Но когда они уже стали останавливаться, Паутинка с лаем куда-то побежала. Испугавшись за питомицу, Шарлотта кинулась за нею следом. Но тут как по команде рядом оказалась госпожа Кастелли.
— Назад, — скомандовала она, скаля неприятно большие зубы.
Не припоминала Шарлотта, чтобы раньше видела у нее такие… белые, огромные клыки. И седые волосы укоротились, а уши, наоборот, увеличились. Теперь лицо сторожа стало почти звериным.
— Идите к взрослым, — сказала госпожа Кастелли.
— Но собачка, — начала Юлианна.
— Паутинка, — вторила ей Шарлотта.
— Бррррысь! — рявкнула Кастелли. — Если что, уходите в темноту. Обе!
Девочки вздрогнули. С ними никогда и никто так не говорил. Они жили в маленьком, уютном и доселе довольно тихом мирке. Отголоски большого и злобного доносились до них разве что через плотный кокон магии, окутывавшей пансион.
И они побежали к своим — туда, где еще не успела прерваться маленькая пирушка. Бутерброды, лимонад, спелые помидоры, нанизанные на шпажки кусочки жареных кукурузных початков. А также улыбки и разговоры! А тем временем происходило что-то плохое. Бабушка первой почуяла неладное.
— Где же ваша воспитательница? — спросила она. — И твоя маленькая питомица.
Шарлотта оглядела всех по очереди. У Юлианниной мамы был зонтик колдуньи. Бабушка могла сотворить чудовище. Лисси же больше всего удавались зельеварение да врачевание. Что умеют Юлианнины отец и брат, девочка понятия не имела. «Уходите в темноту, обе!» — так велела Кастелли. Но Шарлотта уже мысленно рассчитывала, что можно будет увести всех по очереди. Два зонтика. Всего лишь два! Но если быстро, то можно успеть! Только ведь неизвестно еще, могут ли бабушка и Лисси перенести темноту и не повредит ли темнота им?
«Если уж темнота приняла Нота Уиндварда, — решила Шарлотта, — то и им не повредит!»
— Так что случилось? — спросила и Лисси.
— Ой, да Паутинка сорвалась куда-то, видно, за кошкой, — сказала Юлианна громко и с фальшивой беспечностью. — Госпожа Кастелли, она не воспитательница, она наш охранник. Уж она-то приведет Паутинку. Наверно!
У Шарлотты сжалось сердце.
— А еще на нас могут напасть, — сказала она.
— Ну ты уж совсем словно Кариночка, — фыркнула Юлианна. — Такая же бояка!
— Вовсе нет, — заспорила Шарлотта.
И тут из-за густой заросли можжевельника, отделявшей зону пикника от дорожек и скамеечек, раздалось звериное рычание, а затем жуткий вой. Лисси взвизгнула. Шарлотта стремительно раскрыла зонтик, но еще раньше это сделала Юлианнина мама.
В темноте было так ослепительно темно после солнечного дня, что Шарлотта, зажмурившись, не сразу поняла, что глаза у нее закрыты. Она их открыла. Лисси и брат Юлианны сидели на песке и озирались. Едва в воздухе появились зонтики, Шарлотта и мама Юлианны кивнули друг другу. И, не сговариваясь, вернулись в парк.
— Давайте, вы следующие, — сказала мама Юлианны своей дочери и бабушке Шарлотты.
— Нет, — сказала Юлианна.
Но бабушка уже подтолкнула ее к распахнутому зонту Шарлотты.
А сама встала рядом с госпожой Амадор.
— Мы же вернемся, чтобы драться? — спросила Шарлотта.
— Колдуньи не дерутся, — строго сказала Юлианнина мама.
— К тому же нам важна ваша безопасность, — добавила бабушка.
— Я так не могу, — сказала Шарлотта. — Я боевой маг.
— Ты еще слишком мало умеешь, — возразила госпожа Амадор.
Мгновение — и они уже в темноте. Юлианнина мама огляделась и потянулась.
— Люблю это место! — сказала она.
А потом вздохнула.
— Жаль, что все вкусности остались там! Пикник можно было бы продолжить и в темноте.
Шарлотта шмыгнула носом. Ее не тревожили брошенные вкусности, ее волновала судьба Паутинки.
Глава 67.
— А долго нам тут сидеть? — спросила Юлианна.
— Сколько надо, столько и будем сидеть, — ответила ее мама.
— Может, там ничего опасного и не происходит, — сказал Юлианнин брат.
— Юстас, ну что ты как маленький, — упрекнула мама Юлианны.
— Да лучше б остались. Подрались бы! Папа ведь остался!
— Папа — мужчина, — строго сказала Юлианнина мама.
— А я тоже не женщина, — возразил Юстас.
Шарлотта подумала, что она девочка, но она не хочет отсиживаться здесь. Она хочет спасать Паутинку. И вообще ей все меньше нравилась эта манера, чуть что — хвать зонтик и удирать в темноту!
Спору нет, темнота прекрасна! Особенно когда море светится мириадами морских светлячков, а на небе нет ни тучки. И пахнет соленой водой и какими-то цветами. Интересно, бывает ли тут день? Ведь если есть деревья и цветы, то они не живут без солнечного света.
Темнота восхитительна, и зонтик очень приятно держать в руках — частичку истинного волшебства. Но уходить от опасностей раз за разом… А то и просто всю свою жизнь провести в темноте, не высовываясь туда, где страшно…
Не думая о последствиях, Шарлотта раскрыла зонтик. И не успел никто произнести ни слова, как девочка вернулась на лужайку в парк.
И, кажется, вовремя. Как раз в это время папа Юлианны и госпожа Кастелли схватили за руки какого-то молодчика. Он извивался и, кажется, пытался изрыгать проклятия, но лапа госпожи Кастелли запечатала ему рот. Кроме этого парня на лужайке лежала связанной ведьма. Возле нее скалила зубы Паутинка, выросшая до размеров среднего и весьма упитанного пони. Ведьма не пыталась развязаться или убежать, она лишь шевелила губами. Глаза у нее были закрыты, и, кажется, ведьма изо всех сил старалась делать вид, что она лежит без сознания. Боясь за свою питомицу, Шарлотта кинулась к Паутинке. Вдруг ведьма заколдует ее?!
И тут ее дернули назад за плечо, а потом оттянули за дерево и зажали крепкой рукой рот.
— Не надо, — сказал знакомый голос.
Шарлотта напряглась, брыкнулась — все напрасно. И вдруг вспомнила, что ее учили магии Длани, для которой не требуется ничего говорить. Достаточно сотворить жест! Очень простой — такой жест использовали старшегодки при игре в мяч, чтобы подальше его закинуть. Нота Уиндварда — а это был он — отшвырнуло не хуже мяча.
Шарлотта выставила перед собою сложенный зонтик, словно оружие.
— Предатель, — сказала она.
Нот обиженно моргнул.
— Она создает чудовище, — сказал он, — ты с ним не справишься. А вот твоя… собака, или кто она там, она, может, и справится!
Чудовище! Шарлотта стиснула зубы и кинулась обратно к ведьме. Та уже закончила творить заклинание. Напротив Паутинки на шести длинных лапах покачивалось страшное хитиновое чудище, размерами не меньше крупной собаки. Его огромные жвала блестели, словно смазанные чем-то черным.
