– Дэнэль?
Одно слово из ее уст, и в дроу тут же всколыхнулась ненависть к своему имени, от которой его, казалось, избавила Василиса. Да, он изгнанник, он не заслуживает полного имени, но она и раньше никогда его им не удостаивала. Он всегда был второсортным, а то и еще хуже. Всегда был недостойным.
– Да, Кха’тор Уиносэш, – вбиваемый годами этикет и правила приветствия вылетали на подсознательном уровне: правильный поклон, верное обращение к матери великого дома. Разве что раньше он кланялся не так низко. Но тогда он был благородным дроу, к тому же принадлежащим к ее дому. А теперь он был никем. Если только ее изгнанным сыном, но это ничего не меняло, а то и усугубляло ситуацию. Ее цепкий взгляд, прошедшийся из стороны в сторону в поисках его возможной компании, он знал лучше других и радовался, что Василиса куда-то ушла, а людей, молящихся недалеко, его мать как что-то достойное ее внимания не воспринимала.
Не обнаружив ничего вокруг, мать вернулась взглядом к сыну.
– Вернулся, блудный! – она не спрашивала, она констатировала факт.
– Я бы никогда не посмел, – Дэнэль снова склонил голову.
– Но нашел же способ попасться мне на глаза, – надменно усмехнулась эльфийка. – Ты, оказывается, всегда был умнее, чем мне казалось.
«Это что? Похвала? Из уст матери?!» – Дэнэль старался как можно более безэмоционально смотреть на мать.
– Я-то хотела сделать из тебя послушную смертельно опасную куклу, а ты, оказывается, довольно шустер. Как тебе удалось сбежать от меня? – продолжила тем временем дроу.
– Вы сами меня изгнали, – ответил Дэнэль.
Странные фразы, странная постановка вопроса. Мужчина чувствовал во всем этом подвох, но никак не мог понять какой. А сделать это надо было быстро, точнее уже минуту назад. Иначе все может кончиться, плохо. Очень плохо!
– Да ну брось! – презрительно дернула бровью матерь великого дома Ка’Хэт. – Все это показательное выступление было только для того, чтобы ты не вздумал идти в королевский дом. Ты должен был дать клятву мне, но ты сбежал! Как?
Дэнэль во все глаза смотрел на мать, пытаясь переварить услышанное. Она устроила этот спектакль с изгнанием только для того, чтобы он не пошел с таким позором в королевский дом, а принес клятву ей?!
– Впрочем, неважно, раз ты вернулся. Пойдем, принесешь, наконец, мне эту нерушимую клятву верности, – покровительственно произнесла она и развернулась, чтобы идти.
– У меня уже есть госпожа, – сказал он, стараясь сделать это как можно нейтральнее.
Мать медленно развернулась обратно.
– ЧТО?! – рявкнула она, впившись взглядом в мужчину.
– Я уже связан клятвой, – четко повторил Дэнэль.
Хлесть! Голова Дэнэля лишь мотнулась в сторону от звонкой пощечины.
«Только бы Василиса не видела этого! Лишь бы она была подальше, и не стала выяснять отношения!» – только и думал в этот момент дроу.
– Как ты посмел, щенок?! – прошипела тем временем матерь великого дома. – Ты должен был принести эту чертову клятву мне! Матери твоего дома! Я тебя родила! Я тебя вырастила! Я дала тебе образование! Ты должен был стать идеальным телохранителем! Смертоносным и красивым! Моим! – очень тихо и от того особенно устрашающе продолжила женщина, схватив сына за подбородок. – Я сделала все, чтобы внушить тебе, что ты недостоин королевского дома! Но ты, тварь неблагодарная, все равно принес клятву другой! Ты должен был приползти ко мне! Умолять принять тебя обратно! Простить тебе этот и так ничего не значащий проступок! – дроу была зла не на шутку и разве что ядом не плевалась. – Ты должен был боготворить меня за оказанную тебе честь, выродок!!!
За неярким фиолетовым свечением, бросаемого матерью проклятья, последовал тихий шелест веера щитов, поглощающих его.
