— … и вдруг помогаешь этим девкам с мечами?
Копейщик потер лоб. Он не находил здесь никакого противоречия. Хоть тресни.
— Тут вот в чем закавыка, — попытался объяснить он, — амазонки живут прямо у самого входа в Аид и охраняют материнскую утробу Преисподней. Чтоб оттуда не лезло чего не попадя. Мужчинам такую работу Триединая доверить не может, сам понимаешь. Вот и попросила меня научить этих степных бестий махать мечем. Взамен она обещала, что Афродита будет со мной посговорчивее.
— И как? — из вежливости осведомился Феб.
— Как! Как! — Арес надулся от гордости. — Великая Мать всегда держит свое слово.
Солнечный лучник с грустью вздохнул. Этот тупица даже не понимает, что для Триединой ничего не стоит давать подобные обещания. Веди и Афродита, и Геката, и даже его лунная сестра Артемида — суть одно грозное существо, лишь для вида рассыпавшееся на множество образов. Когда они снова соединятся вместе, ни Аресу, ни Аполлону несдобровать.
— А зачем тебе амазонки? — прервал фракиец размышления лучника.
— Я отправляюсь в путешествие на север, — отозвался тот, — Сроком на Великий Год и не могу взять с собой ни одной волшебной вещи. А потому стрела твоя. Но я хочу, чтоб ты по крайней мере представил меня свои подопечным мужененавистницам. А то они снесут мне голову, прежде, чем я успею открыть рот и казать: кто и откуда.
— Только-то? — расхохотался Арес. — А ты, я вижу, не герой.
Лучник поморщился.
— Ну да ладно, летим. — добродушно согласился копейщик, поднимая с земли свое грозное оружие. — Сам увидишь, что мои девочки вовсе не такие буки, как их малюют.
* * *
Они взмыли в воздух и понеслись на северо-восток, держась над морем, а не над горами, где любому пастуху могло взбрести в голову кидаться в пролетающих богов камнями.
Не прошло и двух часов, как Арес начал снижаться над широкой водной гладью.
— Жарко, хочу помочить ноги. — пояснил он. — Вон в той бухточке упала со спины Небесного Быка бедняжка Гелла, когда бежала с Золотым Руном в Колхиду.
Феб во все глаза всматривался в негостеприимную Темную Пучину, открывавшуюся сразу за Геллеспонтом.
— Штормит, — поеживаясь, сказал он.
— Здесь всегда штормит. — беспечно отозвался Арес. — Духи преисподней рвутся наружу. Чтоб их сдерживать и нужны амазонки.
Аполлон с сомнением хмыкнул. Что может сделать горстка женщин, даже вооруженных? Например, с Медузой или Сиренами?
— Ты хоть подарил им какой-нибудь талисман? — спросил он Ареса.
— А как же! — фракиец был рад вопросу. В кои-то веки с ним беседовали, а не просто издевались за тупость. — Я отдал им волшебные пояса, которые делают амазонок неуязвимыми в бою и ограждают от любовных чар.
«Дурья твоя башка! — возмутился Феб. — А как же они живут без сердца?»
— Таково было условие Великой Матери. — обиделся Арес. Боги, даже такие недалекие, как копейщик, легко читали мысли друг друга.
Под их ногами уже простиралась степь, с двух сторон охватывавшая новый пролив. По ней гуляли сухие пылевые смерчи, и путешественники в минуту оказались грязными с головы до ног.
— Гляди-ка, за морем еще море! — поразился лучник. — Сколько воды и вся соленая! Непродуманно.
— Это не море, так болото. — махнул рукой Арес. — Называется Меотида. Когда ветер с севера, оно гонит в Эвксин всякую гниль.
Фракиец начал снижаться, и вскоре Аполлон уже мог рассмотреть громадные каменные валуны на дне. Над ними широко колыхались бурые, багряные и золотистые водоросли.
— Это место называется Понтес-капинос, — сообщил Арес, — Морские сады. Именно здесь чудовища из Аида чаще всего выходят на поверхность и разрывают свои жертвы.
Аполлон поморщился. Его зоркий глаз действительно разглядел среди камней человеческие кости. И еще золото, много золота. Кубки, блюда, ножи, диадемы.
— Похоже, местные племена больше почитают морских чудовищ, чем твоих воительниц, — протянул Феб.
Арес равнодушно пожал плечами.
— Киммерийцы чтут Великую Мать, Владычицу Преисподней, и разумно не отказывают ей в жертвах. А амазонки лишь поддерживают равновесие, чтобы существа из обоих миров не пересекали границ друг друга.
Аполлон вздохнул. Он был сыт «равновесием» Триединой по горло. Каждый шаг влек за собой наказание, исполняя которое совершаешь еще более страшные грехи!
— Вон, смотри! Амазонки! — Арес прищурился.
Боги уже стояли на земле. Феб изо всех сил старался выглядеть спокойным, но чувствовал себя неважно. Как только его сандалии коснулись почвы, проклятье начало сбываться. Лучник разом почувствовал необыкновенную тяжесть, навалившуюся на плечи, и понял, что сила бога ушла.
Сейчас он не был бессмертным. Но не стал и человеком, наделенным душой. Если гиперборейца убьют в его теперешнем состоянии — он умрет навсегда. Растает, потухнет, распылится. Очень страшно быть просто сгустком солнечного света, внезапно обретшим способность мыслить, и не желавшим ее терять.
Амазонки приближались. С виду простой воинский отряд, и лишь вблизи можно было разглядеть угрюмые женские лица под низко надвинутыми шлемами. Старшая, подняв руку, приветствовала копейщика.
— Что это за страшную бабу ты с собой притащил, Арес? — ревниво спросила она, разглядывая длинноволосого гиперборейца.
— Это не страшная баба, — укорил ее фракиец, — а прекрасный бог Аполлон. Только он слегка запылился в дороге.
Видок у Феба действительно был не из лучших.
— Аполлон, говоришь? — амазонка подбоченилась. — Лучник Триединой? Докажи. — она вытащила гнутую серебряную монету и изо всей силы зашвырнула в небо.
Феб мгновенно натянул лук и послал стрелу. Для него даже без божественной силы попасть куда надо был не фокус.
Стрела вернулась с тремя дарами: монетой, пробитой насквозь, ястребом, пролетавшим как раз над ней, и золотой звездой, которую гипербореец все-таки сбил с небес.
Сняв последний трофей с наконечника, он галантно протянул его амазонке.
— Твоя монета теперь с дыркой. Боюсь на нее больше ничего нельзя купить. — сказал лучник. — Возьми хотя бы это.
Сидевшие верхом женщины захлопали в ладоши. Предводительница прищурилась и спрыгнула с коня.
— Ты и правда лучник Великой Матери. — сказала она. — Прости за испытание. Триединая предупреждала меня в сне о твоем скором приходе. Она не приказала тебя убивать, но строго на строго запретила с тобой церемониться. Садись верхом за моей спиной. Мы объезжаем дозором окрестности. Развлеки нас дорогой игрой на флейте.
Феб повздыхал, попрощался с Аресом, заверив его в надежности золотой стрелы, и полез на лошадь.
