Однако его уточнение все меняло. Завоевать сердце Элизабет было делом непростым — во всяком случае, ему еще ни разу не приходилось трепетать от мыслей об особенном мужчине, — а с таким подходом, как у мистера Рида, и вовсе не возможно. Элизабет терпеть не могла подобных напыщенных нарциссов, уверенных в том, что они могут ломать судьбы из одной своей прихоти. Вероятно, успешная карьера вскружила ему голову, позволив думать, что отныне весь мир у его ног. Но только не Элизабет. И очень скоро мистер Энтони Рид в этом убедится!
— Однако, Лиззи, я попрошу тебя, — озабоченно проговорил отец, очевидно прочитав на ее лице последние мысли, — дать мистеру Риду возможность узнать тебя чуть ближе и постараться найти в его характере качества, способные убедить тебя принять его предложение. Уверен, при определенном желании это будет несложно. Я пойму, если ты не сумеешь его полюбить и именно по этой причине ответишь отказом. Но я буду очень огорчен, если узнаю, что ты не дала мистеру Риду ни малейшего шанса. Любая нанесенная ему обида будет и моей обидой тоже.
— А если он обидит меня? — сердито спросила Элизабет, невольно припомнив историю Эшли о неестественной смерти Джорджа Рида. — Или такую возможность вы не рассматриваете?
Томас Уивер усмехнулся.
— В таком случае я вспомню, что очень неплохо управляюсь с дуэльным пистолетом, — заявил он и, притянув к себе Элизабет, нежно поцеловал ее в щеку. — Но я уверен, что все будет хорошо. И однажды ты простишь мне и эту вольность, и ту слабость, что едва не оставила вас сиротами.
С этими словами он развернулся и поспешно ушел, а Элизабет еще долго смотрела ему вслед, пытаясь уразуметь последние услышанные слова. Неужели отец говорил всерьез и речь действительно шла о его жизни? Если допустить, что Эшли ничуть не приукрасил состояние Томаса Уивера после скачек, то вполне можно было предположить даже подобную ужасающую действительность. Отцу угрожала опасность и мистер Рид выручил его из беды? В этом случае Элизабет должна быть обязана ему по гроб жизни. Но тогда при чем здесь отцовская слабость и почему он не хочет рассказать дочери правду? Неужели она настолько плоха? Но тогда и помощь мистера Рида представала совсем в ином свете, и Элизабет не знала, чему верить.
В таких разрозненных чувствах ее и застал возвратившийся Эшли.
— Как и обещал! — торжествующе сообщил он. — Спровадил этого молодца миссис Холгейт- из ее цепких ручек он не скоро вывернется. Она в словоохотливости любому барристеру сто очков вперед даст.
Элизабет постаралась улыбнуться, но удалось ей это неважно.
— К сожалению, твои усилия напрасны, — она опустила голову, борясь одновременно с раздражением и обидой. — Папа решил, что мистер Рид должен стать моим женихом, так что мне волей неволей придется с ним общаться.
— Что он решил?! — опешил Эшли, явно тоже не ждавший от дяди подобной блажи. — Старик совсем ополоумел? На почве собственной свадьбы надумал от дочерей избавиться? Чтобы не мешали его тихому семейному счастью?
— Нет, папа… — Элизабет выдохнула, стараясь говорить спокойно. — Все совсем не так, Эшли. Это мистер Рид попросил моей руки, а папа…
Эшли даже присвистнул, не стесняясь, в отличие от кузины, своих эмоций.
— А у адвоката-то губа не дура! — заявил он. — Отхватить самую завидную невесту Сомерсета! Ни один гонорар ему столько не принесет, сколько твое приданое!
— Думаешь? — несколько разочарованно спросила Элизабет: ей очень не хотелось верить, что отец ошибся в человеке, которому решился доверить свою дочь. На какую-то минуту даже подумалось, что, быть может, она действительно так очаровала этого несчастного мистера Рида, что он потерял голову и забыл все правила этикета, согласно которым согласия на брак сначала следовало испросить у объекта своей любви и лишь потом свататься к ее родителям. Это было бы так… мило и по-своему волнующе…
Но оказывается, ему нужны были лишь ее деныи. Еще бы, десять тысяч приданого на дороге не валяются, и далеко не всякая девушка способна похвастаться подобным сокровищем.
— Вне всякого сомнения! — вынес вердикт Эшли. — Ты видела сад Саутхилла? На него же без слез не взглянешь. Увял, запустел. Уверен, в доме дела не лучше. Джордж Рид был известным картежником и столь же известным неудачником. Он промотал свое состояние и приданое всех своих жен, и младшему Риду поместье досталось в весьма плачевном состоянии. Вряд ли он на гонорарах заработал столько, чтобы суметь его поднять без посторонней помощи. А если вдруг ему передался тот же азарт, что у брата…
Элизабет мотнула головой. Как многого она, оказывается, не знала о бывшем соседе. Но в их доме не было принято судачить о чужих жизнях. Мисс Миллс строго пресекала всякие попытки посудачить на чей-то счет, и отец всегда поддерживал ее в этом. Лишь Эшли не обращал на этот неписанный запрет внимания, да Эмили иногда по секрету и в отсутствие мисс Миллс рассказывала сестре о событиях в соседских семьях. Элизабет считала такую тактичность единственно верной, однако выходило, что та едва не сыграла с ней злую шутку. Потому что с первого взгляда мистер Рид показался ей порядочным, хоть и несколько загадочным человеком. А в действительности получалось…
Нет уж, за мота и авантюриста она замуж точно не собиралась!
— Папа просил оказать ему достойное внимание, — будто бы самой себе пробормотала она. — Я не могу отказать ему, Эшли. Но как я стану общаться с этим человеком, зная, что он не только прелюбодей и охотник за приданым, но, возможно, еще и братоубийца?
— Да, удружил тебе старик! — Эшли бросил недобрый взгляд в ту сторону, где за розовыми кустами расположился свадебный стол. — Как он мог попасть во власть этого шарлатана? Помутнение рассудка? Или, быть может… — тут он нахмурился и сжал кулаки, — шантаж?
— Шантаж? — переспросила Элизабет, не уверенная в том, что верно поняла мысль кузена. — Это когда один человек знает тайну другого и за ее сохранность требует плату?
— Именно! — подтвердил Эшли. — Только наш мистер Рид потребовал не деныи, а нечто куда более ценное для дядюшки.
У Элизабет от брезгливости перехватило дыхание. Однако это не затуманило ее разум.
— Папа все-таки оставил право выбора мне, — проговорила она, — хотя мог приказать и я не посмела бы его ослушаться. Значит, ты ошибаешься и у мистера Рида нет над ним власти.
Эшли снисходительно усмехнулся.
— Думай, как тебе угодно, кузина Лизбет, — сказал он. — Только Христом прошу: держи с ним ухо востро. Я же постараюсь раздобыть о нашем нетерпеливом знакомом побольше сведений. Глядишь — и дядюшка однажды скажет мне спасибо.
— А я не стану откладывать, — улыбнулась Элизабет и взяла его за руки. — Как же я рада, что ты у нас есть! Не знаю, что бы я без тебя делала…
— Прошу прощения!
Элизабет вздрогнула, почему-то уверенная, что голос за спиной принадлежит Энтони Риду, хотя до сих пор ни разу его не слышала. Но эти уверенные властные нотки, это холодное чувство превосходства, это неохотное снисхождение и даже разочарование — они были присущи людям избранной мистером Ридом профессии, а Элизабет не могла их принимать.
