Дафния, предложив умыться с дороги, следом провела его в эндрон. Попросила служанку подать вина и фруктов, опустила штору на окне, сквозь которое нещадно светило южное солнце, да так и замерла возле него, совсем не зная, что делать дальше. Неожиданно на нее навалилось сильнейшее смущение. Что она могла сказать человеку, который, кажется, когда-то испытывал к ней нежные чувства, но теперь должен был лишь сожалеть об их злосчастной встрече? Ведь Дафния-то о ней больше не сожалела. Напротив, была благодарна судьбе за то, что та не пожалела для нее хорошего человека.
Почему же только совсем не в то время?
— Я… наверное, совсем не вовремя, дорини Дафния? — осторожно поинтересовался Тидей, неожиданно поняв, что подобной красоты женщина вряд ли способна пять лет оставаться без мужского внимания. Это он в своем идеализме почему-то все годы представлял ее грустной и одинокой и черпал силы из этой картины, как будто та оставляла ему какой-то призрачный шанс. Но в действительности-то все могло быть совсем иначе. — Вы, быть может, ждали других гостей… или вовсе не желали видеть чужих в доме?
Нет, кажется, он окончательно разучился формулировать свои мысли. Какой ответ дорини Дафния могла дать на подобную бессмыслицу? Она и взгляд-то снова бросила совсем не понимающий, убедив Тидея в собственном скудоумии, однако следом вдруг прикусила губу, как будто скрывала улыбку, и показала головой, размораживая сердце.
— Я слишком много времени прожила одна, дорр Тидей, чтобы и дальше желать того же, — на самый главный вопрос ответила она, позволив Тидею вздохнуть. Появились ли у него после этого хоть какие-то шансы? Энда знает. Но все-таки она была рада его видеть! — А вы желанный гость, и, уверена, Касси приложила все усилия, чтобы вас в этом убедить. После своего приезда она болтает без умолку. Право, не помню, чтобы она отличалась подобной же живостью в детстве.
— Это из-за Эйкке, — усмехнулся Тидей, хватаясь за эту тему, как утопающий за соломинку. Хоть немного отдышаться, говоря о детях. Дорини Дафния это отлично придумала! — Подозреваю, что он по привычке строит из себя буку, но он золотой мальчишка! Поверьте, он никогда в жизни не предаст дорини Кассандру! Такие не предают!
Выдал — и прикусил язык. Наверняка же напомнил дорини Дафнии о бывшем муже. А уж тот-то был совершенно лишним в их нынешних жизнях.
— Вы хорошо знаете Эйкке, — улыбнулась между тем она, благодушно закрыв глаза на его бестактность. — И отзываетесь о нем точь-в-точь как Касси. Это меня немного успокаивает. Признаться, я не рассчитывала, что дочь привезет ко мне жениха. Все считала ее маленькой девочкой. А у нее — целая жизнь прошла без меня. Да еще какая! Драконов спасала, с самим Эндой встретилась. И влюбилась…
Дафния вздохнула, понимая, что ничуть не возвышает себя такими признаниями в глазах гостя, но слишком хотела поделиться этими своими переживаниями, а Тидей, прошедший с ее дочерью все последние события, казался идеальным слушателем. Они ведь и с Эйкке долго вместе жили, а значит, Тидей мог развеять сомнения Дафнии в возлюбленном дочери. Не то чтобы ей не нравился Эйкке — пожалуй, она просто невольно ревновала к нему дочь, слишком сильно истосковавшись в разлуке. И очень хотела увериться в том, что Касси сделала правильный выбор и что ей не придется страдать.
Все-таки, ко всему прочему, Эйкке был драконом.
