Я решительно держу свою улыбку на месте, не позволяя ему увидеть, что это немного задело меня. Я не осознавала, пока не подошла прямо к нему, насколько он возвышается надо мной, даже с этими дурацкими каблуками. Я отчасти жалею, что стою так близко. Но сейчас я не собираюсь отступать ни на шаг. Это показало бы слабость.
И в любом случае, я привыкла к пугающе выглядящим мужчинам, благодаря моим братьям. На самом деле, у Каллума Гриффина нет ни шрамов или постоянно опухших костяшек пальцев, которые намекают на то, чем занимаются мои братья. Его руки идеально гладкие. В конце концов, он просто богатый ребенок. Я должна это помнить.
Его взгляд прикован к эффектному кольцу на моей левой руке. Я надела его в первый раз сегодня вечером, и я уже чувствую себя задушенной им. Я ненавижу то, что это означает, и ненавижу то, как это привлекает внимание. Губы Каллума почти исчезают, когда они сжимаются и бледнеют при виде этого. Он выглядит так, как будто его тошнит.
Что ж, хорошо. Я рада, что это тоже заставляет его страдать.
Без предупреждения Каллум обнимает меня за талию и притягивает к себе. Это так внезапно и неожиданно, что я чуть не срываюсь и не бью его, думая, что он нападает на меня. Только после того, как к нам подбегает визжащая блондинка, я улавливаю его игру.
Она ростом около 157 см, одета в розовый сарафан с соответствующим шелковым шарфом на шее. За ней следует бородатый мужчина, несущий большую сумку Hermès, которая, как я могу только предположить, не принадлежит ему, так как она действительно не подходит к его рубашке поло.
— Кэл! — кричит она, хватая его за руки и приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку.
Все это в порядке вещей в Шорсайде. Меня поражает реакция Каллума.
Его холодное выражение лица превращается в очаровательную улыбку, и он говорит: — Вот они! Мои любимые молодожены. Есть какие-нибудь советы для нас теперь, когда вы на другой стороне?
Это действительно невероятно, как маска политика скользит по его красивому лицу. Это выглядит совершенно естественно — за исключением его улыбки. Я понятия не имела, что он так хорош в этом.
Думаю, в этом есть смысл. Но меня беспокоит то, как легко он напускает на себя жизнерадостность и обаяние. Я никогда не видела ничего подобного.
Женщина смеется, легко кладя свою наманикюренную руку на руку Каллума. Я вижу ее обручальное кольцо, камень почти опрокидывает ее руку набок. Господи Иисусе, кажется, я только что нашла айсберг, потопивший Титаник.
— О, Кэл! — говорит она с щебечущим смехом. — Для нас прошел всего месяц, так что все, что я узнала до сих пор, это то, что вам не следует регистрироваться в Kneen & Co! Какой кошмар — пытаться вернуть вещи, которые нам не нужны. Я попросила столовую посуду Marie Daage Aloe на заказ, но сразу же пожалела об этом, как только увидела новый весенний узор. Конечно, тебя это не волнует — ты, вероятно, оставишь все это на усмотрение своей невесты.
Теперь она бросает на меня быстрый взгляд, и между ее бровями появляются едва заметные морщинки, доблестно борющиеся с огромным количеством ботокса, пытающегося снова разгладить их.
— Я не думаю, что мы когда — либо встречались, — говорит она. — Я Кристина Кантли-Харт. Это мой муж, Джеффри Харт.
Она протягивает руку тем вялым жестом, который всегда меня смущает. Мне приходится бороться с желанием поклониться и поцеловать ее, как граф в старом фильме. Вместо этого я просто странно сжимаю ее сбоку, отпуская как можно быстрее.
— Аида, — отвечаю я.
— Аида…?
— Аида Галло, — подсказывает Каллум.
Эта линия на лбу изо всех сил пытается появиться снова.
— Я не думаю, что знаю Галло… — говорит она. — Вы являетесь членами загородного клуба Северного берега?
— Нет! — говорю я, подражая ее тону в фальши. — Может нам присоединиться к вам? Боюсь, в последнее время моя игра в теннис сильно страдает…
Она смотрит на меня так, словно у нее есть небольшое подозрение, что я смеюсь над ней, но не верит, что это может быть правдой.
Рука Каллума болезненно сжимается вокруг моей талии. Трудно не поморщиться.
— Аида любит теннис, — говорит он. — Она такая спортивная.
Кристина неуверенно улыбается.
— Я тоже, — говорит она. Затем, обернувшись к Каллуму: — Ты помнишь, как мы играли вместе во Флоренции? Ты был моим любимым парным партнером в той поездке.
Это забавно. Мне было бы насрать, если бы Кристина Кантли-Харт захотела пофлиртовать с Каллумом. Насколько я знаю, они могли трахаться на прошлой неделе. Но я нахожу чертовски неуважительным то, что она делает это прямо у меня на глазах.
Я смотрю на бедного Джеффри Харта, чтобы узнать, что он думает по этому поводу. До сих пор он не произнес ни единого слова. Он смотрит на телевизор над баром, по которому показывают основные моменты из игры Кабс. Он держит сумочку Кристины обеими руками, с таким выражением лица, как будто этот месяц брака был самыми длинными днями в его жизни.
— Эй, Джефф, — говорю я ему, — тебе тоже разрешили играть или ты просто таскал ракетки?
Джеффри приподнимает бровь и слегка фыркает.
— Меня не было в той поездке.
— Хм, — говорю я. — Очень жаль. Ты пропустил, как Кэл забил гол Кристине.
Теперь Кристина определенно разозлилась. Она прищуривается, глядя на меня, ноздри раздуваются.
— Ну, — говорит она категорично. — Еще раз поздравляю. Похоже, у тебя неплохой улов, Кэл.
Как только она удаляется с Джеффри по пятам, Каллум отпускает мою талию и вместо этого хватает меня за руку, его пальцы впиваются в мою плоть.
— Какого хрена ты делаешь? — рычит он на меня.
— Это твои настоящие друзья? — спрашиваю я его. — Ей следовало просто купить одну из этих маленьких собачек для своей сумочки. Джефф — неудобный аксессуар…
— Повзрослей, — говорит Каллум, с отвращением качая головой. — Хантли организовали для меня масштабный сбор средств в прошлом году. Я знаю Кристину с начальной школы.
— Знал ее? — говорю я. — Или трахал ее? Потому что, если ты еще этого не сделал, тебе лучше заняться этим, пока она не начала трахать тебя на публике.
— Боже мой, — говорит Каллум, прижимая пальцы к переносице. — Я не могу в это поверить. Я женюсь на ребенке. И не на обычном ребенке, а на дьявольском исчадии ада, как Чаки или Дети Кукурузы…
Я пытаюсь вырвать у него свою руку, но его хватка тверже стали. Мне придется действительно устроить сцену, чтобы освободиться, и я еще не совсем готова взорвать это событие.
Поэтому вместо этого я подаю знак ближайшему официанту и беру бокал шампанского с его подноса. Затем я делаю глоток и говорю Каллуму, тихо и спокойно: — Если ты не отпустишь меня, я выплесну этот напиток тебе в лицо.
