Алекс то ли выдохнул, то ли выдавил ее имя. Уткнулся на мгновение в висок, потом снова приник к губам. Нежно, едва касаясь.
Деника стукнула его по плечам от разочарования: разве это сейчас ей было нужно? На глаза навернулись слезы, но в ту же секунду просохли: Алекс сжал объятия, придавил сверху и, на мгновение уперевшись в самое сокровенное, проник внутрь.
Легкий укол, ничуть не испортивший потрясающего ощущения единения, Деника почти не заметила. Но только Алекс вдруг остановился, замер, даже дышать перестал.
– Дени… – то ли испуганно, то ли виновато сорвалось с его губ. Она открыла невидящие глаза.
– Добьешься… Возненавижу… – не думая, что говорит, и желая только немедленного продолжения, выдала она. Сомкнула ноги, вынуждая Алекса идти до конца. И снова не сдержала стон, когда он подчинился, плотно заполнив ее пустоту.
Алекс покрыл поцелуями ее шею, плечи, обхватил ладонью грудь, уже истосковавшуюся по его ласкам. Осторожно, очень медленно задвигался. Деника выгнулась, ловя его темп, вжала кулаки в спину мужа.
Что-то сумасшедшее приближалось, вырывая у нее то ли стоны, то ли уже вскрики. Губы и руки Алекса, казалось, были повсюду, добираясь до каких-то секретных точек на ее теле, заставляя гореть огнем, а правильные скользящие движения внутри доводили до умопомрачения.
Деника металась под сладкой тяжестью его тела, и звала, и умоляла, и потом просто растворилась в каком-то своем мире, забыв все на свете и ощущая себя абсолютно счастливой.
Сколько она пробыла в таком состоянии, Деника не знала. Реальность возвращалась в сознание неспешно, словно из какой-то глубины. Деника начала вспоминать слова, будто заново учась формулировать мысли.
– Алекс… – пробормотала она и сама не узнала свой предательски хриплый голос. Яркое свидетельство того, что она только что пережила. Ну что ж, пусть знает – сам же ее довел. Мучитель! А не рискни она сегодня, так и не испытала бы ничего. Не дождалась его милости. Целый месяц молчал! И сейчас молчит… Почему? Обидеть не хочет? Неужели все так плохо было? Деника, конечно, совсем ничего не знала и не умела… И наверное, наверное Алексу с ней не понравилось… Он-то мог сравнивать. Он-то понимал, как должно быть на самом деле…
Она сжалась в желании только прикрыться простыней, свернуться в клубок и разреветься от накрывшей вмиг боли, но Алекс вдруг взял ее руку, почти привычно прижался губами к ладошке, потом нежно-нежно поцеловал подушечки каждого пальца. Деника, пересилив страх, повернула к нему лицо и уперлась взглядом в зеленые глаза.
– Почему не сказала? – то ли с осуждением, то ли с разочарованием спросил Алекс, и Деника, пытаясь скрыть накатывающее отчаяние, раздраженно передернула плечами. О чем? Что он у нее первый? Чтобы он забился в дальний угол и вообще никогда к ней не прикоснулся? Лишить девственности дочь Говарда Лэкки – это, как минимум, на четвертование тянет. И плевать, что муж: вдруг тестя это не остановит? У него возможностей на всех хватит.
– Что бы это изменило? – делано равнодушно поинтересовалась Деника. – Ты сказал, что хочешь меня, и я тебе поверила. Извини, если не смогла соответствовать. Но… немного силы не рассчитала. На свадьбе настаивать не стану. Тем более что ты женат.
Она попыталась отвернуться, чтобы он не видел покатившихся по щекам слез, но Алекс схватил ее за голову, не давая пошевелиться, и принялся выплевывать обвинительные фразы:
– Ненормальная! Да я!.. Я же навредить тебе мог!.. Я же в руках себя не держал!.. Я голову напрочь потерял от твоей близости и не понял ничего!.. Чуть не свихнулся, когда ты от боли вскрикнула!..
Деника изумленно хлопнула ресницами. Было такое? Она и не помнила. Совсем другие ощущение терзали плоть, требовали выхода, и, кажется, снова начинали подбираться к ней: тем ближе, чем дольше она смотрела в темнеющие глаза мужа и чем яснее слышала его участившееся дыхание. Деника стянула его руку со своей вспыхнувшей щеки на грудь.
