— Вам наконец удалось пробить оборону Рейнардо и заставить его взглянуть на наставника с другой стороны? Господи, а я-то почти уверилась, что это невозможно! Никакие слова и доказательства не помогали. Но вы-то, Сантьяго, вы, конечно, знали, что важны не слова, а поступки! Только сам регент мог выдать его величеству свою темную сторону, и вам удалось заставить его это сделать! А Рейнардо… — тут на ее лицо набежала тень. — Как он воспринял случившееся? Нет ничего хуже разочарования в близком человеке, а он считал сеньора Керриллара своим единственным другом. И как же теперь?..
Сантьяго мотнул головой. Она не в первый раз озвучивала его мысли. Почему же сейчас это ему так не понравилось?
— Думаю, Рейнардо стоит лишь повнимательнее посмотреть по сторонам, чтобы найги настоящих друзей, — резче, чем хотел бы, проговорил он. — Если он предпочитает трусливо прягать голову в песок, то за это и расплачивается!
Кристина посмотрела на него с недоумением, и Сантьяго догадался о причине. Она не понимала, почему он злится. Говоря откровенно, он и сам не особенно это понимал. Кажется, сегодня кузен наконец порадовал его своим поведением. Раздражало то, что он порадовал им и Кристину.
— Вы, конечно, имеете право сердиться на него, Сантьяго, — осторожно произнесла она и отвела взгляд. — Вы столько сделали для его величества, а он считает вас своим врагом. Но вам не кажется, что и вы иногда… чересчур суровы с ним? Как строгий старший брат, который не терпит недостатков младшего, считая, что тот должен быть идеален? Только ведь… — тут она бросила на него еще один быстрый взгляд исподлобья и замолчала. Сантьяго неслышно усмехнулся.
— Только ведь?.. — повторил он, призывая Кристину продолжить. Ее упрек был не слишком приятен, но в какой-то мере справедлив, а потому Сантьяго хотел выслушать ее до конца.
— У всех разное понятие об идеальности, — негромко, но уверенно проговорила Кристина. — И то, что вам видится слабостью, на деле может оказаться достоинством. Боюсь, что вы установили слишком высокие требования, меряя по себе, а ведь…
— Я далеко не эталон? — не дал он ей договорить, решив, что уловил суть. Да, пожалуй, в его жизни очень не хватало такой вот Кристины, способной сбигь с него спесь и поставить на место. Другим смелости на подобную правду не хватало.
— До вас очень сложно дотянуться, — с упрямством закончила Кристина и снова стиснула с силой руки, выдавая собственное волнение. — У вас есть четкая цель, к которой вы движетесь не сворачивая, несмотря на любые препятствия. Вы не совершаете ошибок даже в самых сложных ситуациях, обращая редчайшие свои промахи в безоговорочные победы. Вы ничего не боигесь и готовы без сожаления пожертвовать жизнью ради того, что считаете правильным, и искренне убеждены в том, что только так и следует жигь. Только… не всем по силам подобное мужество и уверенность, Сантьяго. Будьте снисходительны к его величеству. Быгь может, тогда и вы сумеете увидеть в нем не только своего короля, но и своего друга.
Он склонил голову на бок, немного растерянный от подобного выговора. Сама того не замечая, Кристина осыпала его комплиментами, некоторые из которых Сантьяго положа руку на сердце не был достоин. Ему бы раскрыть ей глаза на заблуждение, но последняя ее фраза вынудила сказать совсем иные слова, которыми Сантьяго никак не мог гордигься.
— Кажется, всего пару дней назад вы пеняли его величеству за инфантильность и убеждали меня, что для короля это недопустимая черта? — напомнил он и тут же одернул себя из-за вновь прозвучавшего резкого тона. Не за советом ли он ехал к Кристине? Так к чему теперь пугал ее собственной несдержанностью?
— Именно так, — не отступила от своего она, хоть и переломила уже треть букета судорожно сомкнутыми пальцами. — Но у меня было время обдумать последние события и прийти к выводу, что его упрямая преданность сеньору регенту есть не что иное, как отражение бесконечного одиночества. Рейнардо окружает множество людей, но среди них нет по-настоящему близких. Родители умерли. Сестра считает своим врагом. Кузен не уважает и терпит только из чувства долга. Последним человеком, которому Рейнардо мог довериться, был ваш отец, и после его гибели ему пришлось в одиночку бороться со всем миром. Регент добр с ним — вот Рейнардо и тянется к нему в этом одиночестве, желая обрести таким образом поддержку, которой вы с Викторией его лишаете. Скажите, что я не права, Сантьяго, и я попрошу у вас прощения. Но не обманывайте себя, теряя друга там, где вы можете его обрести. Я… поверьте, мне было бы куда проще промолчать, приняв ваше решение, чем спорить с вами, но я волнуюсь за вас, и мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знала, что там, в битве с регентом, вы не один!
Она резко выдохнула и смело подняла на него глаза. На лице у нее отражалась столь мучигельная тревога, что Сантьяго оставил все свое раздражение. Шагнул к ней, перехватил одной рукой ее букет, а второй ободряюще сжал ее пальцы.
— Я не один, — заверил он. — И вам не стоит из-за меня волноваться, хоть мне и очень приятно знать, что моя жизнь вам небезразлична.
Кристина тут же потупилась, но руки не отняла, вместо этого осторожно погладила его пальцы своими.
— У меня есть родители, но нет семьи, Сантьяго, — негромко произнесла она. — А у вас есть семья, и мне горько видеть, как вы ее рушите. Вы все: и Рейнардо, и Виктория. Почему вы так нетерпимы друг к другу? Что за обиды всех вас терзают, что вы забыли о своем кровном родстве и сами своими распрями отдаете победу регенту в руки? Объединись вы — и кто смог бы противостоять вам троим? А вместо этого вы только боретесь поодиночке — каждый за свое — и радуетесь малейшим победам друг над другом. Только регенту на руку эта ваша вражда. И он использует ее, чтобы стать еще ближе к Рейнардо. А вы ему это позволяете.
Сантьяго глубоко вздохнул. Было бы глупым не согласиться, что в ее словах есть доля правды. Быть может, даже не доля, а сплошь правда, которую никто из Соларов не желал признавать. Проклятая фамильная гордость, от которой Сантьяго столь старательно открещивался. Он теперь, наверное, и не вспомнит, что стало поводом для их с Рейнардо вражды. Причину он знал наверняка: они с кузеном оба не простипи друг другу смерти герцога Эдуардо Веларде. Сантьяго, головой понимая, что отец сам выбрал свой путь, сердцем не мог смириться с его гибелью на посту у королевских покоев. Рейнардо, будучи действительно близок с дядей, ревновал его к кузену и искренне предпочел бы, чтобы на месте старого герцога Веларде оказался молодой.
С Викторией все было проще и одновременно сложнее. И пожалуй, об этом Кристине вполне можно было рассказать.
— Если вас это успокоит, то с Викторией мы отнюдь не враждуем, — приветливо улыбнулся он, не желая и дальше ее мучить. — Все наши перебранки — исключительно спектакль для регента. Он не должен знать, что мы заодно.
Он надеялся, что она улыбнется в ответ и скажет, как рада это слышать, однако Кристина, немного поколебавшись, неожиданно освободила свою руку и опустила голову.
— Простите меня! — проговорила она и, повернувшись, в одиночку направилась вперед. Ничего не понимая, Сантьяго нагнал ее уже у крутого берега, о подножие которого разбивались бирюзовые волны.