— Уверен, ни дня не проходило, чтобы она не думала о вас и не желала поскорее встретиться, — заметил Тидей, сам не зная, чего больше хочет: успокоить дорини Дафнию или похлопотать за Эйкке. Пожалуй, все же второе. Парнишке и так довелось пережить столько, сколько иному и за сотню лет не достанется, так неужели же справедливо лишать его сейчас заслуженного счастья лишь из-за страхов дорини Дафнии? Придет время — и она сама убедится, что лучшего выбора ее дочь и сделать не могла. А пока Тидей вступится за него, даже если придется пойти против собственной возлюбленной. Он переживет, не впервой. Но ломать жизнь Эйкке ни за что не позволит! — И, даже полюбив Эйкке, дорини Кассандра ничуть не разлюбила вас. Прошу вас, не сомневайтесь ни в дочери, ни в ее избраннике и не изводите ни себя, ни детей ревностью и подозрениями. Вы с дорини Кассандрой наконец-то обрели друг друга — стоит ли теперь гневить богов неблагодарностью? Разве не лучше просто радоваться тому, как хорошо все завершилось? Простите, я не имею, конечно, права на такие слова…
— Нет, ничего, — качнула головой Дафния и в задумчивости прошлась по эндрону. — В них лишь правда, дорр Тидей, и пусть не слишком приятная, однако я предпочту ее какой бы то ни было лжи. Кажется, в этих своих неприятностях я стала слишком эгоистична. Впрочем, не перед вами мне плакаться: вы расплатились за них куда серьезнее меня, хотя вовсе не были ни в чем виноваты.
Тидей пристально посмотрел на нее. Кажется, они ходили по кругу, не зная, о чем говорить, и лишь раз за разом вороша прошлое, которое по-хорошему надо было давно уже забыть.
Или больше у них не было ничего общего?
— Давайте оставим наши с вами предыдущие пять лет на откуп тем, кто однажды понесет за них неминуемое наказание, — тем не менее решительно предложил он. — Они причинили нам немало горестей, но, право слово, не стоят того, чтобы изводиться из-за них и дальше. Быть может, у вас найдется пара историй о море — я, признаться, бесконечно по нему соскучился в Авге. Или я могу рассказать вам про драконов, чтобы вы не переживали так из-за крыльев Эйкке. Он, конечно, был не так чтобы слишком разговорчив, но все же у них там особый мир, о котором нам, людям, почти ничего неизвестно.
Он не особо рассчитывал на успех подобных перспектив, однако дорини Дафния, дождавшись, когда служанка поставит на столик кувшин вина и фрукты и снова удалится, улыбнулась и тепло кивнула.
— С удовольствием послушаю, — сказала она. — От Эйкке действительно не добиться лишнего слова: суров и молчалив, и только за Касси, кажется, готов даже мне горло перегрызть. Не думала, что юноши в его возрасте способны на столь сильные чувства. Или это как раз драконья особенность?
Тидей пожал плечами: этого он не знал. Зато не сомневался в другом.
— Ради благополучия дорини Кассандры Эйкке не пожалеет себя, — твердо сказал он, — но я бы не сказал, что в его отношении к ней есть что-то драконье. Драконы как люди: есть те, что любят, уважают, защищают и заботятся. А есть такие же мерзавцы, как…
— Как мой бывший муж? — глядя ему в глаза, уточнила дорини Дафния, и Тидей осекся, хотя о дорре Леонидисе и не думал.
— Как дорр Теохарис, хотел я сказать, — чуть сконфуженно произнес он. — Уж эту-то историю вы явно слышали.
— Слышала, — кивнула Дафния и оторвала ягодку винограда, предлагая гостю присоединиться. Зачем она упомянула о своем муже, который был бесконечно лишним между ней и Тидеем? «Он бредит вами!» — сказал Эйкке о старшем товарище, и Дафния в то мгновение поверила ему. Да только ни одним движением дорр Тидей не выдавал иного интереса, нежели интерес старого знакомого и попечителя Эйкке. Может, ради него он и приехал в Окинос? А она уж себе нафантазировала, будто юная девица. — Говорят, энитос после этого разоблачения всерьез задумался о том, чтобы сложить полномочия и сделаться отшельником, замаливая перед богами свои грехи.
