— Я тоже постараюсь распытать Лиззи, — отозвалась Эмили, однако Джозеф покачал головой.
— Постарайся оградить от Ходжа сестру, — как-то уж слишком серьезно сказал он. — Боюсь, если он затаит обиду… — он замялся, потом все-таки посмотрел ей в глаза и решительно заговорил: — Ox, Эмми, я же не случайно за ним по пятам следую. Нет у нас доказательств, одни подозрения. Но, посуди, кому выгоднее всех подставить твоего отца? А сделано все было так хитро, что подозрению однозначно предстояло пасть на мистера Уивера. Если бы не Энтони, он покрыл бы свое имя позором и хорошо, если избежал бы тюрьмы.
Эмили заставила себя сдержать возглас ужаса. Она любила отца больше всех на свете, но в критические моменты умела действовать, а не паниковать. Папа научил ее этому, когда миссис Бенсон обвинила младшую мисс Уивер в воровстве. И с тех пор Эмили поняла, что не бывает безвыходных ситуаций и что за себя и своих близких надо сражаться.
Именно это она сейчас и собиралась делать.
— Расскажи сначала, — сжав кулаки, попросила она. — Папа утаил от нас эту историю — очевидно, не хотел волновать. Но я должна знать правду. Я хочу ее знать!
Джозеф не стал больше кривляться и несколькими короткими фразами описал произошедшие с Томасом Уивером на Королевских скачках неприятности, роль Энтони в его спасении и бездоказательные подозрения барристера и его помощника.
— Ходж, несомненно, имеет представление о свойствах тиса… — попытался объяснить их точку зрения Джозеф, однако тут Эмили его оборвала:
— Я тоже имею о них представление.
— Он знает все привычки твоего отца, — упрямо продолжил Джозеф.
— Я тоже их знаю! — так же упрямо возразила Эмили. Сколь бы ни был порой неприятен ей Эшли, а подозревать кого-то из своей семьи ей казалось невмоготу.
Однако Джозеф был беспощаден.
— Ты не присутствовала в Аскоте в то время, когда совершалось преступление, — пожал плечами он. — И ничего не выигрывала от проблем отца: напротив, только теряла. В отличие от Ходжа.
Эмили пыталась еще что-нибудь придумать, чтобы убедить себя и Джозефа в непричастности к подобному преступлению Эшли, но вдруг почувствовала такую усталость, что только безотчетно повела руками, будто отгоняя беду, и Джозеф не стал продолжать.
— В общем, ты не принимай близко к сердцу, — немного грубовато посоветовал он. — Энтони обещал позаботиться о мистере Уивере, а его слову можно верить. Он дал мне задание следить за Ходжем, чтобы узнать наверняка, имеет ли он отношение к этому событию, но я покуда ничего криминального не обнаружил. Так что, может, он тут и ни при чем, а конюх вовсе не лгал, а на самом деле оказался безответственным простофилей.
Эмили глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки. Ей требовалось время, чтобы принять полученную информацию, разложить ее по полочкам и сделать соответствующие выводы. Пока же она понимала лишь одно:
— Значит, в гости тебя звать бесполезно?
Джозеф виновато усмехнулся.
— Я бы с удовольствием, да как объяснишь? Вот если бы и Энтони приехал, но ему сейчас совсем недосуг. Завтра слушание, и я очень надеюсь, что на этот раз у него все получится. Он же даже отца убедил дать показания! Не представляю, чего ему это стоило! Я до последнего не верил, что отец сдастся!
— A разве тебе тогда не нужно быть в Лондоне? — уточнила Эмили. Джозеф покачал головой.
— Кто усомнится в слове отца? — объяснил он. — Кроме того, у Энтони есть выписка из госпиталя, где меня после встречи с мортоновским произволом откачивали. Ну и сам он тоже не последний свидетель Так что здесь я нужнее. Тем более нынче и речь Энтони не послушать: свидетелям положено лишь отвечать на вопросы. А как он умеет говорить, что все слушают затаив дыхание, будто пророка!
Я бы оставшихся пальцев на ноге не пожалел, чтобы так же научиться. Но, боюсь, это дается от рождения.
— У тебя свои таланты, — желая его утешить, улыбнулась Эмили и тут же услышала требование назвать, какие именно. И помимо воли смутилась. Слова замерли на полпути, и любое определение для Джозефа вдруг стало казаться нелепым и даже в чем-то обидным.
— Ты хороший друг! — наконец пробормотала она. Джозеф раздосадованно насупился.
— Тоже мне, достоинство! — буркнул было он, но Эмили с ним не согласилась.
— Самое главное на свете! — искренне сказала она.
*Эйнтри — ипподром в Ливерпуле
Глава двадцать пятая: Ники
— Папа! Лиззи! — Эмили влетела в гостиную, размахивая газетой и призывая всех немедленно присоединиться к ее восторгу. — Мисс Миллс! — она по-прежнему называла Черити девичьим именем. — Бекки! Смотрите! У них получилось! У мистера Рида получилось! Мортону дали срок!
У Элизабет сжалось сердце. Как она ни старалась выказывать равнодушие к недавнему поклоннику, как ни убеждала себя в способности забыть его и жить, как до знакомства с ним, любое упоминание о нем причиняло ей боль. И эта боль была вызвана вовсе не раздражением из-за обычных хвалебных отзывов родных о мистере Риде, не знавших, что он клятвопреступник. Это была боль потери, и Элизабет не умела с ней совладать, слишком хорошо понимая, как могла бы быть счастлива, не встань у нее на пути Ребекка.
Нет, Элизабет не злилась на нее, а только жалела, ведь мисс Флетчер оказалась такой же жертвой мистера Рида, как и она сама. Потому Элизабет и пригласила ее с собой в поездку, чтобы увезти от неверного возлюбленного и, быть может, открыть ей новые перспективы в жизни. О том, что такие перспективы должны были бы устранить незадачливую соперницу, Элизабет не думала: простить мистеру Риду подобное предательство и нарушение обещания она бы не смогла, даже влюбись Ребекка в другого человека. Разве сумела бы Элизабет довериться ему, зная, сколь легкомысленно он относится к столь серьезным вещам, как помолвка? Разве рискнула бы связать свою жизнь с человеком, которого не заботят чужие чувства и особенно чувства во всем от него зависящей женщины? Разве Элизабет позволила бы себе опуститься до того, чтобы закрыть глаза на жестокую игру мистера Рида, унизившего своим поступком сразу обеих неравнодушных к нему леди?
Нет, ее будущее с таким мужчиной было попросту невозможно. Однако даже подобное низвержение бывшего героя не позволяло Элизабет закрывать глаза на его хорошие качества, а развенчивание мифа о безупречности Уильяма Мортона и воздаяние тому по заслугам было именно им.
— Неужели? — отец поднялся с софы и протянул руку, прося у Эмили газету. Черити отложила вязание и выжидающе посмотрела на мужа. Ребекка, вряд ли представляющая себе, кто такой Уильям Мортон и сколь сенсационную победу одержал мистер Рид, прижала руки к груди, готовая в любой момент выразить возлюбленному свою поддержку.
Элизабет уткнулась в открытую книгу, в которой она с самого завтрака не прочитала ни строчки, и вся обратилась в слух. Иногда отец читал занятные статьи для всех, и Элизабет ни секунды не сомневалась, что сейчас был именно такой случай.
