— Кристина? — озадаченно позвал он, однако она лишь качнула головой.
— Простите за те глупости, что я вам наговорила, — глухо повторила она. — Я поверила тому, что вижу, и не подумала, о том, сколь хорошо вам удаются и спектакли. Я… рада, что быпа не права в отношении вас и Виктории. Она сильный союзник и обязательно поможет вас в вашем деле. А я обещаю больше не вмешиваться и не оспаривать ваши решения. Простиге меня за бестактность!
Глава двадцать вторая: Непонимание (продолжение)
Он почувствовал ее боль и стыд и, кажется, понял причину. Горечь, прозвучавшая во фразе про спектакль, подтолкнула его к решению этой загадки, и Сантьяго поморщился, понимая обиду Кристины.
— Да черт с ним, оспаривайте, что счигаете нужным! — выдал он и шагнул к ней.
— Мне действительно интересно ваше мнение: только за ним я сюда и приехал!
Сказал — и осекся. Глупо было вот так выдавать свою неожиданную нужду в Кристине, особенно если она напугает ее больше, чем его предыдущая грубость. Но горечь от ее переживаний оказалась сильнее любого благоразумия, и оставалось только надеяться, что хоть его честность Кристина оценит и не станет разбивать вдребезги их странную, но очень сердечную дружбу.
— За моим мнением? — удивленно переспросила она и, наполовину обернувшись, бросила на него быстрый взгляд. — Простите, Сантьяго, но это звучит настолько странно, что мне не хватает наивности вам поверигь. Право, я теперь вообще не уверена, когда вы искренни, а когда играете. Это, конечно, не мое дело, но… мне сложно открываться человеку, который не отвечает мне взаимностью. Даже если он дважды спас мою жизнь.
Второго раза Сантьяго при всем своем желании припомнить не мог. Или Кристина догадалась, что под маской Алькона при их встрече скрывался именно он? Она умна: недаром же сумела так быстро разобраться в его шифровках. Но это была не та тема, которую он сейчас желал обсуждать.
— Мне казалось, вы понимаете, почему я вынужден утаивать часть своей жизни, — со снова просыпающимся раздражением проговорил он. — Это вовсе не значит, что я желаю посмеяться над вами или поставить вас в неловкое положение. Просто все это по большей части не имеет к вам отношения. Это не ваша война, Кристина, и я не хочу снова подставить вас под удар!
Кажется, он все сказал правильно. Он назвал Кристину другом и как друга пытался защитить. Но он не собирался оправдываться за свои поступки перед чужой, по сути, женщиной только потому, что она теперь носила его фамилию. И если Кристина думала иначе, ей придется отступить и смиригься.
— Хорошо, давайте тогда поговорим о моей войне, — ровно и бесстрастно произнесла она и с убивающим спокойствием посмотрела ему в лицо. — Не знаю, успели ли вы прочесть мое письмо перед отъездом, но сейчас это и неважно. Я писала вам о Милагрос и просила рассказать, что вы о ней знаете. Только не спрашивайте о причине моего интереса: к вам это не имеет никакого отношения!
Ответная шпилька — не слишком удачная, но Сантьяго уже увлекся.
— С каких пор мои слуги стали не моим делом? — скептически поинтересовался он. Может, и неплохо, что он ее раззадорил? Во всяком случае, она перестала говорить о Рейнардо.
— Очевидно, с тех самых, как вы пустили жизнь в Нидо-эн-Рока на самотек, — и не подумала сдаваться Кристина. — И отдали принадлежавшую вас власть в руки экономки и ее любимцев. Ничем иным я не могу объяснить тот факт, что Милагрос служит в вашем доме младшей горничной вопреки желанию покойного сеньора Веларде. Насколько я знаю, в завещании он велел дать ей образование и обеспечить безбедное существование до того момента, пока она будет в том нуждаться. И ни слова о том, что собственный обед и одежду она должна зарабатывать готовкой или уборкой. Почему в таком случае в вашем доме ею помыкают все, кому не лень, поручая самую грязную и тяжелую работу? Вряд ли это вы захотели пойти против последней отцовской воли и взять грех на душу из-за школы для Милагрос. Значит, вам просто нет до нее дела. А вашей прислуге, очевидно, есть!
Она выдала свою речь почти что на одном дыхании, лишь все жестче произнося каждую новую фразу, а замолчав, вызывающе скрестила руки на груди и обожгла Сантьяго обвинительным взглядом, от которого ему почему-то стало неуютно. А между тем она обвиняла в вероломстве Матипьду, и Сантьяго никак не должен был ей это спускать.
— Откуда вы знаете про завещание? — жестко поинтересовался он. Кристина передернула плечами.
— Пилар любезно рассказала. А сеньора Луго любезно подтвердила! — в тон ему ответила она. — Наверное, это очень забавно — считать девочку внебрачной дочерью вашего отца и отыгрываться на ней за собственные разочарования. Впрочем, даже если это правда — особенно если это правда! — разве вы не должны проследить за тем, чтобы последнее желание вашего отца было исполнено? To, что вы делаете для страны и для короля, конечно, весьма похвально. Но это не повод забывать о тех, для кого вы теперь единственная защита! И так безоглядно доверять тем, кто не дорожиг вашим доверием!
Сантьяго слушал ее в крайнем удивлении, затмившим былое раздражение. Кому только в голову могло прийти, что Милагрос — внебрачная дочь герцога Веларде? Будь так, отец ни секунды не стал бы это скрывать и обеспечил девочке такое будущее, о каком большая часть эленсийских женщин могла только мечтать. Он о чужих-то, по сути, людях позаботипся, не забыв в завещании ни Матильду, ни Алехо, и Милагрос по нему должна была получить куда как меньше них. Откуда же взялись слухи о подобной глупости? И по какой причине они так взволновали Кристину?
Или все гораздо проще, и главная мысль прозвучала в конце Кристининой речи? Матильда не эталон приветливости и терпеливости и, недовольная спонтанной женитьбой молочного сына, вполне могла отыграться на его молодой и беззащитной жене. А Кристина, понимая, что в случае конфликта он примет сторону кормилицы, решила отомстить ей таким вот чисто женским способом?
Очень сложным, но весьма действенным?
— Матильда обидела вас? — напрямик спросил Сантьяго, почувствовав, что подобные подозрения скользкими червями проникли в душу и принялись грьвть ее, причиняя непонятную боль.
Кристина нахмурилась, как будто подтверждая его домыслы.
— Прислуга не способна хоть сколько-нибудь задеть меня, сеньор Веларде, — высокомерно проговорила она. — Каким бы низким по сравнению с вашим не было мое происхождение, у меня все же есть собственное достоинство, и оно позволяет мне чувствовать себя защищенной от подобного рода интриг. Если вы считаете, что я оговариваю сеньору Луго, можете приказать мне покинуть ваш дом — я с удовольствием вернусь в Патио-верде. Только сразу предупреждаю, что заберу с собой Милагрос. Может, на образование я денег и не найду, но хоть не загублю невинную жизнь. А станете возражать — напомню вам про Бино. Я позволила вам дать ему будущее, так не мешайте же мне сделать то же самое для Милагрос!
Она дышала глубоко и взволнованно, выдавая собственные переживания и собственную искренность, а Сантьяго никак не мог ее разгадать.
