрее, чем положено. Невозможно, немыслимо было представить всегда словно бы замурованного в слои одежды герцога Веларде, не терпящего ни малейшего отступления от правил приличия, таким бесконечно домашним и… притягательным?..
Ох!..
— Я вам их создал, — напомнил он, — так что это самое меньшее, что я мог для вас сделать.
Кристина повела плечами, поняв, что былая ошибка не дает ему покоя.
— А знаете, я даже благодарна вам за весь этот спектакль, — призналась она. — Он помог мне узнать, кто мой друг, а для кого я была лишь игрушкой. Да и возможность покинуть королевский дворец — ваша несомненная заслуга. Если бы вы знали, как я мечтала об этом с самого первого дня приезда, вы бы не была сейчас так к себе суровы.
Невероятно! Могла ли Кристина, вчерашняя дочь виконта и бесправная фрейлина инфанты, столь свободно говорить с самим герцогом Веларде Соларом, грозой всего двора и зубной болью регента, да еще и как будто поддерживать его в совершенно неожиданных угрызениях совести?
Он улыбнулся, согрев и развеяв смятение.
— Вы чрезвычайно любезны, Кристина. Я был вправе ожидать от вас ненависти и требований возмещения ущерба. Вы же не только вошли в мое положение, но еще и стараетесь защитить меня от меня же самого. Никогда не встречал подобных вам людей и жалею, что не соизволил узнать вас получше перед тем, как распоряжаться вашей жизнью. Это отвратительное соларовское качество, от которого я с вашей помощью надеюсь наконец избавиться.
Кристина тоже позволила себе лукавую улыбку и воспользовалась приступом его самоедства.
— В таком случае в качестве компенсации скажиге, как мне относиться к вашему неожиданному преображению, — попросила она. — Я считала вас бездушным человеком, способным ради достижения цели перешагнуть через любого. Но ваши нынешние поступки говоряг совсем об ином. Будь вы карьеристом, как представляет себе его величество, вы бы и внимания не обратили на случайную жертву вроде меня. А вы… столько неудобств себе причинили, чтобы сохранить одну разменную жизнь…
Он поморщился и, откинувшись на спинку софы, посмотрел в потолок.
— Я прошел несколько иную школу, нежели положено сынам королевской крови, Кристина. Видите ли, мой отец никогда не стремился к власти и не обладал честолюбием, очевидно являющимся обязательной чертой для тех, кто дружен с монархами и кто женится на их сестрах. Как он говорил, ему просто всю жизнь везло. Он добился любви двух благородных и великодушных людей и считал себя баловнем судьбы, даже потеряв их обоих. Быть может, эти смерти и уберегли меня от пагубного влияния двора и его привычки мыслить масшгабно. Отец всегда учил, что любая жизнь ценна и что не нам дано решать, кому жить, а кому умирать. Он уберег меня от желания возомнигь себя богом на земле и карать и миловать по своему разумению. Он научил меня видеть за малым настоящее и важное, и я искренне благодарен ему за эти уроки. Теперь я не кривя душой могу сказать, что не стремлюсь к власти, не желаю составить конкуренцию Рейнардо и не вижу себя на эленсийском троне, даже если его величество однажды найдет повод отречься от него. Узнай об этом Керриллар — и не видать бы мне отсрочки от его атаки на Рейнардо, а я не был до поры готов к ней. Я был вторым в списке претендентов на престол, потому таким известием подписал бы нам обоим с кузеном смертный приговор. Пока же регент присматривался ко мне, решая, не желаю ли я сам свергнуть Рейнардо и занять его место, я сумел выиграть время. Теперь мы готовы к любому его удару.
