Касси кивнула и тут же поморщилась.
— Еще одна легенда, — разочарованно проговорила она. Однако дорр Медомай покачал головой.
— Я тоже так думал, пока не получил от все того же друга письмо с уверениями о полной правдивости такого чуда, — сказал он. — Друг мой сам с Севера, приехал сюда изучать медицину, так как у них с этой наукой совсем беда. Потом вернулся домой, но связь мы старались поддерживать, пару раз в год обмениваясь посланиями. И вот представьте мое изумление — я-то привык верить лишь в то, что подтверждено опытами, — когда он написал мне, что его подопечный исключительно руками и какой-то внутренней силой исцелил девочку, на которую напал медведь. Никакая операция, как утверждал мой друг, не сумела бы ее спасти, если бы не произошедшее на его глазах чудо. Под ладонями его подопечного раны у девочки затянулись, и, хоть мой друг ничем не мог подобное объяснить, он взялся учить этого парня основам медицины, и вскоре тот начал лечить и внутренние повреждения. Долго, конечно, он доверие завоевывал, но нынче к нему уже и из соседних городов со своими несчастьями приезжают. Вы, дитя мое, можете, разумеется, не верить ни мне, ни божественной благодати, но я бы все-таки посоветовал вам при возможности отвести Протея в Армелон. Думаю, вашему батюшке это вполне по карману. Все лучше, чем ждать чуда у нас в Авге.
Касси кивнула и, совершенно ошеломленная, покинула дом доктора Медомая.
Ребят она ждала со смешанным чувством торжества и опасения. С одной стороны, им больше не надо было рисковать собой, разыскивая мифическую кровь перламутрового дракона: Касси верила доктору Медомаю и его уверениям в том, что пользы от этой субстанции не будет. С другой стороны, не было никакой гарантии в том, что он сумеет помочь Зои, даже пожертвовав для нее парой бесценных тубер- грибов. Впрочем, оставался еще неведомый Касси северный целитель, который, возможно, сможет справиться с такой проблемой, и Касси собиралась сделать все от нее зависящее, чтобы они с Зои встретились. А пока подбирала слова, способные убедить Эйкке воспользоваться знаниями доктора Медомая. И, как оказалось, не зря.
— Я думал, мы обо всем с тобой договорились, — нахмурился Эйкке, когда Касси, осторожно прощупывая почву, завела речь о том, какой хороший доктор дорр Медомай и сколь высока вероятность того, что он согласится осмотреть Зои. — Мы с сестрой не возьмем ни у тебя, ни у Ксандра денег: довольно и того, что вы для нас делаете!
Касси вздохнула, догадываясь, что переубедить этого гордеца будет куда сложнее, чем доктора.
— Но дорр Медомай сказал, что драконья кровь бесполезна для человека, — аккуратно проговорила она, опасаясь таким известием отнять у Эйкке веру в возможность спасения Зои. Однако он только махнул рукой.
— А что еще он мог сказать? Он сделал себе имя на этих тубер-грибах, разумеется, ему не нужны конкуренты, использующие для лекарств более сильные составляющие. Он обвел тебя вокруг пальца, Касси, вот и все. Еще и денег в два раза больше сдерет за визиг в дом илота. А сам руками разведет и скажет, что болезнь Зои неизлечима.
— Да с чего ты это взял?! — изумилась подобному выводу Касси. — Дорр Медомай совсем не такой! Он столько хорошего сделал для жителей Авги и для нашей семьи! Вот увидишь, он обязательно поможет Зои! А когда ей станет лучше, поговорим о твоем долге. И я уж придумаю, как тебе его отработать!
Она улыбнулась, надеясь шуткой как-то скрасить для Эйкке необходимость поступиться собственной гордостью, однако к разговору вдруг присоединился Ксандр.
— Касси, отстань от парня, — неожиданно посоветовал он. — Не хочет — и не хочет, тебе-то какая разница? Его сестра — его проблемы!
Касси посмотрела на товарища с удивленным непониманием. А ей казалось, что они с Эйкке подружились: во всяком случае, объединялись против нее они очень даже неплохо. Откуда тогда вдруг подобная агрессия? И вообще…
— Ксандр, от тебя ли я это слышу? Когда тебя вдруг перестали волновать чужие беды? Зои же ребенок: неужели ради нее не стоит немного подмять самолюбие? Я же не предлагаю бросаться в ноги доктору Медомаю, и даже просить его ни о чем не надо. Я уже договорилась с ним об осмотре. Он обещал…
— Что ты сделала? — с непонятным ужасом переспросил Ксандр, и Касси, чувствуя, что попала впросак, но не понимая, из-за чего, послушно повторила:
— Я получила его согласие на осмотр Зои. Он сказал, что сделает это в самое ближайшее время. А если вдруг не сумеет ей помочь…
Она хотела немедленно рассказать о целителе с Севера, но хрюкнувший Ксандр заставил ее осечься и с недоумением увидеть, как он, прикрывая одной рукой рот от рвущегося наружу смеха, а второй — словно бы отмахиваясь от друзей, отпрянул назад, да так и попятился, мотая головой и не в силах произнести ни слова. Касси озабоченно повернулась к Эйкке, не представляя, как он отреагирует на подобное оскорбление Ксандра, и не зная, кого и перед кем ей сейчас придется защищать, но, поймав его взгляд, смешалась окончательно.
Эйкке стоял, тяжело дыша и сжимая кулаки до какого-то самоистязания, а лицо у него до самой шеи заливала краска. Создатели, да что же такое на Ксандра нашло? Да разве он не понимал, сколь гадки подобные насмешки над бедой товарища? И как же Касси теперь объяснять?
— Эйкке…
— Касси, прости! — не слушая ее оправданий, вдруг выдохнул он. — Прости, ради Ойры, я не думал, что все это так далеко зайдет! Я… не хотел, чтобы все так вышло! Я сам пойду к доктору Медомаю и все объясню, только…
— Что… объяснишь? — по-прежнему ничего не понимая, но чувствуя какую-то незримую угрозу, спросила Касси. Эйкке опустил голову, и у нее замерло сердце.
— Что я тебя обманул! — глухо, но очень твердо проговорил он. — Что ты просила его о помощи, которая на самом деле никому не нужна, потому что…
— Зои не больна? — то ли с надеждой, то ли с разочарованием закончила Касси и вздрогнула от его резкого голоса:
— Да нет никакой Зои, Касси! И не было никогда! Прости!..
Глава XXII
Эйкке второй день сидел на постели с ногами, смотрел в одну точку и не хотел шевелиться. Он даже представить себе не мог, что одно слово способно прожечь душу кислотой и продолжать пытать ее — капля за каплей — не отступающими воспоминаниями.
Касси не стала кричать, обвинять, даже требовать от него объяснений. Просто отступила на шаг, опустила голову, будто больше не могла видеть, и наградила единственным:
— Ненавижу…
Холодным и равнодушным. Оставившим Эйкке без воздуха и желания бороться дальше. Он дотащил себя до дома, оправдываясь тем, что поступил правильно, и уговаривая себя вычеркнуть из памяти Касси и все, что с ней связано, но уже тогда понимая, что лжет сам себе. В каморке Тидея, с низким потолком и без единого окна, осознание навалилось со стократной силой, придавив и совершенно лишив здравых мыслей. В голове остались только абсолютно ненужные глупости. Но, кажется, именно они и давали возможность дышать.
