Сначала, еда. У меня сегодня едва хватило времени поесть. Я беру несколько креветок со шведского стола, затем оглядываюсь в поисках подходящего напитка. Официанты кружат в толпе с бокалами пузырящегося шампанского, но я не хочу этого дерьма, а очередь в баре слишком длинная. Что я действительно хочу, так это десятилетний виски у меня в кабинете.
Ну, а почему бы, черт возьми, и нет? Я уже обошел самых важных людей. Я могу улизнуть на минутку. Я вернусь, когда приедет эта поп-певица. Это была пустая трата денег со стороны папы. Я не знаю, было ли это для того, чтобы сделать Нессу счастливой, потому что она его маленький ангел, или это было просто для того, чтобы покрасоваться. В любом случае, гостям это понравится.
Я вернусь через некоторое время.
Я возвращаюсь внутрь и поднимаюсь по лестнице в свою часть дома. У меня в личном кабинете есть небольшой бар — ничего особенного, всего несколько бутылок элитного виски и мини-холодильник. Я достаю хороший тяжелый стакан, бросаю в него три огромных кубика льда и наливаю сверху большую порцию виски. Я вдыхаю пьянящий аромат груши, дерева и дыма. Затем я проглатываю виски, наслаждаясь жжением в горле.
Я знаю, что мне следует вернуться на вечеринку, но, честно говоря, теперь, когда я здесь, наверху, в тишине и покое, я наслаждаюсь перерывом. Чтобы быть политиком, нужно обладать определенным уровнем нарциссизма. Вы должны подпитываться радостью, вниманием.
Мне насрать на все это. Я питаюсь одними амбициями. Я хочу контроля. Богатства. Влияния. Я хочу быть неприкасаемым.
Но это означает, что предвыборная компания может быть утомительной.
Поэтому, когда я возвращаюсь в коридор, вместо того, чтобы направиться к лестнице, как я планировал, я сворачиваю в библиотеку.
Это одна из моих любимых комнат в доме. Сюда почти никто не заходит, кроме меня. Здесь тихо. Запах бумаги, кожи и березовых поленьев успокаивает. Моя мать поддерживает огонь по вечерам для меня. Остальная часть дома так сильно охлаждена кондиционером, что никогда не бывает слишком жарко, чтобы развести небольшой огонь в камине.
Над камином висит картина моей пра-прабабушки Катрионы. Она приехала в Чикаго в разгар картофельного голода, как и многие другие ирландские иммигранты. Ей было пятнадцать лет, когда она пересекала океан в одиночку с тремя книгами в чемодане и двумя долларами в ботинке. Она работала горничной у богатого человека в Ирвинг парке. Когда он умер, он оставил ей дом и почти три тысячи долларов наличными и ценные бумаги. Некоторые люди говорили, что у них, должно быть были тайные отношения. Другие люди говорили, что она отравила его и подделала завещание. Какова бы ни была правда, она превратила дом в салун.
Она была первым Гриффином в Америке. Мои родители любят говорить, что мы происходим от ирландских принцев с тем же именем, но я предпочитаю правду. Мы воплощаем американскую мечту: семья, поднявшаяся от домашней прислуги до мэра Чикаго. По крайней мере, я на это надеюсь.
Я тихо сижу минуту, потягивая свой напиток, затем начинаю просматривать свои электронные письма. Я никогда не могу долго бездельничать.
Мне кажется, я слышу какой-то звук, и я на мгновение замираю, думая, что это, должно быть, кто-то из персонала в коридоре. Когда я больше ничего не слышу, я возвращаюсь к своему телефону.
Затем одновременно происходят две вещи:
Во-первых, я чувствую запах чего-то, от чего волосы у меня на затылке встают дыбом. Дым, но не чистый дым от огня. Резкий, химический запах гари.
В то же время я слышу звук, похожий на внезапный вдох, но в десять раз громче. Затем появляется вспышка света, когда загораются занавески.
Я вскакиваю со стула, крича бог знает что.
Мне нравится думать, что я знаю, как сохранить голову в чрезвычайной ситуации, но на мгновение я в замешательстве и в панике, задаваясь вопросом, что, черт возьми, происходит и что мне с этим делать.
Тогда здравый смысл заявляет о себе.
Занавески горят, вероятно, от искры, выброшенной из камина.
Мне нужно достать огнетушитель, пока весь дом не сгорел дотла.
В этом есть смысл.
Пока какой-то человек не выскакивает из-за кресла и не проносится мимо меня из кабинета.
Это пугает меня даже больше, чем пожар.
Осознание того, что я был не один в библиотеке — это настоящий шок. Я так удивлен, что даже не успеваю хорошенько рассмотреть незваного гостя. Все, что я замечаю, это то, что она среднего роста, с темными волосами.
Затем мое внимание возвращается к быстро разгорающемуся пламени. Оно уже распространяется по потолку и ковру. Через несколько минут вся библиотека будет охвачена пламенем.
Я бегу по коридору к бельевому шкафу, где, я знаю, мы держим огнетушитель. Затем, бросившись обратно в библиотеку, я выдергиваю чеку и обрызгиваю всю стену комнаты пеной, пока не погаснет все до последнего уголька.
Когда я заканчиваю, камин, стулья и портрет Катрионы — все покрыто белой химической пеной. Моя мать будет чертовски взбешена.
Что напоминает мне, что в этом разгроме был замешан кто-то еще. Я бросаюсь обратно к началу лестницы, как раз вовремя, чтобы увидеть, как убегают три человека: блондинка, которая чертовски похожа на Нору Олбрайт. Брюнетка, которую я не знаю. И Неро, блядь, Галло.
Я знал это. Я знал, что Галло пробрались внутрь.
Вопрос в том, зачем?
Соперничество между нашими двумя семьями восходит почти к самой Катрионе. Во время сухого закона наши прадеды сражались за контроль над нелегальными винными заводами в северной части города. Победил Конор Гриффин, и с тех пор эти деньги подпитывают нашу семью.
Но итальянцы никогда не сдаются легко. Каждую партию выпивки, которую готовил Конор, Сальватор Галло ждал, чтобы угнать его грузовики, украсть спиртное и попытаться продать ему обратно по двойной цене.
Позже Гриффины взяли под контроль азартные игры на ипподроме Гарден-Сити, в то время как Галло проводили незаконную игру с числами внутри города. Когда алкоголь снова стал легальным, наши семьи управляли конкурирующими пабами, ночными клубами, заведениями стриптиза и борделями. Продолжая поставлять партии наркотиков, оружия и краденых товаров.
В настоящее время Галло перешли в строительную индустрию. Они неплохо преуспели. Но, к сожалению, наши интересы всегда кажутся противоречащими их интересам. Как сейчас. Они поддерживают Бобби Ла Спату на мое место члена городского правления. Может быть, потому, что он им нравится. Может быть, потому, что они просто хотят почаще мозолить мне глаза.
Они пришли сюда сегодня вечером, чтобы поговорить с некоторыми из тех, за кого голосуют?
Я бы хотел заполучить в свои руки одного из них, чтобы спросить. Но к тому времени, пока я разыскивал охрану, которую мы наняли на ночь, Галло уже давно ушли, включая высокого парня.
