Милагрос резко выдохнула и на мгновение зажмурилась. Потом вдруг опустилась перед Кристиной на колени.
— Вы самая!.. Самая лучшая на свете, сеньора!.. Я жизни за вас не пожалею! — с чувством выговорила она, и у Кристины не было ни малейшего повода ей не верить.
Глава двадцатая: Первая атака
— И что все это значит?
Рейнардо держался почти сутки после того, как регент в категоричной манере потребовал выпустить герцога Веларде из тюрьмы, выговорив его величеству за ревность и мальчишеское поведение, потом все же пришел к кузену за объяснениями. Сантьяго, отлично понимавший, что Керриллар не желает возвращения во дворец Кристины, имеющей столь сильное влияние на короля, не собирался делиться с Рейнардо собственными измышлениями. У него был иной способ удовлетворить королевское любопытство. А заодно сделать очередной шаг к своей цели.
— Я сочиняю жене письмо, — даже не оборачиваясь, отозвался он и продолжил вписывать приветственные фразы в уже заготовленную благодарность за беспокойство и обещание скоро выйти на свободу. — Она волнуется и хочет испросить у вас аудиенцию, чтобы замолвить за меня словечко. Я пытаюсь убедить ее в том, что в этом нет нужды. Ведь нет же, ваше величество?
Рейнардо раздраженно опустился на стоявший рядом с письменным столом стул. Пожалуй, Сантьяго не мог пожаловаться на то, что в заключении его обделили комфортом. Камера была обставлена немногим хуже его покоев в королевском дворце, и разве что решетки на небольших окнах под потолком выдавали истинное предназначение этого помещения.
— Кристине я не отказал бы в удовлетворении просьбы и теперь! — с чувствительным вызовом заявил Рейнардо. — Но можешь заверить ее, что ей не о чем тревожиться: приказ о твоем освобождении уже подписан!
Сантьяго не отказал себе в удовольствии подняться и поклониться своему суверену. Они с Керрилларом шли прямиком в расставленную ловушку, и это заслуживало всяческой благодарности.
— Мудрое решение мудрого правигеля, — заметил он. — Быть может, пока вы думаете иначе, но время все расставкгг на свои места.
Рейнардо поморщился, явно не желая признавать его правоту.
— Я не за твоей снисходительностью пришел, Сантьяго! — недовольно проговорил он. — Я хочу понять, откуда ты знал, что сеньор Керриллар заступится за тебя и потребует немедленного освобождения. Я был уверен, что его лишь обрадует твое заключение: он не раз давал понять, что ты его заслуживаешь.
Сантьяго усмехнулся. Еще бы Керриллар думал иначе. Он давно бы собственноручно запер дверь в камере герцога Веларде и утопил ключ в море, если бы имел такую власть. Но завещание Ламберта III защищало Сантьяго надежнее любых лат. Как бы ни преклонялся Рейнардо перед нынешним опекуном, желание отца для него было непреложным законом, а тот достойно позаботился о сыне. Знал, кому доверить его жизнь. В отличие от его супруги.
— Сеньор Керриллар так непредсказуем, — качнул головой Сантьяго и снова вернулся к письму. — Пожалуй, я готов помочь вам понять смысл некоторых его поступков, ваше величество, но вам придется запастись терпением. В данный момент для меня куда важнее развеять тревогу в душе герцогини Веларде, нежели в вашей. Посему прошу извинить, ваше величество, и буду признателен, если вы позволите мне столь личное послание дописать в одиночестве.
От Рейнардо ощутимо повеяло сомнениями, однако он все же заставил себя остаться на месте, несмотря на явное смятение. Кажется, минувшие сутки пошли королю на пользу.
— Меня не устраивает такой ответ, Сантьяго! — заявил он. — Я не собираюсь позволять тебе бросать тень на честное имя сеньора Керриллара!
— Разве я бросал? — показательно удивился Сантьяго и обмакнул перо в чернила.
— Лишь посоветовал вам задуматься над причиной его поведения, и, если оно показалось вам странным, в том нет моей вины.
