Карета остановилась. Осторожно придерживая кончиками пальцев юбку, шевалье прошествовал к дому. На этот раз привратника не было. Мавра Егоровна позаботилась и о том, чтоб убрать лакеев с лестницы. Не останавливаясь, гость миновал холодные сени, поднялся на второй этаж и двинулся к гостиной.
Здесь его ожидала графиня. При свете ночника она читала «Святцы». Увидев де Бомона, вернее «Лию», пожилая дам вскрикнула от неожиданности и уронила книжку.
— Я же сказал, что сегодня вечером у нас будет маленький маскарад. — Шарль был доволен произведенным эффектом. — Мы с сестрой близнецы, и я подумал, что возможность лицезреть ее «собственной персоной» доставит вам больше удовольствия, чем чтение ее писем.
Графиня, казалось, лишилась дара речи.
— Сколько живу, такого не видела, — наконец, выдавила она из себя. — Вы — вылитая Лия, и если бы не ее письма у вас в руках, я подумала бы, что несколько лет назад вы ловко морочили нам головы, прикидываясь дамой.
«Глупая ты гусыня! — Подумал Шарль. — Письма-то как раз подделать легче всего». Мысли в голове у графини ворочались еще медленнее, чем шевалье предполагал. Однако они шли в непонравившемся ему направлении, и де Бомон посчитал своим долгом еще больше запутать собеседницу.
— А откуда вам знать, что я кавалер, прикидывающийся дамой? — Спросил он. — Быть может, все наоборот, и я — дама, переодетая кавалером.
Мавра Егоровна вытаращила глаза. Ей с трудом давались такие повороты.
— Скудна умишком я, — протянула женщина. — Как же вас разгадать, кто вы есть на самом деле? Когда вы днем иностранный шевалье, а вечером — Лия из Парижа. — При этих словах графиня взволнованно вздохнула и подвинулась к своему необычному гостю.
— Есть лишь один способ. — Шарль дразнил ее, прекрасно понимая, что без оплаты ему уйти не дадут. Но в то же время спровоцировать графиню должен он. Таковы правила игры. Иначе уступка документов будет выглядеть слишком грубо. Как простая продажа.
Спектакль под названием «соблазнение» де Бомон разыграл по нотам. Он всегда виртуозно исполнял свою роль, умея вовремя отключить голову. Живя в доме де Баца, этому невозможно было не научиться. Графиня поддалась сразу. Неясно, что уж ее больше возбуждало: то, что он мужчина, переодетый женщиной, или, возможно, все-таки немножко женщина…
Мавра Егоровна оказалась азартной. Видно, муж давно не давал ей проскакаться. А застоявшаяся кобыла, как известно, удержу не знает. После короткого, но бурного соития Шарля можно было вести в стойло и обтирать соломой — пена валила с него клочьями.
— Итак, mon cher, я хотел бы видеть письма моей сестры, — Он поцеловал пухлую ручку графини, благодаря ее за «прекрасно проведенный вечер».
— Идемте в кабинет, — дама осталась довольна. Им вообще все всегда оставались довольны, хотя сам Шарль никогда не получал удовольствия от торопливой возни в темноте.
Оправив пышные сборки на кринолине, Мавра Егоровна взяла свечу. Она гусыней вышагивала перед де Бомоном по коридору и даже насвистывала себе под нос. «Кто бы мог подумать, — услышал шевалье на очередном повороте, — моя любимая подруга и благодетельница в гробу, а я, старая колода, еще на что-то гожусь!»
«Зато я уже, кажется, ни на что не гожусь!» — с досадой подумал Шарль. Ноги у него заплетались. Высокие двери графского кабинета были полуоткрыты. Это насторожило шевалье. Он привык к тому, что документы хранятся в запертых помещениях. Впрочем, в России все нараспашку. Да и вряд ли в доме Шуваловых найдется хотя бы пара человек, умеющих читать. Разве что молодые графини, но им не до папашиных бумаг.
