— Намного безопаснее, — соглашаюсь я, не зная, смеяться мне или смущаться.
Мы идем по длинному коридору к другой отдельной комнате, похожей по размеру на хозяйскую. Когда Имоджен открывает двери, я понимаю, что мы находимся в комнате Каллума. В ней именно тот темный, мужской декор и порядок, которого я ожидала от него. Здесь вовсю пахнет мужским одеколоном, лосьоном после бритья, мылом и нотками свежести с кровати, на которой он не спал. От этого запаха по моим предплечьям пробегают мурашки.
Я ожидала, что Гриффины предоставят мне отдельную комнату. Что-то вроде того, как в давние времена королевские особы жили в отдельных апартаментах. Я думала, что в худшем случае Каллуму придется навещать меня по ночам время от времени.
Но, видимо, они ожидают, что мы будем жить в одной комнате. Спать бок о бок на широченной низкой кровати. Чистить зубы у одной и той же раковины по утрам.
Это так чертовски странно.
У нас с Каллумом не было ни одного диалога, в котором бы не было ярости или угроз. Как я вообще смогу закрывать глаза по ночам?
— Я уверена, что здесь достаточно места для твоей одежды, — говорит Имоджен, разглядывая мой маленький чемодан. — Твой отец пришлет остальные вещи?
— Да, — говорю я.
Это всего лишь пара коробок. У меня не так много вещей. К тому же, я не хотела везти сюда ничего личного. Мое маленькое крестильное платьице, обручальное кольцо моей матери, старые фотоальбомы — все это может остаться на чердаке в доме моего отца. Нет причин перевозить их.
— Когда… Каллум вернется? — нерешительно спрашиваю я Имоджен.
— Он уже здесь, — говорит она. — Отдыхает у бассейна.
— О. Ладно.
Чёрт.
Я надеялась на более длительную передышку, прежде чем увидеть его.
— Я оставлю тебя, чтобы ты устроилась, — говорит Имоджен.
Не нужно много времени, чтобы разложить по местам туалетные принадлежности и одежду. Каллум предусмотрительно освободил место под одной из раковин в ванной и половину массивной гардеробной.
Ему действительно не нужно было оставлять одну сторону пустой. Моя одежда выглядит до смешного одиноко, болтаясь в этом пространстве.
Не то чтобы у Каллума было так много одежды. У него дюжина одинаковых белых рубашек, три синих, костюмы от угольного до черного, и такой же однообразный повседневный гардероб. Его одежда развешена с роботизированной точностью.
— Боже мой, — шепчу я, касаясь рукава одного из трех одинаковых серых кашемировых свитеров. — Я вышла замуж за психопата.
После того, как я разобрала вещи, не осталось ничего, кроме как искать Каллума.
Я спускаюсь по лестнице, размышляя, стоит ли мне извиниться. С одной стороны, он полностью заслужил. С другой стороны, я чувствовала себя немного виноватой, когда все его лицо распухло, и он сжимал и разжимал пальцы на горле.
Я все утро ела клубнику, думая, что это вызовет у него крапивницу. Может быть, испортит несколько наших дурацких свадебных фотографий.
На самом деле эффект был гораздо более драматичным. Если бы у Имоджен Гриффин не было эпинефрина, спрятанного в ее сумке Birkin, я могла бы сейчас быть вдовой, а не женой. Она бросилась к сыну и воткнула незакрытую иглу ему в бедро, а Фергюс вызвал скорую помощь.
Однако, когда я дохожу до площадки у бассейна, то вижу, что Каллум выглядит совершенно выздоровевшим. Он вовсе не отдыхает, а плавает круги. Его рука рассекает воду, как нож, блестящие капли сверкают на его темных волосах. Его тело выглядит стройным и сильным, когда он ныряет под воду, отталкивается от стенки и проплывает половину бассейна, прежде чем вынырнуть на поверхность.
Я сажусь на один из шезлонгов и смотрю, как он плавает.
На самом деле удивительно, как долго он может задерживать дыхание под водой. Наверное, Гриффины отчасти дельфины.
Я смотрю, как он проплывает еще дюжину кругов, и понимаю, сколько времени прошло, только когда он резко останавливается, опираясь руками о бортик бассейна и вытирая глаза от воды. Он поднимает на меня глаза и смотрит на меня с недружелюбным выражением.
— Вот ты где.
— Ага. Вот и я. Я разложила свои вещи в твоей комнате.
Я не называю ее «нашей» комнатой. Это совсем не похоже на нее.
Каллум выглядит не менее раздраженным перспективой делить тесное помещение.
— Нам не обязательно оставаться здесь навсегда, — говорит он мятежно. — После выборов мы можем начать искать свое собственное жилье. Тогда у нас будут отдельные комнаты, если ты хочешь.
Я киваю.
— Так будет лучше.
— Я заканчиваю, — говорит Каллум, готовясь снова оттолкнуться от стены.
— Хорошо.
— О, но сначала кое-что.
— Что?
Он зовет меня подойти ближе.
Я подхожу к бортику бассейна, все еще отвлекаясь на вопрос, должна ли я извиниться или нет.
Рука Каллума взлетает вверх и смыкается вокруг моего запястья. Рывком он тянет меня вниз, в воду, и обхватывает меня своими мощными руками.
Я так удивлена, что вскрикнула, выпустив воздух вместо того, чтобы втянуть его. Вода накрывает меня с головой, холоднее, чем я ожидала. Руки Каллума сильно сжимают меня, прижимая мои руки к бокам, так что я не могу ими пошевелить.
Бассейн слишком глубок, чтобы я могла коснуться его ногами. Вес Каллума тянет меня вниз, как наковальня. Он сжимает меня, как змея, прижимая к своему телу.
Я пытаюсь извиваться и бороться, но мне нечем пинаться, руки скованы. Легкие горят, пылают, пытаясь заставить меня вдохнуть, хотя я знаю, что втяну полный рот хлорированной воды.
Мои глаза непроизвольно открываются. Все, что я могу видеть, это ярко-телесный цвет, бушующий от моей бесполезной борьбы. Каллум собирается убить меня. Он собирается утопить меня прямо сейчас. Это последнее, что я когда-либо увижу — последний кусочек моего воздуха, поднимающийся к поверхности в серебристых пузырьках.
Я дергаюсь, начинаю терять сознание, когда перед глазами вспыхивают черные пятна.
Затем он наконец отпускает меня.
Я всплываю на поверхность, задыхаясь и кашляя. Я истощена от борьбы с ним. Трудно держаться на воде, когда мои мокрые джинсы и футболка тянут меня вниз.
Он выныривает рядом со мной, как раз вне досягаемости моих извивающихся рук.
— Ты… ты, БЛЯДЬ! — кричу я, пытаясь ударить его.
— Как тебе нравится, когда тебе перекрывают воздух? — говорит он, глядя на меня.
— Я скормлю тебе всю гребаную клубнику в штате! — кричу я ему, все еще захлебываясь водой из бассейна.
— Да, попробуй. А в следующий раз я привяжу к твоим ногам чертово пианино, прежде чем брошу тебя в бассейн, — он переплывает на другую сторону и вылезает, прежде чем я успеваю доплыть до края.
