— Как дойдем, первым делом зажуем шоколадку, — в забавном предвкушении выдохнула она. И призналась: — Совсем не могу без шоколада. А тут целые сутки не ела.
— Твоей силе воли только позавидовать, — шутливо, но не обидно заметил Дин и, положив руку поверх ее шеи, чуть перенес туда же вес, тщательно следя за поведением колена. Оно немедля попыталось сделать болезненный финт, но рюкзачные стойки держали крепко, и Дин осторожно шагнул вперед. — Уверена, что тебе хватит сил доволочь меня до места? — пряча озабоченность, поинтересовался он. Tea мило улыбнулась.
— Моей силе воли только позавидовать, — с легким превосходством повторила она Диновы слова и тоже сделала шаг. Идти им придется долго. Но в крайнем случае всегда оставался запасной вариант со спасателями.
— Твои, наверное, места себе не находят, — произнес Дин, добравшись до первой развилки и меньше всего на свете желая услышать от своего поводыря упреки в отсутствии у входа опознавательных знаков, а в мозгу подопечного — опознавательных извилин. Сам все знал. И сам будет себе худшим судьей.
Tea чуть повела плечами под тяжестью его руки.
— Если только до них дошли слухи о случившемся, — слишком уж ровно для безразличия сказала она. — Папа — в Африке, мама — в Европе с сольными концертами. Вряд ли что там, что там передают калифорнийские новости. Так что, может, им даже волноваться за меня не придется. Узнают обо всем постфактум.
Дин бросил на нее быстрый сочувствующий взгляд и порадовался, что Мелоун его не заметила. А он и думать не думал, что их истории с родителями так похожи. И пусть Мелоуны — или Уоррены? — не отказывались от дочери подобно профессорам Уоллесам, это не мешало им раз за разом бросать ее ради собственной карьеры. Хотелось надеяться, что они хотя бы не стыдились дочери, как Диновы предки. Иначе его предыдущие нападки на Tea становились совсем уж бесчеловечными.
Дин отвернулся, радуясь, что пещерный полумрак не позволяет Мелоун увидеть его запылавшую физиономию.
— Прости, — пробормотал он, не справившись с угрызениями совести. — По тебе не скажешь… Я думал, с тебя дома пылинки сдувают… И Ден ничего не говорил…
— Зачем вам с Деннисом разговаривать обо мне? — от души удивилась Tea. — У вас других тем хватает. Куда интереснее меня.
Последнюю фразу она тоже сказала с неподдельной искренностью, а вот Дин уже отнюдь не был в ней уверен. Кажется, интереснее амебы Мелоун у него еще не было знакомых.
— Может, еще про путешествия свои расскажешь? — неловко предложил он, стараясь загладить предыдущую бестактность. Хохмить над товарищем по несчастью было бы последним делом: хоть чему-то скаутские клятвы его научили. А близость Мелоун — такая, что Дин чувствовал тепло ее щеки своей — неожиданно смущала. И требовала разрядки. — А то топать мы с тобой, судя по всему, долго будем. Надо как-то скрасить дорогу.
Tea озадаченно посмотрела на него и улыбнулась.
— Я хочу верить, что тебе действительно это будет интересно, — заметила она. — Иначе к больной ноге у тебя добавится больная голова. А назад ты не сдашь, будешь добивать до последнего.
Дин мысленно отметил ее осведомленность, однако покуда оставил этот факт без расследования. Успеет еще поцапаться с Мелоун. Ему это удавалось как-то совсем уж просто.
— У тебя здорово получается рассказывать, — заверил он ее. — Увлекает. Уверен, ребятня будет слушать тебя раскрыв рты.
— Спасибо, — улыбнулась Tea. — Мне приятно, что ты не посмеялся над моим выбором.
— Воспитатель — отличная профессия, — без всякой иронии одобрил Дин. — Ты же не страусиной няней собираешься стать.
Tea хихикнула.
— А есть и такая? — поразилась она.
— А ты не знаешь? — усмехнулся Дин. — В Южной Африке за это неплохие деньги платят. А еще великая путешественница.
— Я не была в Африке, — напомнила Tea, однако следом снова улыбнулась. — Зато я была на острове Магдалены. Там обитает сто тысяч пингвинов, и за ними можно беспрепятственно наблюдать.
— Нянька для пингвинов? — подколол ее Дин, не веря собственной приязни к вечной амебе.
Но от ее нового смеха вдруг стало тепло, и даже мысли о разрушенном будущем как будто отступили на задний план. Невиданное дело!
— Воспитательница, — поправила Tea без всякой обиды, а потом посмотрела на него с шутливым вызовом. Дин принял подачу и ухмыльнулся. Tea покачала головой и, чуть порозовев, спрятала глаза. — Но пингвины — это еще на самое потрясающее. Куда удивительнее…
Она снова говорила: красочно описывала, восторженно делилась впечатлениями, увлекая за собой и Дина и делая их трудную дорогу почти что приятной. Дин не заметил, когда впереди забрезжил солнечный свет, и обратил внимание на выход из пещеры, когда тот был всего в сотне шагов от них. И то потому, что Tea, прервавшись на полуслове, вдруг сдавленно охнула и замерла, словно превратилась в камень.
Прямо посередине оставшегося пути коридор пересекала широкая расщелина, раскраивая трещинами стены и делая дальнейший путь совершенно невозможным.
Глава 9
Tea ошарашенно смотрела на провал, не понимая, как могла не заметить его в прошлый раз. Ярдов пять в ширину, он так и зиял своей черной пастью, готовый проглотить любого, кто рискнет бросить ему вызов. Но Tea и Дином к ним не относились. Такое расстояние не преодолеть даже здоровому человеку, что уж говорить о травмированном? А они… уже и рюкзак изрезали… и компот допили… и Дин шагал из последних сил, рассчитывая лишь на скорое освобождение. Сможет ли он добраться до другого выхода? Сможет ли Tea его найти? И… есть ли он вообще?..
Слезы — крупные, горькие, стыдные — потекли по щекам сами, и Tea зажмурилась, не желая смотреть на крушение всех своих надежд и слышать насмешливые или вовсе безнадежные слова.
— Эй! — рука, лежащая на плече, вдруг ободряюще сжала его, и голос Дина раздался очень близко — так, что обдал теплым воздухом ухо и стер все горести. — Рано убиваться. Пойдем поближе, посмотрим, что там за штука. Может, все и не так страшно, как кажется издали.
Tea кивнула, а потом на мгновение ткнулась лбом в его плечо.
— Не знаю, куда я смотрела, — виновато всхлипнула она. — Так обрадовалась, что совсем голову потеряла.
Дин хмыкнул.
— Знакомо, — сообщил он. — Я бы в здравом уме тоже с этой гробины не навернулся. Так что один-один, Мелоун: можешь так в своем дневнике и записать.
— В каком дневнике? — не поняла она, так и не вынырнув из окутавшего душу тепла.
— В девичьем, — без тени смущения отозвался Дин. — Все хорошие девочки ведут дневники, в которых записывают свои секреты. Есть у тебя такой? Тогда нынче в нем должно появиться мое имя.
Tea спрятала улыбку, подумав, что, будь у нее дневник, именем Дина Уоллеса пестрела бы каждая его страница. Но она почему-то считала это дело глупостью и переводом времени. Может и зря? Иначе как лет через десять она поверит, что в ее жизни однажды действительно был Дин, и что они провели вместе целые сутки, и спали обнявшись, и Дин слушал ее истории, и даже одобрил выбор профессии, и посочувствовал ее одиночеству, и…
