Сантьяго усмехнулся, вспомнив, как оторопел, когда она предложила ему лечь на кровать. Он был уверен, что она не станет спать всю ночь, прислушиваясь к малейшему шороху в страхе, что он забудет о собственном обещании и потребует отдать супружеский долг, а она пересилила собственную подозрительность и собственную стыдливость, только чтобы он не чувствовал неудобства. Удивительной души человек, и Сантьяго во всей вчерашних угрызениях совести мог утешать себя лишь тем, что он разглядел эту душу, пожалуй, одним из первых.
Вряд ли Кристина помнила об их первой встрече. Собственно, ее и встречей-то нельзя было назвать, потому как Сантьяго стоял тогда поодаль и наблюдал, как она отчитывает за жестокость самого Рейнардо. Парой минут раньше она вынула из петли охотничью собаку, которой королевские егеря за нерасторопность устроили «игру на фортепьяно»*, и не сдерживала негодование, вряд ли представляя себе, с кем имеет дело.
Рейнардо, не имевший к этой казни никакого отношения и увидевшей наказанную собаку уже после ее спасения, слушал сеньориту Даэрон со всей серьезностью и внимательностью, несмотря на то, что она советовала ему самому опробовать петлю и интересовалась, почему для него жизнь добычи дороже жизни верного слуги, а потом столь же ответственно пообещал запретигь в своей стране жестокое обращение с собаками и, что существенно, сдержал свое слово. Понявшая наконец, кто перед ней находится, Кристина попыталась принести королю свои извинения, а Сантьяго, узнав, что новая знакомая направляется во дворец, чтобы стать фрейлиной инфанты, мысленно посоветовал себе присмотреться к ней повнимательнее. Не каждый день попадались девицы, способные отчитать короля и заставить его действовать по-своему. И пусть Рейнардо тогда не только исполнил ее прихоть, но и удовлетворил собственное желание, Сантьяго увидел в Кристине отличного манипулятора и понял, что ее стоит привлечь на свою сторону.
Ему потребовалось время, чтобы убедиться не только в ее сострадательности, но и в ее честности, прежде чем рискнуть доверить ей будущее кузена и его страны, однако дальнейшие события показали, что он в ней не ошибся. Неженский ум и неженское же хладнокровие неожиданно для всех сделали Кристину Даэрон Раяду опасным противником для регента, и Сантьяго мог только радоваться тому, что сумел-таки сохранить ей жизнь. Пусть даже ради этого потребовалось поступиться собственной свободой и нарушить абсолютно все неписанные правила королевской семьи, согласно которым он должен бып выбрать невесту среди равных себе и отпраздновать свадьбу в столичной церкви среди пары тысяч приглашенных гостей. Впрочем, Сантьяго было не привыкать выступать против традиций, а укорить его в неуважении к ним, кроме Матильды, было уже некому.
Он долго думал, сказать ли ей правду о своем поспешном браке, но в итоге решил оставить в неведении. И пусть Матильда скорее бы умерла, чем добровольно причинила ему вред, в пылу чувств она запросто выдавала всю подноготную, а особой сдержанностью никогда не отличалась. Пожалуй, Сантьяго стоило предупредить Кристину об этом своем решении, но разбудить ее поутру у него не поднялась рука. Читаемая усталость на ее лице и даже во сне стиснутые пальцы невольно выдавали всю силу пережигого ей за последние дни и особенно за последнюю ночь, и Сантьяго ограничился запиской, в которой пообещал ей писать каждый день и посоветовал ждать гонца уже к сегодняшнему вечеру. Если какая особо прозорливая горничная найдет записку раньше Кристины, то обнаружит в ней лишь печаль влюбленного, вынужденного слишком скоро расстаться с молодой женой и жаждущего не терять с ней связь. Будь у Сантьяго возможность, он остался бы в Нидо-эн-Рока хотя бы на пару дней и выяснил, кого именно из его прислуги подкупил сеньор регент, но даже эти сорок восемь часов могли стоигь Рейнардо жизни, а потому приходилось покуда идти на подобные, возможно, глупые ухищрения и ждать удобного случая, чтобы нанести свой удар.
К чему же тогда вместо дум о дне завтрашнем он вспоминал день вчерашний и как будто сожалел о том, что тот закончипся? Он совсем не отказался бы начать сегодняшнее утро с Кристининой улыбки и пары ее фраз, столь успешно ставящих его в тупик. Кристина не боялась говорить правду в глаза, но тем интереснее с ней было беседовать. Пожалуй, она действительно была чудесным другом, и Сантьяго нашел в себе великодушие признать за ней подобное свойство. Никогда в жизни он не подумал бы, что женщина способна стать ему другом и соратником. Но это было до того, как он узнал сеньориту Даэрон. И как понял, что она за человек.
— Сеньор Веларде! — первым встретил его при въезде в дворцовые ворота капитан королевской гвардии Руис Дельгадо. — Позвольте выразить вам сердечную благодарность за возвращение! При дворе пошел слух, что вы сбежали вслед за вашей невестой, и мне было велено организовать ваши поиски. Рад, что мы не разминулись в пути!
Сантьяго усмехнулся: сплетни распространялись по дворцу быстрее скорости звука, и мало кому удавалось избежать этой волны.
У Сантьяго с его решением жениться на дочери виконта не было никаких шансов.
— Приятно оказать вам услугу, капитан! — ответствовал он со всей любезностью. В другой раз не удостоил бы его и взглядом, но сегодня на душе было непривычно легко и весело, и явно нарывающийся на выговор собеседник наконец дождался его снисхождения. — Надеюсь, и моя прежняя любезность не осталась без вашего внимания?
Он был верхом, в отличие от сеньора Руиса, а потому имел заведомо выигрышное положение, глядя на собеседника сверху вниз, и не собирался его терять.
— Вы, должно быть, имеете в виду свои показания о внешности покушавшегося на сеньора Керриллара преступника? — уже куда менее любезно уточнил капитан и фыркнул, получив от Сантьяго подтверждение. — Так вынужден вас разочаровать: они весьма противоречат тем, что я получил от сеньора регента, а потому я никак не могу считать их вашим ко мне благоволением.
Сантьяго усмехнулся: кто бы сомневался, что капитану собственной стражи Керриллар назовет вовсе не те приметы бросившего в него бомбу злоумышленника, что были на самом деле. Ему отнюдь не на руку, чтобы террорист был пойман и дал показания. Куда выгоднее, чтобы тот разгуливал на свободе и якобы по-прежнему угрожал регенту своим недовольством. Так и короля держать в ежовых рукавицах проще простого.
— Я предложил бы вам пересмотреть приоритеты, капитан, но, боюсь, вы не способны избавиться от предвзятости, — заметил Сантьяго и снова тронул коня, направляя его к конюшне. — Передайте мое почтение сеньору Керриллару и скажите, что я снова на своем посту, как бы он ни надеялся на обратное.
Однако капитан Руис вцепился в вальтрап и вынудил Сантьяго остановиться.
— Кажется, у сеньора Керриллара неслучайно возникли подозрения в вашей связи с заговорщиками, ваше сиягельство! — с ощутимой угрозой проговорил он. — Думаю, нам стоит побеседовать с вами на эту тему более детально, и не советую уклоняться от моего приглашения!
Сантьяго усмехнулся: он вполне этого ожидал. Однако сейчас у него были другие планы.
— Я с удовольствием удовлетворю ваше любопытство, капитан, но не раньше, чем обрету уверенность в том, что его величество обезопасен от вашего хозяина, — провокационно заявил он. — Долг превыше всего, как вы понимаете! Всего хорошего!
