― А что случилось потом?
Воспоминания давались мне с трудом, и я была рада, что все фотографии оставила дома в Киеве. Иначе бы днем и ночью любовалась маминой улыбкой. А это бы означало конец моему покою.
― Дяде Андрею, маминому другу, срочно нужно было вернуться в город, какой‐то контракт подписать, что ли. Сейчас уже и не вспомню. А мама осталась на отдыхе еще на неделю. А когда возвращалась, решила сделать сюрприз своему мужчине и не сказала о приезде. Только я знала. Как и то, что в то время Костя взял себя в руки, как казалось мне тогда. Он даже сказал, что лечение проходит, справки какие‐то совал. В общем, я, идиотка, попросила его забрать маму с вокзала. А он по дороге… ― внутри все узлом сжимало от боли. Неужели это никогда не пройдет?
― Выпьешь?
― Нет, ― покачала головой, понимая, что алкоголь не помогает. ― Он употребил прямо по дороге, и… ему стало плохо.
― Они разбились? Да?
Я резко прикрыла ладонями лицо и, не сдержавшись, расплакалась, громко всхлипывая и дрожа всем телом. Как же сложно переживать все это даже спустя год.
― Мама не пришла в себя. Смерть оказалась мгновенной. У нее не сработали подушки безопасности.
― А этот ублюдок?
― А он отделался легкими царапинами. Это я во всем виновата, я не должна была его просить забрать маму. Не должна. Ее смерть по моей вине.
― Не надо винить себя. Ты точно ни при чем.
― Да как ни при чем, Миш?
Я оторвала руки от лица и посмотрела ему в глаза.
― Только я виновата. Не нужно было его просить, не нужно было доверять. Он подонок, понимаешь? А я идиотка, посмевшая укоротить маме жизнь.
― Послушай, ― он взял меня за локти и перелез на кровать, расположившись рядом, ― ты не виновата, что это ублюдок тебя обманул, ты не виновата, что в тот день он принял дозу. Ты не виновата, что не сработала подушка безопасности. Понимаешь? В этом нет твоей вины.
― Но я могла… могла отпроситься с учебы и сама поехать, понимаешь?
― Знаешь, малышка, может, это прозвучит странно, но это судьба, и даже если бы поехала ты, то вряд ли удалось бы избежать такой участи. То, что должно случиться, оно случится. Рано или поздно, но от судьбы не убежишь. Также мы не знаем, сколько нам суждено жить, потому нужно наслаждаться каждой минутой.
― Ты какой‐то философ что ли.
― Нет, просто это правда жизни. И я не хочу, чтобы ты всю жизнь винила себя в том, чего не совершала, в чем не виновата.
Он рукой вытер слезы с моего лица и заправил выбившиеся пряди за ухо. Я облизнула губы и выдохнула.
― Я забыла. Тетя Таня говорила в церковь зайти, чтобы легче стало.
― Хочешь, завтра отвезу тебя?
― Можно и пешком, здесь же рядом.
― Можно пешком, только бы тебя отпустило.
― Да, должно. Я часто прихожу в церковь, мне так хорошо становится, спокойно.
― Послушай, а этот дядя Андрей, он где сейчас?
Я сжала переносицу и с грустью посмотрела Мише в глаза:
― Он не в лучшем состоянии. После гибели мамы он начал пить. Даже на фирме проблемы начались.
― Ты общалась с ним?
― Пыталась. Но он не очень был рад моему визиту. И больше я не поехала.
― Ты хочешь сказать, что он тебя винит в смерти матери?
Я пожала плечами.
― Есть такое.
Миша нахмурился и, обняв меня за плечи, прижал к своему телу. Я головой улеглась ему на грудь и, прикрыв глаза, почувствовала себя защищенной. Стало так уютно и тепло, особенно когда его рука прошлась по моей спине. Такой покой я ощущала либо с бабушкой, либо с блонди. А это говорит лишь о том, что мы с ними самые родные люди. Неужели так и с Мишей? С человеком, который не так давно появился в моей жизни. Можно ли полюбить мужчину за короткий срок? Можно ли понять, что он тот самый человек, которого хочется видеть по утрам заспанного и для которого хочется готовить завтрак. Ведь даже месяца еще нет, как мы знакомы.
Я медленно подняла голову, открывая глаза. Миша все это время смотрел на меня с нежностью, в которой мне хотелось утонуть. Я положила руку ему на грудь и, слегка сжав футболку, тихо произнесла:
― Не бросай меня.
Он медленно покачал головой:
― Никогда.
― Хочу выпить, ― прошептала я и тут же получила поцелуй в макушку.
― Хорошо. Секунду.
Миша отстранился и переместился на край кровати. Налил для нас алкоголя, только в мою рюмку плеснул совсем немного. Я хмыкнула, удивляясь его заботливости.
― Не хочу, чтобы ты много пила, ― пояснил он, протягивая мне рюмку и возвращаясь на прежнее место. ― Я люблю тебя, Лесь, и готов нести наказание за то, что провинился. А еще я хочу, чтобы мы жили в одном номере.
― А… Миш, ― я отодвинулась и посмотрела ему в глаза.
― Что не так? Ты не хочешь?
― Я, я хочу, но… я не хочу жить с тобой здесь. Мне надоели косые взгляды.
― Они тебя волнуют?
― Да, меня волнуют. Я не хочу, чтобы все шептались, что я пробиваю себе новую должность через постель.
― А ты хочешь новую должность?
― Нет.
― Неугомонная. Ладно, насчет этого мы еще поговорим, а вот по поводу отдельного жилья я решу вопрос. Поищу для нас квартиру.
― А ты вообще где жил до того, как приехал в Одессу?
― В Киеве у меня квартира. Ты поедешь потом со мной? После закрытия сезона?
― Если ты снова не бросишься помогать какой‐нибудь девушке.
― Не брошусь. Ты мне дороже. И я не хочу тебя терять.
Я протянула свою рюмку и стукнула о его. Миша улыбнулся и посмотрел, как я выпила алкоголь поморщившись. Он дал мне клубнику в шоколаде, которой я поторопилась закусить горечь.
― Пей и ты, ― улыбнулась я, облизывая губы, а он медленно покачал головой.
― Разденься для меня.
Я замерла, хлопая ресницами и смотря на Мишу.
― Ты уверен?
― Ты сомневаешься, что я хочу видеть тебя голой?
― Нет, ― хмыкнула я и, отставив рюмку, прикусила губу, ― в этом я как раз не сомневаюсь.
― Тогда сделай то, о чем я прошу.
― Хорошо.