– Тебе понравилось со мной? Хоть немного? – выдохнула она, когда пальцы Алекса нежно ее сжали. Ответа, пожалуй, уже и не требовалось: все было написано на его вмиг преобразившемся лице. Он прижался губами к ее губам, а сам принялся мягко ласкать ее еще не отошедшее от предыдущего неистовства тело. Деника изогнулась, приникла к мужу полностью, чувствуя его каждой своей клеточкой. Господи, какое счастье, что однажды ей пришло в голову сбежать из дома, и что она познакомилась с Алексом, и что это долбанное завещание вынудило его на ней жениться и остаться рядом… Так близко… Словно одно целое…
– Дени, – между поцелуями выговорил он, – ты потрясающая! У меня мурашки от тебя по коже. Я отпустить тебя не могу, хотя знаю, что тебе отдохнуть надо. Но так хочется… снова прикасаться, обнимать, видеть удовольствие в твоих глазах… Скажи, если мне стоит остановиться, потому что сам я точно не сподоблюсь…
Она счастливо улыбнулась.
– В жизни не слышала комплимента приятнее, – проворковала она, хотя голос уже срывался на нежные постанывания, потому что Алекс, несмотря на слова, даже не думал прерывать свои сладкие пытки. Деника обхватила его ногами за талию, пристраиваясь поудобнее и совершенно позабыв о стыдливости, и крепко сцепила руки на шее. – Мы пропустили целый месяц, Алекс. Не хочу больше терять ни мгновения...
– Прости, – покаялся он, – я все объясню…
– Но только не сейчас, – с придыханием согласилась Деника и приподнялась, принимая его в себя…
Глава четырнадцатая: Водопад Малтнома-Фолс
– Дэнни, пора вставать, сыночек! Уже за полдень!..
Алекс проснулся от приглушенного голоса матери, зовущей его по второму имени. В свое время они с отцом не смогли договориться, как назвать первого и, как впоследствии оказалось, единственного ребенка, и сошлись на удовлетворяющем обоих варианте. И все бы ничего: не так уж редки в Штатах двойные имена, чтобы заострять на этом внимание, да только с самого рождения отец стал звать сына Алексом, а мать Дэнни, и, как Алекс ни пытался привести это уравнение к единому слагаемому, так и не смог. В конце концов он оставил свои попытки переделать мать, потому как первое имя ему было значительно более по душе, и попросту представлялся всем Алексом, дабы не давать повода плодить новые варианты. Только Денике, помнится, предложил выбор в день их знакомства, и ей, к счастью, понравилось его первое имя. Потому что то, как она его произносила, пробирало до глубины души, и Алекс понимал, что именно к нему она обращается, именно с ним разговаривает… и желает тоже именно его. В страшном сне не приснилось бы, чтобы в разгар утренней близости она позвала какого-то Дэнни. Алекс, наверное, сдвинулся бы в ту же самую секунду, не успев разобраться, кого Деника имеет в виду.
Но она звала его. И трепетала в его руках. И отдавалась ему – так искренне, так безоглядно, так… горячо, как ни одна другая не отдавалась. У Алекса имелся кое-какой опыт, и он льстил себе надеждой, что не самый скудный, но ни разу еще он не испытывал такого, что пережил сегодня с Деникой. Он любил ее, пропав, наверное, с первого взгляда, и хотел до полного опустошения, но даже в самых смелых своих мечтах не мог представить, что их близость будет такой… полной и совершенно невероятной. Он, признаться, вообще почти не рассчитывал на то, что Деника когда-нибудь обратит на него внимание как на мужчину. Что бы ни пережили они в его домике, положение Деники не оставляло практически никаких шансов. Хотя бы потому что Алекс дал слово не домогаться ее, когда предлагал выйти за него замуж. А еще потому что она была одной из самых богатых наследниц Штатов, и он не мог себе позволить выглядеть в ее глазах охотником за приданым. Ну и наконец потому, что он никак не хотел становиться одним из толпы ее ухажеров, выдерживая сравнение с богемными мальчиками, которые окружали Денику всю жизнь. Даже мысли не возникло, что она до сих пор ни разу не была с мужчиной. С ее-то положением, с ее внешностью, с ее умением влюбить в себя сразу и навсегда…
