— Наказывает… когда я плохо ее задания выполняю, — отвела взгляд Милагрос и снова натянула рукава. — А я… криворукая такая… у меня ничего не получается… To белье хозяйское прожгу… To воду на кровать пролью… To спрашивать начну то, что не положено, и…
— Любопытна? — улыбнулась Кристина, услышав достаточно и надеясь своими словами отвлечь юную помощницу от грустных мыслей. Вот странность-то: Сантьяго Веларде спасал ее людей от регентского произвола, а ей, кажется, выпала участь защищать его служанку от произвола ее же напарниц.
— Очень, — смущенно ответила Милагрос и в последний раз взмахнула щеткой, заканчивая с прической Кристины. — Всегда такой была. В детстве во все щелки заглядывала и в замочные скважины подслушивала, о чем взрослые говорят. Сейчас так не делаю уже, конечно! — осеклась она, поняв, что сеньора может неправильно истолковать ее слова. — Знаю, что грешно! А вот вопрос задать неудобный и несвоевременный — это я завсегда горазда. Ну… Пилар и сеньора Матильда злятся, конечно, да я и сама все понимаю… Вот и вы, наверное, рассердились на меня, а я ведь совсем не хотела…
— Почему мне нужно на тебя сердиться? — искренне удивилась Кристина. Милагрос неловко пожала плечами и столь же неловко улыбнулась.
— Я… болтаю всякую ерунду, а вам она к чему, сеньора? — все-таки решилась объяснить она. — Вы же хозяйка, вы только похвалы должны от прислуги слышать, а вовсе не жалобы и уж тем более не дерзости. А я и жалуюсь, и дерзю. И глупости вам всякие рассказываю. Просто я… Hy, все меня какой-то полоумной считают и даже поговорить не хотят. А вы расспрашивать начали, вот яи… Не удержалась…
— Ты очень одинока после смерти сеньора Веларде? — легко разгадала ее состояние Кристина. — Я знаю, что это за чувство, когда ощущаешь себя брошенным самым близким человеком и совсем никому не нужным. Тут трудно без поддержки, и мне жаль, что никто не хочет понять твоей потери и помочь тебе с ней справиться. Я не сержусь на тебя ни за дерзости, ни за жалобы. И с удовольствием послушаю твои рассказы о сеньоре Веларде: уверена, он заслуживает того, чтобы о нем помнили.
Милагрос смотрела на нее во все глаза и с таким восторженным обожанием, что Кристина даже смутилась. Может, и зря она внушала юной служанке подобные вольности, но слишком хорошо помнила, что такое одиночество и сколь сложно с ним жить. И никому не желала сдаться на его волю.
Чтобы скрыть собственное смущение и избавиться от грустных воспоминаний, Кристина подошла к зеркалу над камином и с удивлением всмотрелась в свое отражение. Милагрос сделала ей странную прическу, не похожую ни на одну из тех, что были приняты при дворе, перекрутив косы и уложив их совершенно невообразимым образом, но, украшенные красными цветами, они придавали Кристине строгий и в то же время загадочный вид и дарили ощущение неожиданной гармонии. Кристина даже потрогала косы, чтобы убедиться, что глаза ее не обманывают, и только потом снова повернулась к Милагрос.
Та стояла, бессильно уронив руки и как будто ожидая убивающе жестоких слов.
— Совсем плохо, да, сеньора?
Кристина покачала головой.
— Напротив, мне очень нравится, — без всякой насмешки ответила она. — Кто тебя научил делать такую прическу?
Милагрос пожала плечами, поглядывая на Кристину с надеждой, однако все еще не решаясь за ту уцепиться.
— Никто, сеньора, — пробормотала она. — Меня сеньора Матильда послала вас прибрать и одеть, а как прибрать, не сказала. Наверное, надо было вас спросить, что вы желаете, а я напридумывала. Но я переделаю, правда! Все, что вы захотите!..
— Постой, ты сама это придумала? — еще сильнее удивилась Кристина и снова потрогала косы. Во дворце фрейлинам прислуживали лучшие эленсийские горничные, но ни одной из них не хватало то ли смелости, то ли фантазии сотворить подобную нынешней Кристининой прическе роскошь. Откуда у совсем еще юной деревенской девочки был столь тонкий вкус, оставалось только догадываться. И очень не хотелось позволить ей загубить собственный талант нынешними сомнениями.
— Мне показалось, что вам будут красиво розы в косах… — прошептала Милагрос, никак не желая смотреть Кристине в глаза. Кажется, со дня смерти старшего герцога Веларде из этой девочки с особым тщанием выбивали любую уверенность в себе. А она все еще не сдалась.
— Милагрос, — со всей приветливостью позвала Кристина и наконец поймала ее взгляд. — Мне действительно понравилась твоя работа! Есть у тебя еще какие-нибудь придумки? Я хочу завтра новую прическу.
А вот теперь Милагрос засияла, да так откровенно, что и Кристине стало тепло от ее радости.
— Конечно, сеньора! — зачастила она. — Я обязательно!.. Я для вас все, что угодно!.. Нет, не права сеньора Матильда! Зря она так! Неправильно это — по платью судить! Вот если бы сеньор Эдуардо был жив, он бы сразу увидел, какая вы хорошая! И как только сеньор Сантьяго решился так скоро вас оставить? Я бы на его месте…
— У него служба такая, ему нельзя надолго отлучаться, — оправдала Кристина мужа, попутно вспомнив о шпионе регента в доме и необходимости сохранять для него легенду. — Он безопасность самого короля обеспечивает: как тут хоть на лишнюю минуту задержишься?
— Никак, — печально согласилась Милагрос. — Он такой же, как его батюшка, сеньор Эдуардо. Для того тоже долг превыше всего был. Тоже всего себя его величеству отдавал. Дома и не бывал почти. И там же, на службе, и отдал богу душу… Ох!.. — осеклась она и испуганно глянула на Кристину. — Я не хотела… Я не имела в виду, сеньора… Ничего с сеньором Сантьяго не случится! Ему-то есть, к кому возвращаться! Он вас не оставиг! Он вас очень любит! Слышали бы вы, как строго он сеньоре Матильде приказал беречь вас и только самое лучшее для вас приготовить, а ведь раньше никогда на нее голос не повышал! Но вы для него дороже нее, дороже всех на свете! И вы будете очень счастливы вместе!
Кристина старательно улыбалась, слушая о полудетских наблюдениях Милагрос, и невольно жалела том, что не может принять их на веру. Вовсе не из любви ее неожиданный муж заботился о ней, а из ему одному ведомого чувства вины. Но Кристина сделает все, чтобы ему действительно захотелось возвращаться домой. Почему она никогда не задумывалась, насколько на самом деле опасна служба Сантьяго? А сейчас осознала — и захолодела. Первый удар всегда приходится на телохранителя, и сеньор Эдуардо Веларде доказал это собственной жизнью. Неужели бог допустит, чтобы и с его сыном случилось несчастье? Сантьяго такой отчаянный, ничего не боится, да еще и сам постоянно регента провоцирует. А если у того однажды закончигся терпение? Сможет ли Сантьяго что-то ему противопоставить? Он говорил, что они с сеньором Альконом сумели подготовиться к атаке противника, и у Кристины не было повода не верить ему. Но, кажется, ей давно не приходилось столь сильно волноваться за другого человека, и никогда бы она не подумала, что этим человеком станет Сантьяго Веларде.
— Вам нехорошо, сеньора, вы так побледнели? — подалась к ней Милагрос, беспомощно дергая манжеты своего платья. — Простите меня, ради бога, я разболталась, напугала вас…