Рейнардо дернулся, явно не довольный тем, что Сантьяго подловил его на сомнениях в любимом наставнике. Пожалуй, Сантьяго даже мог бы посочувствовать кузену, зная, какое разочарование ему предстоиг пережить, и понимая, сколь тяжело терять близких людей, но нарыв необходимо было вскрыть, иначе тот грозил уничтожить не только больного, но и всех тех, кто в него верил. А у Сантьяго преждевременная гибель в планах не значилась.
— Я сомневаюсь не в сеньоре Керрилларе: он не может быть замешан ни в каких темных делах! — продолжал гнуть свою линию Рейнардо. — Я хочу знать, что задумал ты, Сантьяго: я уверен, тебе достанет низости в очередной раз возвести на него поклеп и наслаждаться делами своих рук!
Сантьяго хмыкнул, проглотив оскорбление. Он сам выбрал этот путь. И столь близко от цели не хотел с него сворачивать.
— Если вы желаете что-то узнать от человека, советую вам не начинать разговор с клеветы, — ровно сказал он, всем своим видом показывая, что беседа закончена. Он неожиданно устал от этого спектакля, действительно почувствовав желание пообщаться с Кристиной, а не с Рейнардо. Он еще в прошлом письме рассчитывал успокоить ее, понимая, что Бино Кастро обязательно донесет бывшей хозяйке вести о его аресте, и ни в коем случае не желая ее беспокоить. Пусть их брак был сплошным притворством, Сантьяго не сомневался, что чувство долга вынудит Кристину броситься ему на помощь, и не хотел ей рисковать. Конечно, избавиться от герцогини Веларде куда сложнее, чем от сеньориты Даэрон, но жертвовать Кристиной даже во имя самых высоких целей Сантьяго не собирался. Она нужна была ему живой и невредимой. Хотя бы для того, чтобы он мог, почти не кривя душой, написать ей однажды в письме: «Ваша забота и преданность делают меня счастливым».
Резкий выпад Рейнардо заставил его вздрогнуть и невольно отшатнуться. Напряженно следивший за каждым появляющимся на бумаге словом Рейнардо после этой фразы схватил со стола письмо, смял его и швырнул в угол камеры. После чего молча направился к выходу.
— Двое суток, ваше величество! — не оборачивая, бросил ему в спину Сантьяго.
— И я представлю вас доказательство того, во что вы так не хотите верить!
Дверь хлопнула с такой силой, что на письменном столе подпрыгнула чернильница. Сантьяго поднял собственное письмо и, развернув его, пробежал глазами по строкам. Надо было заново браться за не самое простое дело, но Сантьяго этот факт неожиданно обрадовал. Он никогда не любил сочинять письма, ограничиваясь несколькими фразами о самом главном, но писать Кристине оказалось… занятно. Он подбирал добрые и в то же время ничего не значащие слова и не сомневался, что она правильно их истолкует и при встрече не забьется попавшей в силки птицей, в панике напоминая мужу об их уговоре, а позабавится вместе с ним над этой необходимостью, как забавлялась над его заминкой при превращении первой брачной ночи в настоящую. Сантьяго, кажется, с самого детства так вольготно и весело не смеялся и был совсем не против повторить те ощущения. Он не думал, что женщина может стать другом. Но это было до знакомства с сеньоритой Даэрон.
Он немного переправил текст письма, уверив Кристину, что уже на свободе и что ему больше ничего не угрожает, а потом задумался: повериг ли? Кажется, она уже успела убедиться, сколь далеко он способен зайти для достижения своей цели, и волновалась за него вполне искренне. И это понимание непрошено грело душу, вынуждая в то же время заботиться о Кристинином спокойствии. Никогда его еще не тревожили подобные вещи, и сейчас однозначно было самое неподходящее время для того, чтобы отвлекаться на неожиданные желания. Но желания против его воли оказывались сильнее доводов рассудка, и Сантьяго без всякого колебания переписал столь возмутившую Рейнардо фразу и поймал себя на мысли, что будет ждать ответа с отнюдь невелардовским нетерпением.
