Тали лукаво заулыбалась, но не отказалась, а Ксандр вдруг понял, что теперь будет с нетерпением ждать нового отцовского поручения, хотя бы чтобы проверить, действительно ли Тали решится разделить с ним утомительную, но очень красивую дорогу. А уж если решится…
Он снова проводил ее до дома, но так и не отважился пригласить на следующий день на прогулку. Тогда у него была назначена встреча с Эйкке в необходимости еще раз обсудить все детали сегодняшнего дела, дабы избежать каких-либо сюрпризов, и впервые с момента их знакомства Ксандр наконец смотрел на него не как на соперника, претендующего на Кассино внимание, а как на соумышленника и верного друга, с которым у него одно очень важное дело. Эйкке, судя по всему, эти перемены быстро прочувствовал, потому что тоже перестал поддевать и огрызаться, найдя в плане Ксандра пару слабых мест. Ксандру они тоже не особо нравились, но в одиночку он, пожалуй, махнул бы на них рукой, не желая переделывать всю цепочку. Однако Эйкке неожиданно предложил такие решения, которые пришлись Ксандру весьма по душе. Он даже не постеснялся искренне поблагодарить Эйкке, ощущая какую-то свободу и облегчение. Словно избавился от слишком долгой зависимости. И пусть считать Касси таковой было не слишком-то честно по отношению к ней, и пусть они по-прежнему считались женихом и невестой, и пусть его отношения с Тали пока не перешли в категорию даже просто дружеских, Ксандр словно бы только сейчас научился улыбаться и это умение дарило ему крылья.
До отъезда в охотничьи угодья он успел урвать у обязанностей еще одну встречу с Талией — наверное, самую странную из всех. Он не рассказывал ей, разумеется, о том, чем они с друзьями занимаются, но, оправдываясь за свое очередное отсутствие, то и дело видел в ее глазах понимание и словно бы даже одобрение. До тех пор, пока не выдал последний аргумент:
— Это не та поездка, в которую стоит приглашать девицу, — виновато пожал плечами Ксандр. — Касси вон нынче тоже согласилась дома остаться, хотя обычно не убедишь…
Еще не договорив, он почувствовал, что попал впросак. От Тали вдруг пахнуло холодом, она опустила голову и слишком сухо распрощалась. И Ксандру оставалось только проклинать собственную болтливость и надеяться, что та не разрушит нечто очень хрупкое, но очень нужное.
В охотничьи угодья он ехал один: Эйкке опять выдвинулся заранее, потому как лошади отказывались его признавать, а брать с собой на подобное дело коляску в любом ее виде было слишком опасным, и никак не мог заставить себя думать о своей миссии, а не о Тали. Порой усмехался над самим собой и прикидывал, одного ли они с Эйкке поля ягоды. Да ведь ясно же было, что ему нравилась Касси, и Ксандр наконец смог принять это со спокойной душой, а также признать, что сам он выступал против Эйкке исключительно из-за упрямства и чувства собственничества. Пожалуй, будь у него сестра, он точно так же отваживал бы от нее кавалеров, только сам на ее внимание не претендовал бы, в отличие от внимания Касси. И слава Ойре, что в его жизнь вошла Тали и что это случилось до того, как Ксандр совершил опрометчивый поступок и признался Касси в несуществующих чувствах. Даже если у них с Тали ничего не выйдет, Ксандр был благодарен богам уже за то, что они позволили ему узнать, какими могут быть настоящие чувства к девушке. И с его отношением к Касси они не имели ничего общего.
— Как добрался? — приветливо поинтересовался Ксандр, заметив среди стволов бывшего их целью леса напарника. Эйкке только махнул рукой, вероятно призывая не растрачивать на это внимание, потом махнул рукой в сторону охотничьих угодий.
— Два дракона у них, — вполголоса объявил он. — Одного пока в ловушке держат — видать, совсем свежая добыча. Второго на поле испытывают. Не знаю, сколько он там и как долго еще продержится.
Ксандр взглянул на нещадно палящее солнце и пробормотал проклятие. Ему ничего не надо было объяснять, и претензий Эйкке за не обговоренную разведку он нынче предъявлять не стал: в конце концов, это было не только его право, но и отличное умение. Если они успеют управиться с главным энитосовым охотником до того, как силы у пленного драконыша иссякнут, хорошо. Если нет — хотя бы не позволят отволочь его на Арену, а крылья рано или поздно вернутся, в этом Ксандр после знакомства с Талией окончательно перестал сомневаться.
— Прорвемся! — пообещал он и нащупал в походной сумке боевые припасы.
Глава XL
Убрать статую Тидей просто не успел. Впрочем, он меньше всего на свете ожидал увидеть у себя в гостях Кассандру. Во-первых, потому что в его каморке дорини было совсем не место. Во-вторых, потому что Эйкке сегодня отправился на задание, а без него Касси к Арене не приближалась. В-третьих…
Тидей позабыл, что было в-третьих, потому что Касси уперлась взглядом в статую и на лице у нее отразилась такая россыпь чувств, что Тидей так и замер с приставленными к плечу мраморного изваяния инструментами. Он никому не собирался раскрывать свою тайну, но теперь прятаться было слишком поздно. Касси все поняла. Шумно вздохнула.
— Это же мама, да? — больше утвердительно, чем вопросительно проговорила она, и Тидей опустил руки. Вряд ли она ждала ответа именно на этот вопрос. Но других должно было быть слишком много, чтобы Тидей знал, какой именно из них главный.
— Дори Дафния, — совершенно бессмысленно подтвердил он, не представляя, чего ждать дальше. О том, что Касси известна гнусная история выживания из дома ее матери, Тидей услышал от Эйкке. По всему выходило, что одним из виновников позора дори Дафнии Касси должна была считать оклеветавшего ее мать человека, и, вероятнее всего, эта роль отводилась ему, Тидею. А у него не было ни единого доказательства в свою защиту. Он и не думал, что когда-нибудь еще придется защищаться.
— Значит, вы! — выдохнула Касси и впилась в него взглядом, а Тидею вдруг почудилось, что в том не было обвинения. Словно она знала всю правду. Или, напротив, не знала даже половины?
— Дорини Кассандра… — начал было он, желая прояснить ситуацию, на Касси замотала головой и указала на статую.
— Почему? — потребовала ответа она, а Тидей беспомощно обвел глазами свою каморку. О чем он мог рассказать дорини Кассандре? О том, что влюбился в ее маму, едва только увидел ее, такую прекрасную в своей печали и такую далекую в своем замужестве? О том, как не мог отвести от нее глаз и вымолвить хоть одну связную фразу, мечтая лишь о том, чтобы хоть раз в жизни прикоснуться к ней, а не к ее холодному мраморному изображению? О том, как считал секунды в разлуке с ней и заходился ревностью, представляя, как чужие мужские руки ласкают ее восхитительное тело? О том, что никогда даже мысли не допускал предложить ей нарушить данную мужу клятву, смертельно боясь лишь того дня, когда закончит свою работу и больше не будет иметь возможности видеть дори Дафнию? О том, что уже почти пять лет грезит ей одной, несмотря на абсолютную уверенность в невозможности их новой встречи и тем более каких-то отношений? Красивая, конечно, история. Да только вряд ли Касси в нее поверит. Слишком много было в ее жизни подлости, чтобы теперь принять подобные сентиментальные фразы.
