― Повернись, застегну тебе правильно жилет.
Леся повернулась, и тут я испугался не на шутку. В ее глазах действительно поселился страх. Постоянно смотря на нее, я пытался застегнуть жилет, но не мог сосредоточиться, потому как не понимал, что с ней происходит. Только что ведь все было хорошо.
― Миш, я боюсь.
― Что случилось?
― Давай уйдем? Пожалуйста.
Она поднялась из кресла, а я перехватил ее за руку и повел к выходу.
― Друзья, если передумали кататься, оставьте пожалуйста жилеты, ― услышал от парня, стоящего у штурвала.
― Да, простите.
Быстро снял жилеты с Леси и с себя и вернул их законному хозяину.
― Пойдем, малышка, ― приподнял ее и переставил на причал.
Видел, что Лесе стало нехорошо, и пытался не лезть ей в душу. Захочет, сама расскажет. Бывает такое, что лучше не трогать, иначе можно сделать только хуже.
Мы прошли подальше от моря и остановились на выходе с вокзала. Леся все еще молча пыталась прийти в себя, а я поглаживал ее щеки, в надежде, что хотя бы так удастся успокоить девушку.
В подобных ситуациях я бывал редко и особого опыта не имел. Потому чувствовал себя сейчас немного глупо, и тем не менее, понимал, что расспросы ни к чему хорошему не приведут. Ждал, когда Леся сама заведет разговор. Но прежде прошло ни много ни мало минут двадцать.
― Прости, Миш.
― Может, тебе воды принести?
―Да, пожалуйста, ― кивнула она, а я усадил ее на скамейку.
― Жди здесь. Я быстро.
Найдя в ближайшей палатке охлажденную бутылку воды, я вернулся к Лесе. Она немного начала отходить, но все еще дрожащими руками перехватила бутылку. Я открыл ее, и помог девочке отпить воды, придерживая пластик за дно.
― Уже легче?
― Да, спасибо. Извини меня, я… я возмещу тебе деньги за билеты.
― Поделишься, что произошло?
― Ничего. Просто у меня морская болезнь.
Я прищурился, понимая, что это совершенно не так. Либо же Леся чего‐то недоговаривает.
― Давно?
― Да с год уже примерно.
― Ясно, ― хотя я врал, ничего не ясно. Понял только одно, что‐то здесь нечисто.
Леся сделала еще несколько глотков и, кажется, полностью пришла в норму.
― Давай лучше по набережной погуляем?
― Слушай, я‐то не против, но у меня один вопрос назрел.
Я присел рядом и, взяв ее за руку, заставил посмотреть мне в глаза.
― На яхте, второй день свадьбы подруги… кажется там ты чувствовала себя очень даже хорошо.
Леся резко поднялась, а я перехватил ее за руку, не позволив убежать от ответа.
― Что происходит, Леся? Ты меня обманываешь?
― Нет, ― она покачала головой, а я, потянув ее, заставил усесться обратно.
― Тогда что? В чем причина? Или у тебя аллергия на скоростные катера?
― Считай, что именно так.
― Хочешь начать отношения с вранья?
― Какие отношения? Ты что себе надумал, Жданов?
― Нет, ты невыносима. Пойдем в ресторан, Лесочка? Иначе я тебя сожру прямо здесь?
― Господи, кто еще невыносим!
На улице уже почти стемнело, когда мы шли по центру города в поисках хорошего ресторана.
Повсюду играла музыка, собирались толпы, чтобы посмотреть на то или иное представление, которое устраивали частные либо городские организации. Постоянно кричали дети, радуясь празднику, и то и дело были слышны разговоры взрослых, которые уже успели налакаться алкоголя и теперь искали место, где подешевле можно было бы перекусить. Нет, такие были далеко не все, но почему‐то именно употребляющие алкоголь без меры всегда были заметны ярче всех.
Отдыхали много и адекватных людей, которые приехали сюда отведать одесского колорита. Который, к слову, я никак не мог прочувствовать.
― Миш, пойдем танцевать? Послушай только, какая замечательная музыка, ― довольно произнесла Леся, потянув меня за руку в круг танцующих.
А так и не скажешь, что еще полчаса назад у нее была паническая атака. Что же все‐таки с ней произошло? Я обязательно это выясню. И нет, не через друзей. Я хочу, чтобы Леся сама мне об этом рассказала. Так будет правильно по отношению к ней.
Черт! Я становлюсь занудой. Когда меня волновали чувства других людей?
Давно нет. А тут на тебе, о чувствах задумался.
― Ну, Миш, не будь занудой! ― пропела Леся, а я улыбнулся. Даже она заметила мое занудство.
Девочка принялась танцевать, а я держал ее за руки и любовался красотой. Все же ей очень идет улыбка, и куда приятнее видеть счастье в глазах, чем боль, испытываемую по непонятным для меня причинам.
Я даже сам начал улыбаться, когда понял, что Леся очень даже хорошо танцует. И не просто слышит музыку, а такое ощущение, словно она ею дышит. Двигается в такт, ловит все моменты и тихо напевает себе под нос. Она особенная девочка, и каждый ее шаг, каждое действие притягивает меня к ней. Хочется постоянно быть ближе, ощущать ее и понимать, какое у Леси сейчас настроение. Мне сложно об этом говорить, но кажется, я просто начинаю влюбляться.
― Ты чего не танцуешь со мной? Посмотри, как весло? ― прокричала она сквозь музыку и, повернувшись спиной, принялась демонстрировать новые движения.
Я улыбался как конь и, не выдержав, потянул ее на себя. Леся охнула и боком прижалась к моей груди. Я взглядом пожирал ее губы, желая завладеть ими и почувствовать вкус радости девушки. Но понимал, если сейчас начну наглеть, она просто залепит мне пощечину на глазах у всей публики. И тогда я снова окажусь опозоренным благодаря ей. Ну а что, первый раз уже было такое, на яхте, когда Леся подумала, что я маньяк. А сейчас что будет иначе?
