Он тряхнул головой, отгоняя не только неприятные мысли, но и защекотавшую в груди тревогу. В конце концов, если у него все получится, он еще сумеет исправить свою ошибку и вернуть Кристине и Рейнардо их взаимность. Объяснит и заставит поверить. А сейчас должен был закончить другое дело. И оно не терпело отлагательств.
— Последний шанс, Сантьяго! — криво усмехнулся Рейнардо, кажется имевший серьезные опасения в том, что кузен не шутит. — Обманешь — отлучу тебя от двора и отправлю в ссылку до конца твоих дней!
Сантьяго поклонился.
— Звучит весьма заманчиво, — вполне искренне улыбнулся он. — Но, к сожалению, еще четыре месяца это не в вашей власти. Напомню вам о вашей угрозе по осени: быть может, и удастся наконец сбежать из этого змеиного гнезда.
Рейнардо свел брови, став похожим на отца.
— Не волнуйся, я не забуду! — пообещал он и сердито ушел, предоставив Сантьяго возможность сделать последние приготовления.
Сценой для сегодняшнего спектакля была выбрана приемная, обладающая замечательным акустическим эффектом: все, что говорилось в одном ее углу, было слышно в противоположном. Керриллар, да и предшествующие ему правители Эленсии нередко принимали там знатных гостей, в чьих намерениях имели сомнения, и, оставляя их якобы в одиночестве, благополучно эти самые намерения и выясняли, притаившись за ширмой, практически сливающейся за стеной и создающей отличное укрытие от несведущих. Нынче в этом укрытии предстояло осесть им с Рейнардо и ждать, когда регент отыграет свою партию.
С Алехо они поутру перекинулись многозначительными взглядами, в последний раз утвердившись с задуманном. Сантьяго глубоко вздохнул, ощущая, как предвкушение засвербило внутри, подгоняя время. Алехо — мастер своего дела. Он умеет убеждать, а когда красноречия не хватает, не чурается никаких способов достижения желаемого, будь то шантаж или подкуп. Аптекарь, втайне изготавливающий бомбы и приторговывающий ими, был весьма несговорчив, но, увидев сына в тюремной камере, растерял весь свой гонор и согласился на любые условия. Знал, что сын не без греха и что ему не выйги живым, если о его поимке станет известно королю. Именно этот парень пару месяцев назад инсценировал нападение на регента, и Алехо пришлось немало потрудиться, чтобы его найти. Но теперь все приготовления были позади, и в этот самый момеиг Алехо уже должен был впускать агттекаря во дворец, чтобы провести его к кабинету, где ровно в одиннадцать регент Керриллар начинал прием посетителей.
Рейнардо появился на месте встречи за тридцать секунд до назначенного времени — мрачный и собранный — и, к своей чести, не задал ни одного лишнего вопроса, а лишь последовал за Сантьяго в приемную и столь же безмолвно устроился за ширмой. Всем своим независимым видом он старался дать понять, что по-прежнему не верит кузену, абсолютно полагаясь на честность своего наставника, но не покидающая его взор тревога выдавала чувства куда лучше любых слов. Сантьяго не стал подливать масла в огонь, чтобы его величество не вспыхнул раньше времени, лишь встал на свое привычное место чуть позади суверена, даже здесь оберегая его от любого рода неожиданностей.
Рейнардо резко выдохнул, но сдержал свое раздражение, и это было весьма своевременно, потому как в этот момеиг в кабинет вошел регент. Он прошагал к столу и распорядился впустигь первого посетителя.
Сантьяго решип, что перед атакой необходимо дать Керриллару расслабиться и потерять бдительность, а потому первым к нему Алехо запустил монахиню, которая пришла пригласить сеньора регента и королевскую семью на праздник в честь пятисотлетия их церкви. Разумеется, приглашение было принято, и Керриллар даже написал монахине распоряжение о выдаче ей сотни талиантов на процветание церкви, и посетительница удалилась, преисполненная благодарности, вызвав и на лице Рейнардо явное удовольствие поступком своего наставника, однако спустя всего пару минут оно вытянулось, потому что следующего просителя регент неожиданно схватил за рукав и зашипел ему прямо в лицо:
— Какого дьявола вы здесь делаете?!
