— Старшегодки сегодня сдавали первые контрольные по домоводству, — подсказала Джемма.
— Ты всегда в курсе о том, что происходит в пансионе, Коринка, — восхитилась Юлианна. — Как тебе удается?
— Ну, я не одна, — сказала Джемма довольным голоском. — Только не называйте меня, пожалуйста, Коринкой, барышня Амадор.
В этом приторном голосочке Юлианна отчетливо услышала знакомые нотки.
— Не одна, — сказала она.
— Конечно, — мяукнула Коринка. — Возьми себе тефтелечку, Юлианна!
Она чуть было не отказалась, но невидимая Шарлотта дернула Юлианну сзади за волосы. С трудом сдержавшись, чтоб не ойкнуть, девочка взяла себе тефтелю и мрачно ее поглотила.
— Все, больше ни кусочка. Только попить… и все, — сказала она, едва прожевав последний кусочек. — Рин, передай, пожалуйста, чайник!
— Давай я сама, — сказала Джемма, когда Рин даже не шевельнулся и не повернул головы в сторону кураторши.
— А раньше ты что-то не рвалась помогать, — заметила Юлианна.
Коринка отвела глаза в сторону.
Юлианна подумала, что как раз раньше-то Джемма сидела чуть дальше, а на ее месте был Дан. И он нередко ухаживал за кураторшей — подливал чай или намазывал хлеб маслом и джемом. Потом его начали поддразнивать, и несколько дней назад старший Эльсингор отсел на пару мест подальше от Юлианны. Иногда Рин передавал то одно, то другое блюдо, но сегодня, видимо, был страшно обижен. А Джемма…
Юлианна едва высидела остаток обеда. Потом дождалась, пока первогодки уйдут и сделала вид, что помогает дежурным убрать на столе. Пользуясь случаем, девочка очень осторожно прихватила с собой в салфеточке кусок запеченной картошки со своей тарелки. Она положила его в карман юбки, шепнув уменьшающее заклинание. Потом туда же сунула пару пирожков для Шарлотты — она ведь, как ни крути, осталась без обеда, да еще смотрела при этом, как едят другие! И, тихонько насвистывая, вышла из столовой.
Шарлотта стояла поодаль, чтобы ее не заметили. С аппетитом сжевав оба пирожка, она сказала:
— Спасибо, Юлианночка. Ну что, тебе все ясно?
— Ясно, — сдвинув брови, сказала Юлианна. — Я вызову ее на дуэль, как и собиралась.
— Но ведь Джемма еще маленькая, — сказала Шарлотта. — Ей просто нравятся братья Эльсингор, и, кажется, в большей степени Дан…
— Шарлотта, ты слишком добра, — вздохнула Юлианна. — Но разве ж ты не видишь? Джемма не виновница, она орудие. Она вступила в действие только когда я пересела от нашего стола второгодок к первоклашкам. А до этого порошок подсыпала именно Эсми. Как только я заменила госпожу Ю — в дело вступила Джемма. Причем думаю, что она делала это через Дана. Если бы я с ним рассорилась, им бы это было только на руку. Полагаю, Эсми присмотрела Дана для себя, а Джемма танцевала бы на балу с Рином.
Шарлотта похлопала ресницами, и видно было, как мысль о виновности Эсми укладывается в ее голове.
— Но это же еще хуже, чем подсыпать самой, — сказала она наконец. — Все так продумать… Это так гадко!
— Вот и я говорю, — ответила подруге Юлианна, — мальчиков у нас маловато. Тут уж как? Или пусть учатся одни девочки, или уж поровну, чтобы такого не было.
— Мне кажется, все равно будет, — пожала плечами Шарлотта. — Кто-то кому-то постоянно будет завидовать, кому-то всегда будет казаться, что другая пара лучше, чем ее собственная.
Они переглянулись.
— Это ужасная взрослая мысль, — изрекла Юлианна. — Ты так погоди думать лет до восемнадцати, а то состаришься вперед Лисси.
— Быстрее, чем Лисси, — поправила Карина, подходя к подругам. — Вы чего тут застряли? Урок уже через минуту!
Девочки побежали в класс.
По пути Юлианна подумала, что Карину, пожалуй, надо предупредить. Козни Эсми и Джеммы ведь могли коснуться и ее!
Глава 39. Урок с чудовищем
Несмотря на порывистый ветер и накрапывающий дождик, занятия по борьбе с чудовищами проводили на улице. Госпожа Кастелли, которая не пользовалась зонтиком, потому что была не колдуньей, а оборотнем, показывала первому и второму классу приемы, при помощи которых можно увернуться от чудовища.
Она изображала чудовище сама, в облике крупной серой волчицы, и без визга не обошлось.
Дану и Рину нравилась госпожа Кастелли. Рин — тот вообще всегда обожал собак, а также их ближайших родственников — лис и волков. Спустя некоторое время примчалась и Шарлоттина Паутинка. Уворачиваться от нее было сложно: если эта собака хотела поиграть или облизать тебя с ног до головы, она своего добивалась. Паутинке не очень-то нравилась волчица, но она к ней привыкла.
Как рассказала между делом Шарлотта, раньше собака побаивалась Кастелли, рычала на нее и пыталась тяпнуть за лапу, едва волчица оборачивалась. Свой страх Паутинка преодолевала только тогда, когда ей казалось, что Кастелли представляет опасность для Шарлотты.
Но, привыкнув к оборотнице, Паутинка нередко «помогала» ей на уроках. Она была в общем-то безопасна, если ее не злить… но разозлить добродушную, всеми обожаемую собаку не так-то просто!
Дан увернулся от облизываний и заигрываний Паутинки раз-другой, а потом попросил нападать на него госпожу Кастелли. Ему тренировка с маленькой собачонкой была неинтересна, хотелось испытать собственные силы на более серьезном сопернике.
— Только уворачиваться, не драться, не применять заклинаний, не трогать зонтик, — предупредила Кастелли.
Она говорила отрывисто. Как разговаривают волки-оборотни, вообще было сложно понять. Казалось, что волчица просто двигает пастью, а слова идут изнутри.
Дан заложил руки за спину. Девочки из первого и второго класса встали кругом, а Рин, взъерошенный, растрепанный, стоял на одном колене, придерживая Паутинку, чтобы не мешалась. Кастелли коротко кивнула крупной лобастой головой и прыгнула на Дана. Она сделала это без подготовки, беззвучно, и Дан ушел от прыжка в сторону. Но уже в следующую атаку она наступила лапой ему на ногу. Еще один раунд — и Дан едва ушел от зубов, лязгнувших прямо над его головой. Он понимал, что учительница и сторож пансиона ни за что не навредит ему, но все-таки было немного жутко.
Затем он три или четыре нападения пропустил, не сумел увернуться. В конце концов Кастелли села на мокрую жухлую траву и произнесла:
— Вы просто не сосредоточены, молодой человек. Вам будто бы все равно, съест вас чудовище или нет. Барышня Сланге, подите-ка сюда!
Эсми подошла к Дану и встала к нему очень близко, нарочно задевая плечом плечо. Она была очень хорошенькая, со светлыми волосами, которые вились на висках и на лбу от дождя, с ясными глазами, и Дан отлично помнил, что в первые дни в пансионе задерживал на ней взгляд дольше и чаще, чем на других девочках. Но сейчас он предпочел бы видеть рядом Юлианну или Шарлотту: боевых товарищей, а не хорошеньких задавак. Конечно, и Юлианна, и Шарлотта тоже были симпатичными. Но в первую очередь Дан считал, что может на них положиться в бою.