«Василиса! – яркой вспышкой промелькнула в голове мысль, а на душе непонятно от чего вдруг стало тепло. – Заметила, следит, защищает. Ей не все равно!»
Люди, до того неподвижно стоящие в центре зала, очень не вовремя зашевелились. Зашуршала бумага, раздались шаги.
«Только не сюда! Выйдите отсюда, просто выйдите! А еще лучше идите куда подальше!» – мысленно взмолился Дэнэль.
И те будто услышали его! Пара реплик шепотом, смысл которых сводился к тому, что нужно уходить, и в храме воцарилась тишина. Мать долго смотрела на Дэнэля тяжелым, ничего хорошего не обещающим взглядом, ничего не говоря, а потом еле слышно усмехнулась.
– Защита, – казалось, от ее голоса можно было покрыться коркой льда. – Снюхался-таки со своими магами, – презрение сквозит в каждом слове. – Ты всегда был бездарным! – неожиданно на весь зал огласила мать. – Слабым, глупым, бесполезным! И сейчас таким же остался! Кто-то тебя защищает. А сам лично ты ничего из себя не представляешь. Убожество! – бросив напоследок, она с места рванула к выходу из храма, Дэнэль едва успел уступить ей дорогу, на автомате кланяясь в спину, хотя вряд ли сейчас это имело какое-то значение.
В груди мужчины же бушевало множество страстей, сплетясь в один комок. Пазл, детали которого так долго раньше не подходили друг другу, что он даже оставил попытки его собрать, неожиданно и весьма болезненно сложился в цельную картину. Его изгнали из семьи, использовав его проступок как повод, чтобы потом, поломавшись, принять назад. Чтобы он подумал, что ему оказали неслыханную милость. Чтобы подумал, что он ничего не достойное ничтожество, опозорившее семью, которому нет места нигде боле, и вернулся. Но он сбежал, не дав планам матери осуществиться, и тридцать лет напрасно считал себя никем.
«Но я бы не встретил Василису… – неожиданно озарило его. – Черт, Василиса! Она же слышала все, что в конце наговорила мать! Она же специально проорала на весь храм, чтобы моим предполагаемым защитникам было слышно, кого они защищают. Ненавижу… Как же я ее ненавижу!!! Темный, дай мне сил удержаться, остаться на месте!»
Осторожное, почти нежное прикосновение к руке, заставило Дэнэля резко обернуться и упереться взглядом в обеспокоенные зеленые глаза той, о ком он в последнее время думал, не переставая.
– Держи меня, пока я не натворил глупостей, – сквозь зубы проговорил дроу и почувствовал, как тонкие как всегда прохладные пальцы обхватили его кисть плотнее, чуть помедлив, скользнули в ладонь, и вот девушка уже потянула его к дверям.
– Пойдем отсюда, ради всех богов, – в ее голосе звучала нескрываемая тревога.
Вытащив слегка помявшиеся листки волшебного мессенджера, я быстро написала сообщение Косте:
«Уходите отсюда быстро, как только Эфа домолится. Нас не ждите! Встретимся на постоялом дворе».
«Понял».
Ответ появился почти мгновенно, из чего я сделала вывод, что парень за ситуацией тоже следил, и успокоилась. Спрятав листы и карандаш, я рискнула осторожно приблизиться к краю и заглянуть за перила. Дроу разговаривали, причем Дэнэль был явно чем-то удивлен, а вот потом, когда она уже почти собралась уйти, он сказал ей явно что-то не то. Женщина развернулась обратно с такой яростью, будто он ее оскорбил, хотя я была больше чем уверена, что ничего подобного мужчина сказать ей не мог. Последовавшая за этим звонкая пощечина заставила меня дернуться вперед, но приобретенная память буквально завопила о том, что матерь великого дома – не та, кому следует показываться на глаза. Да я, в общем-то, и не собиралась, я и сама ощущала мощную темную энергию, исходящую от женщины, но это не мешало мне судорожно искать способы как-то воздействовать на происходящее. Женщина распалялась все больше. И хотя разобрать слова я не могла (дроу с их чудо-слухом разговаривали слишком тихо), я почти физически ощущала волны гнева и ненависти, исходящие от матери дома.