Кажется, одного этого тона было бы довольно, чтобы Рейнардо разочаровался в непогрешимости своего наставника, но тот продолжил загонять гвозди в собственный гроб, безмерно радуя Сантьяго.
— Мы с вами обо всем договорились! Я заплатил за ваши услуги, и вы взяли деньги! Если вы рассчитываете еще поживиться за мой счет!..
В его голосе послышалась столь явная угроза, то Рейнардо сжал кулаки, и Сантьяго предупреждающе положил ему руку на плечо. Тот немедля скинул ее, однако с места, к счастью, не двинулся, иначе рисковал бы пропустигь самое интересное.
— Мне не нужны деньги, — страдающим голосом проскрипел старик, ловко уводя Керриллара в тот самый угол, откуда было особенно хорошо слышно говоривших. — Я пришел напомнить о вашем слове. Вы обещали, что никто не узнает об участии моего сына в том деле. Но по всему городу развешаны его портреты с подписью, что это опасный террорист, организовавший покушение на самого регента. Счастье, что мой сын уехал покуда из страны, но рано или поздно он вернется. И что же — сразу на виселицу?
Будь на месте аптекаря кто другой, вполне возможно, он и не дожил бы до сегодняшнего дня. Но человек, умеющий делать бомбы, мог регенту пригодиться, а потому в этот раз он пощадил свидетеля. О чем сейчас, вероятно, весьма жалел.
— Что за бред?! — раздраженно фыркнул Керриллар. — Полиция получила от меня приметы совсем другого человека! Если паника лишила вас разума, сеньор Морьентес…
— Это, по-вашему, другой человек?! — сунул аптекарь ему под нос объявление о розыске, которыми Алехо не позднее как вчера вечером обклеил половину столицы. Но нем был вполне себе узнаваемый портрет младшего Морьентеса и награда в пятьсот талиантов за его поимку. Регент так ощутимо скрипнул зубами, что это услышали даже двое за ширмой. — Вот ваши деньги, заберите: не желаю иметь ничего общего с человеком, не умеющим держать свое слово! И оставьте нас с сыном в покое! Иначе в следующей бомбе, брошенной в вас, окажется достаточно пороха, чтобы отправить вас на тот свет!
К чести Керриллара, он не стал хватать аптекаря за грудки и сыпать в ответ своими угрозами. Быстро овладел собой и, отодвинув руку сеньора Морьентеса, в которой тот держал кошель с деньгами, пообещал ему разобраться с этой проблемой. Какие гарантии он ему давал, Сантьяго уже не слушал, следя только за побледневшим Рейнардо, слишком сильно сжимавшим пристегнутую к портупее шпагу, чтобы не опасаться возможности опрометчивых поступков с его стороны.
В планах Сантьяго не было, чтобы его величество бросился сейчас на своего любимого наставника, предъявляя тому претензии и на корню зарубив все их с Алехо начинания. Нет, это был только первый шаг на пути к избавлению от регента, и Сантьяго не собирался позволять кузену все испортить.
Но Рейнардо, к счастью, слишком глубоко ушел в собственные мысли и чувства, чтобы найги в себе силы еще и на физическую расправу. Разочаровываться в человеке, которому столько лет верил, было, без сомнения, очень тяжело, и лучшее, что Сантьяго сейчас мог бы сделать для кузена, это оставить его одного, чтобы тот имел возможность пережить свалившиеся на него неприятности без чужих глаз и ушей. Но надо было выдержать регентский прием до конца, чтобы не выдать себя, и Сантьяго очень надеялся, что Рейнардо хватиг выдержки на такое испытание.
