Джимини Крикет (способ ругаться, не ругаясь. Вместо того чтобы сказать «Господи»), это чертовски красивый дом. Я имею в виду, я знаю, что мы должны быть смертельными соперниками и все такое, но я могу оценить место, обставленное лучше, чем все, что я когда-либо видела в «Охотниках за домами».
Всё проще, чем я ожидала — все кремовое, гладкие стены и натуральное дерево, низкая современная мебель и светильники, которые выглядят как индустриальное искусство.
Вокруг также много настоящего искусства: картины, похожие на цветные блоки, и скульптуры, составленные из груды фигур. Я не полный обыватель — я знаю, что картина либо Марк Ротко, либо выглядит как она. Но я также знаю, что не смогла бы придать дому такой красивый вид, если бы у меня на это было сто лет и неограниченный бюджет.
Теперь я определенно рада, что пробралась сюда, чтобы пописать.
Я нахожу ближайшую ванную комнату в конце коридора. Конечно же, это образец роскоши: прекрасное лавандовое мыло, мягкие пушистые полотенца, вода, которая течет из — под крана идеальной температуры, не слишком прохладной и не слишком горячей. Кто знает, может быть, в таком большом месте я буду первым человеком, который хотя бы ступил сюда. Вероятно, у каждого из Гриффинов есть собственная ванная комната. На самом деле они наверняка напиваются и теряются в этом лабиринте.
Как только я закончу, я знаю, что мне нужно вернуться на улицу. У меня было свое маленькое приключение, и нет смысла испытывать удачу.
Вместо этого я крадусь по широкой изогнутой лестнице на верхний уровень.
Основной уровень дома был слишком формальным и безжизненным, как шоу дом. Я хочу увидеть, где на самом деле живут эти люди.
Слева от лестницы я нахожу спальню, которая, должно быть, принадлежит Нессе. Спальня мягкая и женственная, полна книг, мягких игрушек и предметов искусства. На тумбочке стоит укулеле, а несколько пар кроссовок поспешно заброшены под кровать. Единственные вещи, которые не были чистыми и новыми — это балетные тапочки, висящие на ее дверной ручке за ленточки. Они изношены до полусмерти, с дырками у пальчиков.
Напротив комнаты Нессы находится комната, которая, вероятно, принадлежит Рионе. Она больше и безупречно опрятна. Я не вижу здесь никаких признаков увлечений, только несколько красивых азиатских акварелей, висящих на стене. Я разочарована тем, что Риона не сохранила полки со старыми трофеями и медалями. Она определенно кажется таким типом.
За комнатами девочек находится главная спальня. Я туда не пойду. Это кажется неправильным. Должна же быть какая-то черта, которую я не переступлю, когда буду красться по чужому дому.
Итак, я поворачиваю в противоположную сторону и вместо этого оказываюсь в большой библиотеке.
Вот за этим таинственным дерьмом я и пришла сюда.
Что читают Гриффины? Это все классика в кожаных переплетах, или они тайные поклонники Энн Райс? Есть только один способ узнать…
Похоже, они предпочитают биографии, архитектурные тома и всю классику. У них даже есть раздел, посвященный знаменитым ирландским авторам прошлого, таким как Джеймс Джойс, Джонатан Свифт, Йейтс и Джордж Бернард Шоу. Энн Райс нет, но у них, по крайней мере, есть Брэм Стокер.
О, смотрите, у них даже есть подписанный экземпляр «Дублинцев». Мне все равно, что кто-то говорит, никто не понимает эту гребаную книгу. Ирландцы в этом замешаны, притворяясь, что это шедевр литературы, когда я почти уверена, что это полная фигня.
Помимо книжных полок от пола до потолка, в библиотеке полно мягких кожаных кресел, трое кресел расположены вокруг большого каменного камина. Несмотря на теплую погоду, в камине горит огонь — совсем маленький. Это не газовый камин, там горят настоящие березовые поленья, которые приятно пахнут. Над камином висит картина с изображением красивой женщины, под которой на каминной полке расположено несколько предметов, в том числе настольные и песочные часы. Между ними — старые карманные часы.
Я беру их с каминной полки. Они удивительно тяжелые в моей руке, металл теплый на ощупь, а не холодный. Я не могу сказать, латунь это или золото. Часть цепочки все еще прикреплена, хотя, похоже, она оборвалась примерно на половине своей первоначальной длины. Футляр украшен резьбой и надписями, настолько потертыми, что я не могу сказать, каким было изображение раньше. Я также не знаю, как его открыть.
Я вожусь с механизмом, когда слышу шум в коридоре — слабый звон. Я быстро засовываю часы в карман и ныряю за одно из кресел, ближайшее к огню.
В библиотеку заходит мужчина. Высокий, шатен, лет тридцати. На нем идеально сшитый костюм, и он очень ухожен. Красивый, но в некотором роде суровый, как будто он столкнул бы тебя со спасательной шлюпки, если бы там не было достаточно мест. Или, может быть, даже если ты забыла почистить зубы.
На самом деле я раньше не встречала этого парня, но я совершенно уверена, что это Каллум Гриффин, старший из братьев и сестер Гриффинов. А это значит, что он едва ли не худший человек, который поймает меня в библиотеке.
К сожалению, похоже, что он планирует задержаться здесь на некоторое время. Он садится в кресло почти напротив меня и начинает читать электронную почту на своем телефоне. У него в руке стакан виски, и он потягивает его. Именно этот звук я и слышала — звон кубиков льда друг о друга.
За креслом очень тесно и неудобно. Ковер на деревянном полу не слишком мягкий, и мне приходится собраться в комочек, чтобы моя голова и ноги не торчали с обеих сторон. К тому же, так близко к огню очень жарко.
Как, черт возьми, я собираюсь выбраться отсюда?
Каллум все еще выпивает и читает. Выпивает. Читает. Выпивает. Читает. Единственный другой звук — это треск березовых поленьев.
Как долго он собирается здесь сидеть?
Я не могу оставаться здесь вечно. Мои братья начнут искать меня через минуту.
Мне не нравится находиться здесь. Я начинаю потеть от жары и стресса.
Лёд в стакане Каллума звучит так прохладно и освежающе.
Боже, я хочу выпить и хочу уйти.
Сколько у него этих чертовых писем?!
Взволнованная и раздраженная, я вынашиваю план. Возможно, это самый глупый план, который я когда-либо придумывала.
Я тянусь за спину и хватаю кисточку, свисающую с занавесок. Это толстая золотая кисточка, прикрепленная к зеленым бархатным занавескам.
Мой план состоит в том, чтобы поджечь ее, что отвлечет Каллума, позволяя мне прокрасться с противоположной стороны кресла и выйти за дверь. Это гениальный план.
Но поскольку это не гребаный роман Нэнси Дрю, вот что происходит вместо этого:
Пламя разрывает веревку, как будто ее окунули в бензин, обжигая мою руку. Я роняю веревку, которая отлетает назад к занавеске. Затем занавеска загорается, как бумага. Огонь мгновенно поднимается к потолку в одно мгновение.