Мавра Егоровна толкнула створку и боязливо заглянула внутрь. Там царила темнота. На Шарля повеяло запахом пыли и старой бумаги.
— Петр никогда не дает у себя толком убраться, — пожаловалась графиня. — Говорит, горничные путают ему документы на столе.
«Здесь можно многим поживиться. — думал де Бомон. — Графиня плохо знает грамоту, и если я прихвачу плюс к „сундучку Лии“ еще пару бумажек, она ничего не заподозрит».
Поставив свечу на стол, шевалье начал рыться в ящиках и на полках книжных шкафов. Делал он это чересчур профессионально, мигом вскрывая замки секретеров и конторок. Мавра Егоровна с немалым восхищением наблюдала, как работают его сильные длинные пальцы, быстро пробегая по плотным листам бумаги.
— Скорее, — графиня поежилась. — Неужели ничего нет?
«Даже более, чем нужно, — в душе посокрушался про себя. — Мне бы тут поработать пару часиков без помех. И документами, вынесенными отсюда, можно было бы лет десять шантажировать русское правительство, вымогая круглые суммы…»
— Нашел, — вслух сказал он. — Вот переписка моей сестры.
Сундук, извлеченный с нижней полки одного из секретеров, поразил графиню своими габаритами. Возможно, Мавра Егоровна и заподозрила бы неладное, но в тот момент, когда она только собиралась открыть рот, двери смежной с кабинетом комнаты распахнулись и оттуда выскочили два дюжих лакея под предводительством верного Фролки. А за ними с шандалом в руке выступил сам граф.
— Так, так, — протянул он, окидывая свои развороченные книжные шкафы насмешливым взглядом. — Много дельного нашли, молодой человек?
Шарль был к этому не готов. Его руки машинально потянулись к поясу, но вместо шпажной гарды наткнулись на корсаж.
— Diable!
— Вот-вот, — благодушно кивнул Петр Иванович, — я и думаю, за каким дьяблем вы у меня в бумагах роетесь?
Графиня тихо ойкнула и отступила к дверям.
— Пошла бы ты прочь, Мавра Егоровна, — как-то даже ласково проговорил Шувалов. — После побеседуем.
Пожилую даму, как ветром сдуло. Петр Иванович повернулся к незваному гостю.
— Руки на стену! — гаркнул он. — Обыщите-ка его, ребята. Да чтоб ни одной бумаги ни в чепце, ни в башмаке не завалялось!
— Это произвол! Я французская подданная! Я дама, наконец! — Когда надо, Шарль умел поднять настоящий визг. — Не вашим грязным холопам лазить ко мне под юбку!
— Ты хочешь, чтоб я залез? — Хмыкнул Петр Иванович. — Не велика ли честь? И кстати, я знаю, какая ты дама. — Он хохотнул. — Забавно было посмотреть, как ты полчаса кувыркался с моей женой. Всякое в жизни видел, но такого… Что б баба с бабой, в первый раз!
Шарль кусал губы. Нелепость собственного положения была для него очевидна. Он стоял у стены, а двое здоровенных лбов неумело обшаривали его с ног до головы, вытрясая на паркет целый дождь булавок и снегопад пудры.
— Барин, батюшка, у него ничего нет, — молвил Фрол.
— Значит не успел еще захапать! — Раздраженно бросил граф. — Отпустите его и встаньте у двери. Можешь сесть, — обратился он к Шарлю. — Чай, поджилки дрожат? Французская подданная.
Де Бомон ненавидел людей, выпячивавших свое превосходство перед ним. Не куражься, пока не понял, с каким противником имеешь дело. Он спокойно сел в предложенное кресло, закинул ногу на ногу и в упор посмотрел на графа. И этот жест, и этот взгляд помогли ему разом перейти в свое «мужское состояние» и обрести внутреннюю уверенность.
