И, обхватив госпожу Герберу, всхлипнула.
— Так и знайте, я ни за что не уйду по своей воле. Я лучше и правда тут останусь, с Беккой!
Бекка выступила из темноты, словно только что была в ней растворена, а теперь собралась в целое.
— Не лучше, — сказала она с горечью.
И обратилась к Гербере.
— Что у вас там произошло?
Учительница вздохнула.
— Все поменялось. Опасность стала реальнее, ведьмы Тройки пошли нападать почти в открытую. Более того, узнав, что ведьмы теперь начинают учиться выстаивать против них, в Темной школе и в нашем пансионе, стали устраивать покушения. Пока что их было два, но…
— Но все впереди, — кивнула Ребекка. — Понятно. Я помню, как это было с тобой, Адди.
— А теперь в Темной школе учатся уже трое, да еще пара некромантов с хорошими способностями, а у нас вот появилась Шарлотта, — сказала Гербера. — Тройка нанимает убийц. To ли еще будет?
— И что же?
— Летти решила, что девочки отныне будут учиться не только удирать или ловить чудовищ. Она хочет, чтобы они умели драться!
— Это я уже слышала от Шарлотты, — кивнула Бекка. — Я могу даже проводить дополнительные занятия по чудовищам. И знаешь, не только здесь.
— Ты выйдешь из темноты? — удивилась и обрадовалась Аделаида Гербера.
— Не сразу, — ответила Бекка. — Не сразу, потому что мне будет страшно и непривычно. Да и солнца я не перенесу. Но я готова на жертву.
— А мои мама и папа не готовы, — всхлипнула Шарлотта. — Они не хотят ничего слышать про боевую магию! Они забирают меня из пансиона!
Тут девочка не сдержалась и все-таки разревелась, как маленькая, в голос. Слезы текли в три ручья, хоть зонтик подставляй.
Паутинка заскулила, подошла поближе и встала лапами Шарлотте на плечи. Принялась вылизывать хозяйке лицо, чтобы как-то ее утешить.
Бекка провела ладонью по спине собаки.
— Оно у тебя долго? — спросила вполголоса.
— Что? — не поняла Шарлотта.
— Твое чудовище, — пояснила Ребекка. — Обычно у юных ведьм чудовища нестабильны.
— Ах, Паутинка, — девочка улыбнулась сквозь слезы. — Ей скоро неделя.
— Что? — изумилась Бекка. — И чем же целую неделю питалась твоя… Паутинка?
— Она не ест людей и не пьет кровь, если вы об этом, — насупилась девочка. — Она ест стекло и фарфор. И тут, на берегу, подбирала раковины.
Тут Шарлотта вспомнила, что в своем вязаном салфеточном облике Паутинка совсем истрепалась и спросила:
— А что делают с чудовищами, чтобы продлить их жизнь?
Гербера и Ребекка Витер переглянулись. Даже в темноте было видно, что они ни разу в жизни не задавались подобным вопросом.
— Если чудовище стабильно и его нельзя уничтожить, его отправляют в дом, — сказала, наконец, наставница.
— Ага, — поддержала ее Бекка. — И здесь они живут, постепенно развоплощаясь и превращаясь в темноту.
— Значит, темнота…
— Некая противоположность Бездне, я считаю, — ответила Ребекка. — Именно поэтому тут так хорошо нам и так плохо некоторым ведьмам. А демоны тут вовсе долго не протянут. Но просто так эта темнота долго бы не продержалась, как я думаю. Ей необходимо питаться чем-то, чтобы жить, чтобы дышать. Она ведь живая!
Гербера кивала в такт словам Бекки. Шарлотта и сама чувствовала, что это непростая ночь, но теперь ей сделалось тут не по себе.
Девочка прикусила мизинец, чтобы почувствовать боль. Ей необходимо было сосредоточиться, а мысли так и уплывали куда-то вдаль. Она устала, очень устала сегодня!
— Может быть, твою Паутинку стоит получше кормить? — спросила Бекка неуверенно. — Мы тут привыкли совсем к другому, мы ведь ждем, чтобы чудовища поскорее исчезли, а не прожили как можно дольше… но знаешь, те из них, которые успели кого-то съесть, прежде чем попасть в дом, живут дольше.
— Да, она не очень много ест, — согласилась Шарлотта. — Может, в этом дело? Но у нас в пансионе не так-то много разбитого стекла и фарфора. А ракушки она не так чтобы любит.
Паутинка тявкнула, словно подтверждая слова своей маленькой хозяйки.
— Мы попробуем решить этот вопрос, — сказала госпожа Гербера. — Хотя бы потому, что Паутинка хороший защитник. С ней ты не пропадешь.
Шарлотта покивала. Это мерное движение начало вгонять девочку в сон.
Она очень устала, сильно-сильно…
И тут же девочка вздрогнула и открыла глаза.
— Надо возвращаться, — сказала Гербера. — Ты не сможешь жить в темноте. Бекка попала сюда взрослой, и то ей здесь не слишком-то хорошо, а тебе надо расти. А чтобы расти, детям необходим свет!
Шарлотта вцепилась в рукав учительницы.
— Я не хочу, — сказала она нервно.
— Адди, — проговорила Бекка, — а я слышала, что кто-то из Темной школы собирался преподавать в вашем… в нашем пансионе боевую магию?
— Да, мы позвали господина Айвори, — кивнула госпожа Гербера.
— И я бы хотела присоединиться к вашему составу, — сказала Бекка. — А еще…
— А еще госпожа Дэрия, — вдруг встрепенулась Шарлотта. — Она сама сказала!
— Дэрия могла бы стать неплохим теоретиком, если бы только кто-то согласился подменить ее на кухне, — медленно произнесла Гербера, — но к чему это ты клонишь, Ребекка?
— Да к тому, Адди, что надо просто собрать нас и убедить упрямых Шарлоттиных родителей, что им от опасности не удрать. Если уж Летти поняла, что пора развернуться к ней лицом и драться… А она порядочная трусиха, между прочими! Так вот, если это поняла даже она, то пора бы понять и тем ведьмам, что еще не решили, к кому примкнуть.
— Они решили, — возразила Шарлотта. — Но они…
— Струсили, — презрительно сказала Бекка. — Я их понимаю. Я сама сидела в темноте и боялась высунуть отсюда нос.
— И что же переменилось? — спросила госпожа Гербера с легкой улыбкой.
— Мне просто надоело бояться, — ответила Бекка. — Можешь позвать в пансион этого Айвори?
Аделаида Гербера усмехнулась и поднялась с песка. За нею и Бекка.
Шарлотте ничего не оставалось, как тоже встать. Паутинка забегала вокруг них, иногда взлаивая от волнения.
— Мы возвращаемся в ваш номер, барышня Хармони, — сказала Гербера. — А потом я притащу туда господина Айвори, и уж он-то убедит твоих маму и папу. Как я сразу не подумала?!
— Это потому, Адди, что у тебя голова вечно всякой красотой занята! — фыркнула Бекка.
Она напомнила Шарлотте Юлианну. А Гербера когда-то наверняка была как Карина! Но были ли у них еще и кто-то, кто напоминал Генриетту, Эсми, Минну и других? Шарлотта не знала.
