— Что-то вроде клейма. Пансион принимает своих спокойно, а Темных магов не пускает, — Шарлотта закатала рукав.
Под ним обнаружилась Паутинка, и девочка вздрогнула. Она забыла, что салфетка напилась чернил и стала черной с фиолетовым отливом.
— Но если госпоже Маркуре угодно впустить темного мага или ведьму, она ставит отметину. Это не больно, не думайте…
Шарлотта поняла, что ей трудно говорить. Горло словно перехватывало. Но хуже были сомнения: правильно ли, что она признается в таком?
— И никому не говорите, ладно? — и девочка бережно сняла с руки Паутинку.
Та, недовольно поскрипывая, сползла на пол, под скамейку беседки, и там принялась шуршать сухими листьями.
А на руке обнаружилась затейливая закорючка. Шарлотта помнила, как госпожа Маркура всего лишь приложила ладонь к внутренней стороне предплечья. И появилась вот такая загогулина, напоминающая букву М, только посередине петелька.
— Ух тыыы, — сказала Юлианна после мучительной паузы.
Во время этой паузы девочки рассматривали закорючку.
— Татуировка, — произнесла Карина с осуждением. — Разве это хорошо? Девочкам ведь не положены татуировки, тем более приличным барышням!
И только Генриетта поняла все правильно.
— Ты ведьма, — сказала она.
Глава 38. Приходите танцевать
Первой из девочек опомнилась Юлианна.
Она поймала Шарлотту за руку и сказала:
— Ну ничего себе!
Вернее, даже не сказала, а вполголоса воскликнула.
— Дай-ка я еще раз посмотрю на эту штуковину! А чудовищ ты умеешь создавать? А они страшные? Вот почему у тебя Паутинка получилась, да? Это твое первое чудовище?
— Паутинка не чудовище, — оробела от натиска подруги Шарлотта. — И я не умею… я не опасная ведьма! Моя семья отдала меня в пансион по просьбе госпожи Маркуры, чтобы я стала такой, как вы! С зонтиком!
Последнее, пожалуй, прозвучало жалко.
— Оставь ее в покое, Юлианна, — спокойно произнесла Генриетта. — Дай человеку успокоиться.
И приобняла Шарлотту за плечи.
— Клянусь, что никому не скажу. И вы, девочки, обещайте. И нам ты, пожалуй, зря сказала, Шарлотточка, надо было как-нибудь попозже и поаккуратнее. Видишь, Карине совсем дурно!
Карина сидела на лавочке и обмахивалась носовым платочком.
— Нет-нет, я в порядке, — слабым голосочком сказала она.
Но по ее бледному, в мелкой испарине личику нельзя было сказать, что девочка «в порядке».
— Простите, — пролепетала Шарлотта. — Я просто подумала: нечестно это, скрывать от вас то, какая я есть. Тем более, наверно, это скоро станет очень явным. Я ведь… не могу колдовать так, как вы. Все время как-то не так получается. Словно слишком сильно и неправильно.
— Ааа! — обрадовалась Юлианна. — Вот почему так! А я-то все голову ломала.
И оправилась ты тогда слишком быстро. Только не пойму: зачем тебя учителя в тот день утащили в темноту?!
— В темноту? — удивилась Шарлотта. — Так это мне не приснилось?
— Неа! Видно, там магия иначе работает, — пытливый ум Юлианны, получив работу, тут же начал выдавать варианты. — Я даже, кажется, что-то такое почувствовала, когда совершала обратную метаморфозу!
Оправиться после потрясения девочкам не удалось. От большой аллеи их вдруг позвала госпожа Гербера. Все четверо кинулись на зов, но Шарлотта, уже добежав до дорожки, спохватилась, что Паутинка осталась в беседке.
— Вы позволите, госпожа Гербера? — спросила девочка и, даже не слушая, что ей ответят, поспешила обратно.
Салфетка уже слезла с перил, где ее оставила хозяйка, и деловито ползла в сторону ограды. При этом она даже приподнималась, словно настоящий паук, и выставляла вперед две ниточки. Будто оборонялась от чего-то или кого-то! Шарлотта вгляделась в заросли рябиновых кустов и можжевельника, и ей показалось, что возле самой ограды стоит человек.
— Ох, Паутинка, — пробормотала девочка и попыталась подхватить салфеточку на руки.
Не тут-то было! Паутинка кинулась к ограде напролом. И Шарлотта за нею: беспокоясь за свою питомицу, она даже забыла, что это может быть опасно.
Впрочем, незнакомый человек стоял за оградой, по ту сторону сада. Шарлотте он показался смутно знакомым и совсем не страшным. Какой-то мальчик, вернее, юноша лет, наверно, шестнадцати, как сестра Шарлотты. Может, из Темной школы, а может, просто сам по себе мальчик.
— Здравствуйте, — сказала она и извернулась, чтобы подхватить Паутинку, которая залезла на один из толстых бронзовых прутьев ограды. — А вы кто?
— Я-то? Я хотел увидеть Юлианну. А ты ее подруга, да? Постой, дай догадаюсь. Ты Шарлотта.
И голос, и лицо у юноши были приятными.
— А вы, наверно, тот молодой человек, что помог Юлианне? — поняла Шарлотта. — Вы из Темной школы? Для чего вам понадобилась моя подруга?
— Я тут подумал, — ответил паренек, — как бы мне попасть на этот ваш бал? Дело в том, что у нас все уже выбраны: двадцать пять человек. А я бы хотел… ну вот и подумалось — может, Юлианна мне поможет? Все-таки услуга за услугу!
— Вы можете попросить вашего директора, — Шарлотте все-таки было немного неловко разговаривать с молодым человеком, стоя в кустах.
Пусть он и был за оградой, а все равно: не очень-то это прилично для девочки!
— А что директор?
— Извините, мне надо идти, — сказала Шарлотта, но юноша вдруг протянул руку между прутьями ограды и взял девочку за рукав.
— Пожалуйста, постой! Мне очень надо на бал! Помоги мне! За это я протанцую с твоими подружками сколько они захотят! Представь, как им будет приятно! Что мне надо попросить у директора?
Шарлотта охотно представила, как Карина танцует с красивым высоким юношей, почти взрослым. И как другие девочки завидуют. У некоторых старшеклассниц уже были друзья. С ними запрещалось встречаться без присмотра, но все же таким девочкам завидовали — надо же, взрослые, скоро выйдут замуж. В общем, всякие такие девчачьи глупости. И хотя Карине, разумеется, еще было рано об этом думать, она все же думала. Поэтому да, пожалуй ей будет приятно.
— Пусть сделает вам пропускной знак, вот такой, — сказала Шарлотта и отвернула рукав, показывая отметину. — Скажите, что девочек в этот раз будет точно больше двадцати пяти, и все очень хотят танцевать! Так что вы там лишним не будете, мальчик… Постойте, а как вас зовут?
Но молодой человек, выпустив ее рукав, только улыбнулся.
— Всему свое время, милая барышня Шарлотта, — сказал он. — Скажите, а вы придете танцевать? Я, знаете, отлично вальсирую!
