— Я знаю, — мягко проговорила она и бесстрашно встретилась с Энтони взглядом. И в ответ на его бессвязные оправдания неожиданно вспомнила слова Джозефа «влюбленные мужчины вместе с сердцем теряют и разум». А вот с Ребеккой Энтони говорил более чем уверенно и совершенно спокойно. — Как мисс Флетчер? — наконец сжалилась Элизабет, пожалуй, сполна рассчитавшись за собственные огорчения.
— Надеюсь, что все обойдется, — горя лишь одним желанием спустить Джозефа кубарем с самого крутого из Квантокстких холмов, пробормотал Энтони. — Я оставил с ней Китти, чтобы иметь возможность проводить вас. Только, пожалуйста, не отказывайтесь, иначе мне придется следовать за вами по пятам подобно верному оруженосцу: отпустить вас в такой час одну я не смею и помыслить.
Джозеф закатил глаза, кажется, весьма недовольный действиями старшего товарища, но Энтони хотел лишь поскорее избавиться от помощника, удружившего ему своими восхвалениями так, как от самого лютого врага нельзя было ожидать. Однако, как оказалось, и Элизабет решила не отставать от этого балабола.
— Признайтесь, вы всего лишь хотите вернуть Везувия и рассчитываете, что мое заступничество избавит вас от папиного праведного гнева, — улыбнулась она.
Однако, как ни странно, именно ее кокетливый тон и вернул Энтони почву под ногами.
— Рег la vostra intercessione, sono disposto а rinunciare а tutte le mie convin,ion, — сказал он, рассчигывая таким образом пресечет новые замечания Джозефа, не понимавшего по-итальянски ни слова. — Sapendo che vincero da solo*.
Джозеф фыркнул и с показательной обидой покинул холл. Элизабет улыбнулась.
— А вы умеете быть безжалостным, мистер Рид, — без всякого обвинения заметила она.
— Когда того требует дело, — согласился он. — Иначе никогда не выбился бы в барристеры.
Элизабет предпочла не уточнять, что он имел в виду: кажется, на сегодня ей было достаточно тайн прошлого. Более того, они и далее молчали почти всю дорогу до Ноблхоса, лишь изредка восхищаясь закатным солнцем и другими природными красотами, однако нынешняя тишина, в отличие от утренней, вовсе не казалась гнетущей или неловкой. Элизабет с удовольствием наблюдала за безупречной осанкой спутника, словно слившегося со своим конем в единое целое, и ей было очень жалко, что Энтони так упрямо стремился от него отделаться.
— Мисс Уивер? — словно почувствовав ее потаенные взгляды, обеспокоился Энтони. Элизабет, удивляясь самой себе, не стала скрывать свои мысли.
— Если бы вы видели сейчас себя со стороны, мистер Рид, ни за что не расстались бы с Везувием, — сказала она. — Вы удивительно подходите друг другу: быть может, потому что родились на одной земле. Это лошадь породы Салерно. Именно за ней папа ездил на юг Италии, рассчитывая, что Везувий станет бессменным чемпионом скачек. Но они с Эшли совершенно не выносят друг друга: Везувий однажды даже сбросил его со спины и с тех пор, мне кажется, незаслуженно чахнет в стойле без ласки понимающего хозяина. Не думайте, пожалуйста, что я стремлюсь растрогать вас и тем самым уговорить переменить свое решение, однако зачастую недостаток сведений вынуждает нас делать неправильные выводы и потом раскаиваться в них.
— Отчего вы с мистером Уивером не сказали мне об этом раньше? — огорченно спросил Энтони.
— Оттого, вероятно, что папа хотел одним камнем убить двух птиц, а с вами, мистер Рид, нельзя плутовать, — улыбнулась Элизабет и, заметив по его лицу, что он пытается найти выход, добавила: — Не расстраивайтесь, это уж точно не ваша вина, и папа понял свою ошибку еще до вашего ухода. Но все же, я думаю, он исподволь надеется, что вы с Везувием так приглянетесь друг другу, что не захотите расставаться.
— Вы задали мне сложную задачу, мисс Уивер, — заметил Энтони и покачал головой, не зная, как поступить. — Мне искренне жаль, что такой великолепный скакун не нашел своего призвания и вынужден пропадать без дела. С другой стороны, я ведь тоже не смогу обеспечить ему жизнь, для которой он создан: я не интересуюсь скачками и вряд ли когда-нибудь соберусь в них участвовать.
— Мне кажется, Везувий будет не меньше рад ежедневным прогулкам по Квантокским холмам, — прибегла к новому доводу Элизабет, и Энтони отважился на очередное нахальство:
— Если только вместе с Тайной, — под сумасшедший стук сердца заметил он. — Потому как, боюсь, он предпочтет сгнить в стойлах, нежели расстаться с ней навсегда.
Очаровательный румянец на щеках Элизабет стал свидетельством того, что она не только знала о симпатии Везувия к ее лошади, но и разгадала хитрость Энтони. А он, ожидая ее ответа, разучился дышать.
— Тайна жить не может без утренних прогулок, — старательно ровно проговорила Элизабет и, желая скрыть смущение, принялась трепать лошадиную гриву. — Вот только мы с ней никогда не расстаемся, мистер Рид. Так что вам с Везувием придется терпеть нас обеих.
Кажется, после этих слов участь рыжего коня была решена.
* Ради вашего заступничества я готов отказаться от любых своих убеждений. Зная, что от того лишь выиграю (ит.)
Глава восемнадцатая: Ревность
Элизабет и подумать не могла, что слова Джозефа окажутся пророческими и за какую-то пару недель она привяжется к Ребекке, будто к младшей сестренке. Впрочем, иначе, наверное, и быть не могло.
Всего четыре утра выдались за это время настолько дождливыми, что о верховой прогулке нельзя было и помыслить. В остальные дни Элизабет сразу после завтрака седлала Тайну и отправлялась на просторы Квантокских холмов. И обязательно в одном и том же месте в одно и то же время встречала знакомого всадника на рыжем коне и замирала от его улыбки, а потом храбро протягивала ему руку в знак приветствия и ловила острые и словно бы неприличные мгновения удовольствия от прикосновения его губ к своей коже. С каждым разом все более смелые и нежные, но ни в коем случае не переходившие ту черту, что разделяла чужих и близких. Элизабет решила больше не задаваться вопросом о причинах такого поведения посватавшегося к ней мужчины. В конце концов, он мог именно так понимать ухаживания, и Элизабет, положа руку на сердце, предпочитала их любым другим.
Спроси ее кто, о чем они говорили, она, наверное, замялась бы. О каких-то пустяках вроде водившихся на местных полях землеройках и самых вкусных сортах яблок. Иногда поднимали серьезные темы, если мистер Рид просил совета по восстановлению Кловерхилла. А чаще просто мчались верхом на своих быстроногих конях — то ли играя, то ли, напротив, живя этим, — почти как Элизабет мечтала, и только окончание таких заездов было отличным от ее представлений. Ровно таким, каким и подобало между леди и джентльменом.
— Мисс Уивер, никакие комплименты не в силах передать мое восхищение вашей грацией и бесстрашием!
— Мистер Рид, мы с Тайной бесконечно рады столь приятным спутникам, как вы с Везувием!
В первый же день он наконец опередил ее, пригласив проведать поправляющуюся Ребекку.
